рым отпускались казенные товары из Сибирского приказа и из сибирских городов тысяч на 200 рублей. Купчина этот забирал также в Москве и в городах по договору всякие товары у всякого чина людей по настоящей московской цене или в каком городе какая цена товарам будет; по выходе из Китая купчина отдавал за взятые в России товары каждому по договору китайскими товарами вдвое; договоры о том, какими товарами отдать вдвое, заключались в Сибирском приказе. Люди, отдавшие свой товар купчине, назывались складчиками. Несмотря на то что Сенат не обратил внимания на представление Нестерова о необходимости послать в Сибирь верного человека, обер-фискал не унывал, проведывал явно и тайно, расхищения казны в Сибирском приказе усмотрел немало, запечатал два ящика с делами и дал знать в Сенат. Сенаторы опять не занялись этим делом, а сенатор Мусин-Пушкин, приехав из Петербурга в Москву, велел ящики распечатать и все уничтожить, говоря, что фискалам в приказах по десятый год ничего смотреть не велено. Но Нестеров не отставал от своей добычи и обвинил купцов Евреиновых, которые торговали табаком в Сибири и незаконно обогащались по губернаторской поблажке. Дело пошло на рассмотрение к князю Якову Долгорукому, но вопросы, как доносил Нестеров, были предложены Гагарину и Евреиновым «самые фальшивые, с закрытием, как ему, Гагарину, в том надобно». Это было в печальный 1717 год; Нестеров воспользовался прибытием Петра в Москву по делу царевича Алексея, и дело Евреиновых было взято от Долгорукого и поручено комиссии, составленной из офицеров гвардии — Дмитриева-Мамонова, Лихарева, Пашкова и Бахметева. Нестеров был тут при допросах Евреиновых, которые, как писал фискал, «моими усердными трудами и призыванием чрез разговоры, со всяким увещанием в надеяние вашего к ним милосердия, объявили мне письменное известие о всяких сибирских и китайских торгах немалые дурости, показано великое похищение вашей государевой казны и взятки золотом и прочими вещами, а именно на губернатора Гагарина и на людей его, Якова Матвеева с другими, и на племянников его, князя Василья и князя Богдана Гагариных, и купчин китайских караванов, и на купецких людей, как на Бориса Карамышева, который согласник губернатору, все ведает в Сибирском приказе и всякого зла в похищении исполнен, и на других разных купецких же людей, также и на тамошних комендантов. Истину вашему величеству пишу, а не лжу: но только великое чудо или ужас, как там делано, не боясь бога и забыв души свои и присягу. Еще ж Евреиновы показали, что за них, как взяты были к Долгорукому по доношению моему в распрос, дал он, Гагарин, князю Долгорукому немалые взятки». После Нестеров доискался подробностей и представил: «Генерал князь Долгорукий во время розыску по делам, которые были в канцелярии его ведомства, получил себе в презент с разных персон, а именно с князя Богдана Гагарина 500 червонцев; князь Матвей Гагарин прислал к нему из Сибирского приказа мех ценою в 600 рублев, который уступил он светлейшему князю; да с него же князя Матвея за Евреиновых 1000 червонных, с Никиты Демидова 500 рублей да к палатному строению железа 1030 пуд и 20 заслонок трубных; с детей думного дьяка Автомона Иванова 500 червонных за то, что к ним был милостив; красноселец Иван Симонов на дачу ему, Долгорукому, поручил госпоже Балкше коробочку серебряную во 100 рублей, а в ней 100 червонных да 500 рублей за то, чтоб от розыску быть свободну; да у него же с светлейшим князем и с фельдмаршалом Шереметевым и с господами Апраксиными и с Кикиным между собою были подарки лошадьми с конскими уборами, что обер-фискал прилагает во взятку»
Дмитриев-Мамонов с товарищи дали знать царю с своей стороны, что Евреиновы в некоторых худых своих делах повинную принесли и Алексей Евреинов просил написать государю, чтоб приказал остановить и осмотреть караван, идущий из Китая с купчиною Гусятниковым, потому что в нем много было провезено неявленных товаров. Евреинов же написал и сказал в допросе: «Сибирский губернатор князь Гагарин в Китайское государство купчин избирает по своему нраву, которые к тому делу доступают великими дачами и во всем с ним общее согласие имеют и более угождают ему, нежели усердствуют о пополнении казны и о государственной пользе. В караване, которого ждут теперь из Китая, товаров Гусятникова на 40000 рублей да у целовальников пошло товаров тысяч на сорок же». Для исследования дела на месте отправлен был в Сибирь майор гвардии Лихарев и прислал целый реестр взяток и сборов, которых в приходе не оказалось. По следствию оказалось, что Гагарин утаил хлеб, купленный на Вятке для отпуска за море, велел брать казенные деньги и товары на свои расходы, а приходные и расходные книги кинул; брал взятки за отдачу на откуп винной и пивной продажи; писал угрожающее письмо к купчине Гусятникову, чтоб прислал ему китайские подарки, что и было исполнено; взял у купчины Карамышева казенные товары и заплатил за них казенными же деньгами, причем переводных писем в Сибирском приказе записывать не велел; взял у князя Якова Долгорукого в китайский торг товары без оценки и, не дождавшись купчины с караваном, велел выдать деньги вдвое; удержал три алмазных перстня и алмаз в гнезде, купленный на деньги, взятые в китайский торг из комнаты царицы Екатерины Алексеевны; взял себе товары из караванов купчины Худякова и, приняв у купчины книги этих караванов, сжег.
Гагарин во всем повинился и написал письмо государю: «Припадая к ногам вашего величества, прошу милосердия и помилования ко мне, погибающему: розыскивают много и взыскивают на мне управления во время ведения моего Сибирской губернии и покупки алмазных вещей и алмазов, что я чинил все не по приказному обыкновению. И я, раб ваш, приношу вину свою пред вашим величеством, яко пред самим богом, что правил Сибирскую губерниею и делал многие дела просто, непорядочно и не приказным поведением, також многие подносы и подарки в почесть и от дел принимал и раздачи иные чинил, что и не надлежало, и в том погрешил пред вашим величеством, и никакого ни в чем оправдания, кроме винности своей, принести вашему величеству не могу, но со слезами прошу у вашего величества помилования для милости всевышнего к вашему величеству: сотвори надо мною, многобедным, милосердие, чтоб я отпущен был в монастырь для пропитания, где б мог окончить живот свой, а за преступление мое на движимом и недвижимом моем имении да будет воля вашего величества».
Вместо монастыря Петр назначил Гагарину виселицу. Поведение Гагарина не было новым явлением. Мы видели, что сибирские воеводы издавна позволяли себе большие злоупотребления, потому что до царя им было далеко. Та же отдаленность усиливала беспорядки и злоупотребления в Астрахани. В 1719 году произвелено было здесь следствие, и открылось, что дворянин Тютчев с ведома обер-коменданта Чирикова посылал свинец в Персию; что Чириков посылал от себя за море соколов и кречетов, что было запрещено; от откупов и от прочих дел взял посулов 2135 рублей, а государственным доходам сделал недобору 17098 рублей; из государевых учугов рыбу себе на потребу брал. Солдаты команды поручика Кожина подрались с солдатами полковника Селиванова; Кожин велел своим солдатам бить и рубить селивановских солдат и полковника вытащить из дому, дрались с обнаженными палашами, и порублено было два человека. Тот же Кожин ездил на святках славить в домы астраханских обывателей на верблюдах и на свиньях, приехал на свиньях и к бухарскому посланнику, который принял это себе за большое оскорбление. В Ревеле комиссар Яков Лопухин вместе с Иваном Петровым-Соловым и Никитою Скульским сделал Три подложные подряда; школьник Федоров составил им подложные приемные письма, по которым они взяли из казны деньги сполна и разделили по себе, а школьнику дали 340 рублей. Лопухин был казнен смертию.
Преобразователь показал, что он не намерен потворствовать старому злу: сибирский губернатор был казнен; горожане давно уже были изъяты из ведомства городских правителей, судились своим судом; но мы видели, что доносили преобразователю о состоянии торговых людей, получивших самоуправление и свой суд, и напоследок преобразователь должен был выслушать мнение, что лучше возвратиться к старине, снова восстановить власть воевод над горожанами: «Когда учинены магистраты по провинциям, и бургомистры с товарищи обнадежили себя, что будут непременны, то гражданам начала происходить чувствительная обида. Магистратские члены или посланные от них скупщики являются на гостиные дворы и другим гражданам купить товару не позволяют, и никто покупать не смеет, боясь от магистратских разорения безочередными службами и постоем; и приезжему продавцу не без разорения, ибо достойной цены взять не может, должен брать, что дадут магистратские. Заморские товары магистратские заседатели продают гражданам таким порядком: который товар стоит 100 рублей, на тот положат цену 150 или 130 рублей и продают по этой цене купцам средней статьи, которые торгуют в лавках; который купец не захочет взять, того отягощают безочередным постоем, службами и другими нападками; податей сами магистратские не платят, торгуют свободно, и вместо них подати платят гражданскою суммою. Если б велено было магистратских членов переменять, то голос был бы свободный, один другого напрасно притеснять не мог бы и купечеству была бы от того ревность. А переменять бы гражданам магистратских членов с ведома и рассмотрения воевод, и воеводам бы иметь смотрение над магистратами так, как исстари бывало. Если б всякого звания людей, в том числе и купечество, ведать воеводам по-прежнему, то бы всякого звания людям была польза немалая и обиды было бы меньше; ибо у многих правителей обидимый не может управы получить, понеже истец и ответчик не единого суда, а именно один воеводского, а другой магистратского, и в том бывает несогласие, а бедные люди разоряются».
Магистратские члены притесняли торговых людей; фискалы из купечества мало помогали. Мы видели, как Нестеров жаловался на нерадение фискалов в провинциях. Но другие фискалы позволяли себе больше чем нерадение. Нестеров донес об утайке пошлин фискалом Косым. Что это был за человек, видно из следующего письма президента Юстиц-коллегии графа Матвеева к Макарову: «В коллегии Юстиции фискал Косов под надеждою свободы своей великую образу и бесчиние оной же коллегии чинил, что вся коллегия та, паче же иноземцы, за многий себе афронт приняли, якобы коллегия та