— На некоторое время Гайя нас оставила, — начал я, ещё раз поглядев в глаза каждому из присутствующих.
— Почему? — спросил Кай, — что случилось? Она… обиделась на то, что ты не стал придерживаться её плана?
Я грустно улыбнулся.
— Нет, Кай, дело не в этом. Уничтожение обитателя города противоречит её собственным убеждениям. Она против любого геноцида. Поэтому лучшее, что мы можем сделать в этой ситуации — это временно разойтись.
— Временно? — вмешалась Таис, — ты сказал — временно?
— Она обещала вернуться, когда мы решим этот вопрос, — я опустил взгляд и добавил: — Или же, подумав, откажемся от его решения.
Я достаточно хорошо знал присутствующих, чтобы уловить волну облегчения.
— А мы точно хотим их уничтожить? — спросил Кай, — может, всё-таки есть другой путь? Можно ли их освободить?
— Гайя сказала, что после посвящения человека освободить нельзя. Он навсегда принадлежит сущности, — ответил я, потом сделал небольшую паузу, после чего сказал: — я много думал этой ночью. Про то, что сделал. Казалось бы: вот она, возможность — раз и навсегда избавиться от проклятия всего человеческого рода, да? И я её упустил, поддавшись эмоциональному порыву. Так это выглядит со стороны да?
Макс посмотрел на присутствующих. Потом высказался:
— Ну, если совсем честно, это было не профессионально.
— Принято, — кивнул я.
— Как марсианский военный я не видел другого выхода, — всё-таки вмешался Кай, правда, не поднимая взгляд, — Гриша поступил правильно. Несмотря ни на что.
— Сущность в городе может быть угрозой пострашнее этих Считывателей или Создателей, — сказала Таис, глядя мне в глаза, — мы очень мало про них знаем. А про эту тварь нам известно достаточно, чтобы понимать: мы не можем жить одновременно на одной планете. Для меня исключительно важно чувствовать себя полноценным человеком. Если понимаете, о чём я.
— Таис, ты близка к истине, — ответил я, — но на самом деле всё ещё проще.
Макс и Кай переглянулись.
— Гайя не идеальна, — продолжал я, — она очень одинокое существо с возможностями, которые кажутся безграничными даже ей самой. И все прошедшие миллионы лет её только убеждали в том, что она может всё. Понимаете? Она иначе видит реальность. Даже при её интеллекте она подвержена ошибке восприятия. Понимаете?
— Честно говоря — пока не очень… — ответил Максим.
— Даже зная меня она не смогла предсказать реакцию на обстановку, в которой мы оказались. Уверен, если бы она это предвидела, то нашла бы способ подстраховаться. И её план был бы выполнен. Но нам, на самом деле, очень сильно повезло, что этого не произошло.
— Гриша, поясни, пожалуйста, — попросила Таис, — я не улавливаю нить.
— Я готов поверить, что она создала абсолютное оружие, — ответил я, — вот только все мы чуть не совершили грандиозную ошибку, попытавшись его применить.
— Реализовать возникшее преимущество… это ошибка? — Макс поднял бровь.
— Дело в том, что это преимущество — кажущееся, — ответил я, — мы слишком мало знаем о Считывателях. Возможно, единственное, чего бы мы добились — это полное обнуление жизни на нашей планете. Нельзя применять оружие любой мощности против объекта, о котором известно так мало!
— Считыватели не являются неуязвимыми, — заметил Кай, — фаэтонцы перехватили управление их зондом. Сфера уничтожила их скаута… возможно, у Гайи были основания для некоторого оптимизма?
— Уверен, что она рассуждала похожим образом, — улыбнулся я, — и это — грандиозная ошибка!
— Но чему? Поясни! — попросил Макс.
— Гайя застыла во времени, — ответил я, — она развивается скачками, от кризиса до кризиса. В остальное время у неё просто нет никаких стимулов меняться. Она время воспринимает по-другому, понимаете? Но Считыватели, кем бы они ни были — больше похожи на нас. И мне страшно представить, кем они стали спустя сотни миллионов, или даже миллиарды лет! Тут может быть множество вариантов: может, они вообще утратили интерес к происходящему в этой Вселенной, и мы имеем дело с остатками их технологической инфраструктуры, которая была просто брошена и развивалась по неизвестному нам пути мёртвой эволюции; может, сам процесс считывания стал для них милой ностальгической игрой; может, они передали контроль над этим процессам каким-то своим наследникам. Вариантов много, понимаете? И вы можете предсказать, что будет, если нечто, более могущественное, чем Гайя, получает подобный «пакет»? Я — нет.
В кают-компании повисло напряжённое молчание.
— Но что же тогда делать? — Кай нарушил его первым, — просто… принимать происходящее?
— Ни в коем случае! — возразил я, — нам нужно восполнить недостаток того, чего нам категорически не хватает! Нам нужна разведка! Мы должны точно понимать, с чем имеем дело.
Присутствующие растеряно переглянулись.
— То есть, ты предлагаешь оставить всё как есть, но вместо оружия запустить к Считывателям некоего червя-шпиона? — спросил Макс, — и почему ты не предложил этот план Гайе?
— Но как же… быть с детьми? — вмешался Кай.
— Наша задача: попытаться искусственно ускорить созревание таким образом, чтобы считывание произошло как можно скорее. И сделать так, чтобы в момент, когда это произойдёт, дети и инкубатор были изолированы от основного города. А Гайе я это не предложил, потому что осознал: мы слишком от неё зависимы стали. Надо учиться самим справляться с проблемами. Иначе грош цена, нам и тому человечеству, которое мы хотим построить.
— Гриша… я не думаю, что это возможно нашими силами, — вздохнула Таис, — ещё и без помощи Гайи.
— Я не говорю, что это просто, — я пожал плечами, — но ночью, размышляя, я придумал кое-что. План, который может и сработать.
Найти место, где хранились запасы веществ, которыми мазали нас с Каем во время «посвящения» было совсем не просто. Но я справился. Для этого пришлось проследить за очередной группой «испытуемых», которые пришли из внешних поселений для участия в игрищах.
Наблюдая за всеми манипуляциями, мне было сложно сдержаться, чтобы не начать разрушать всё это место на корню. С имеющимися на борту челнока возможностями это было вполне реально. Достаточно одного плазменного заряда, эквивалентного паре мегатонн старой доброй атомной бомбы. Но, убивая таким образом город, я бы убил и детей, которые до посвящения не имели никакого отношения к странной сущности, завладевшей мозгами взрослых. Эти дети, они хотели нормальных семей, нормального детства. А их заведомо лишили всего этого.
Их спасение стало для меня чем-то вроде жизненного вызова. До этого, несмотря на массу сложностей, которые нашему отряду удалось преодолеть, я всё-таки продолжал реагировать на непрерывно падающие на меня задачи. Я не управлял ситуацией. А теперь, впервые за то время, которое прошло с момента обнаружения первого тюрвинга в подмосковном лесу, я чувствовал, что пытаюсь вести свою игру, по своим правилам. И это ощущение придавало сил. Помогало преодолевать любые соблазны.
Как я выяснил, стоя несколько часов бесплотной тенью в зале, где обрабатывали бойцов, мази вовсе не были главным компонентом в «химической подготовке». Нечто опалесцирующее, из маленького стеклянного сосуда, было добавлено в состав перед концом процедуры. А ещё что-то распылялось в воздухе, над столами, через небольшое вентиляционное отверстие.
Сначала я проследил за служащим, который специально принёс стеклянный сосуд.
Он долго спускался в городское подземелье, минуя многочисленные запоры и ловушки, справиться с которыми в обычном состоянии я бы не смог. Но я, конечно, был в режиме. И следовал за ним, до деталей повторяя каждое его движение и жест.
Спуск был долгим. Час. Может, полтора. Мне приходилось есть на ходу, благо я взял с собой специальные питательные батончики, оставшиеся ещё из марсианского рациона. Сейчас эта еда была на вес золота, потому что восполнить её было нечем.
Под землёй было довольно прохладно. И это было даже хорошо: сейчас я особенно остро почувствовал, что в режиме температура моего тела заметно поднимается. А отвод лишнего тепла делает голову особенно ясной.
Наконец, после очередной хитроумной ловушки, мы оказались в большом подземелье с традиционным для города сводчатым потолком. Помещение было освещено несколькими довольно тусклыми люминесцентными полосками, испускающими зеленовато-синий свет. Такую технологию я видел в городе впервые. Что это? Биолюминисценция? Или что-то радиоактивное? У меня не было точного ответа для этого вопроса; для вычислений не хватало разрешающей мощности сенсоров — моих глаз. Вот Кай бы на моём месте сразу определ. Может, всё-таки стоило взять его с собой?
Поставив сосуд с остатками жидкости в деревянный шкаф со специальными ячейками для множества таких же сосудов, служащий, опасливо оглядываясь на источники света, быстро вышел из помещения, едва не столкнувшись со мной. Только благодаря режиму я смог убраться с его дороги вовремя. И чуть не оказался в ловушке: запорный механизм массивной двери с железными вставками можно было отпереть только снаружи.
Я успел подставить носок ботинка так, что между дверью и стеной остался крошечный зазор. Служащий, судя по шагам, замешкался на секунду. Но возвращаться, чтобы проверить дверь, не стал. И отлично: иначе моя вылазка бы сильно осложнилась. И дело было вовсе не в том, что служащего пришлось бы убить. Гораздо хуже, что о моих интересах узнал бы единственный по-настоящему разумный и самостоятельный обитатель города. Тогда под угрозой оказался бы весь мой план.
Аккуратно достав из рюкзака, спрятанного под маскировочной тканью (она по-прежнему отлично работала, даже в отсутствие Гайи), одну из заранее приготовленных пробирок, я подложил её под дверь. После чего принялся рассматривать внутренности хранилища более подробно.
Когда Гайя упомянула, что жизненный уклад в городе напоминает муравейник, сопоставив это с собственным болезненным опытом, я предположил, что ферромоны или же вещества, их заменяющие, должны играть большую роль в функционировании этого мета-организма. Уже при первом, беглом, взгляде на помещение было понятно, что моя догадка была абсолютно верна.