У МЧС, видимо, недостаточно ресурсов. Но вообще именно смычка российских и местных властей могла бы исправить ситуацию. У нас есть ресурсы, местные понимают сами, что им необходимо. Это всегда достаточно простые вещи, но не всегда очевидные. Мы, скажем, не знаем точно, сколько там диабетиков, мы знаем точно только, что они имеются и их срочно необходимо снабжать теми медикаментами, которые им нужны постоянно.
Это зачастую не требует каких-то невероятных ресурсов. Прямо сейчас банально даже керосинки и керосин к ним сильно облегчили бы жизнь многим, не говоря о простейших генераторах. Сейчас многие пользуются буквально карманными фонариками и чуть ли не лучинами. Вопрос в организации процесса и энергии. Волонтёров физически мало, и у них нет ресурсов на системную работу изо дня в день.
Для общества. От ужасов тоже можно устать, даже война может надоесть. Но она не закончилась. Это наши русские люди — теперь-то точно, просто по факту жизни в зоне под контролем России. Их жизни разрушила война. Их положение отчаянное. Если ты за российскую операцию, подумай о том, что именно эти люди наиболее уязвимы, а ведь мы теперь за них отвечаем впрямую и непосредственно. Если ты против российской операции, то перед тобой люди, чьи жизни разрушила война. Государство рано или поздно до них дотянется, и хотелось бы, чтобы раньше, но точно не сразу. Оно неповоротливое, оно полуслепое. Найди хорошую волонтёрскую организацию. Я ездил с «Тылом-22». Существуют и другие. Помоги им деньгами. Если есть время, съезди сам и поволонтёрь: там каждая пара рук на счету. Не берут в армию — это не беда: в зоне войны тебя не спросят, есть ли у тебя какой-нибудь сертификат от условной Лиги За Всё Хорошее, тебя спросят, готов ли ты руками коробки таскать, а уж если ты ещё и умеешь ставить уколы, то вообще хорошо.
76. Изначально материал опубликован на сайте https://readovka.space/.
Самодеятельностью лучше не заниматься, выясняй, чего людям надо, это не в 100 % случаев очевидно. Где-то нужен бензин, где-то инсулин, а где-то вообще средства от паразитов, потому что война — это антисанитария, а паразиты имеют дурное обыкновение кишеть. Подключись лучше к какому-то уже действующему проекту или через знакомых, наобум лезть не надо. Но и просто перевести денег — это нормально и хорошо. Там нет места ложному стыду: ах, я могу дать только сто рублей — упаковка бинта стоит от 10 (десяти) рублей. Для тебя это половина билета на автобус, для кого-то жизнь и смерть. Война — это палка о многих концах, все они по кому-нибудь бьют. Без шуток, самое умное, что можешь сделать лично ты, если ты сочувствуешь бедам своей страны, если тебе стыдно, если тебе больно, если что угодно, кроме всё равно, — так вот, самое лучшее и умное, если ты не уверен, что именно хочешь сделать, но что-то хочешь, — это помогать пострадавшим, больным, раненым, беженцам. Эти люди не виноваты, что живут внутри исторического события, жрущего человеческое мясо каждый день. Лечить и выручать надо при любом политическом режиме. Мы можем иметь любые политические взгляды, мы можем вообще не нравиться друг другу. Но быть немилосердными нам нельзя. Чем бы ни закончилась война, лучше будет, если по её итогу ты сможешь внятно ответить на вопрос, чем ты занимался, пока она шла[76].
Видео: Евгений Норин и «ТЫЛ-22 на Угледарщине.
МЯСНИК С БЕЛЫМ БИЛЕТОМИван Кузьмин, доброволец
Меня зовут Иван Кузьмин, прозвище Кузьмэн, позывной Варяг. Я из Мурманска, недавно переехал в Петербург. Работал поваром и мясником. Вся эта ситуация на Украине ещё с 2014 года меня выбивала из колеи — рядом строят государство, которое люто нас ненавидит, да ещё вечный враг их подкармливает. А тут начались активные действия. В 14-м я был мелкий и толстый, зависел от чужих денег, мне лет 16 было. У нас, конечно, есть люди, которые с 16 лет воюют, но они с Донбасса.
У них выбора не было: или ты уезжаешь, гасишься, или едешь на фронт. У меня другая история. Сейчас я тоже толстый, но менее мелкий.
Ну, и надо ехать, я подумал. Меня бы это, конечно, не коснулось — у меня белый билет был.
Но так или иначе затронет эта история всех.
Я ещё летом в 2021 году понял, что что-то произойдёт, когда ВСУшники начали в Тиктоке усиленно продвигать идею, что сейчас начнётся, сейчас всё будет, они готовы начинать. Тогда стало понятно, что ну точно будет, потому что они просто так такую волну бы не пустили, у них всё это централизованно в плане пропаганды.
Я проходил курсы военной подготовки.
Почти всё пригодилось. Самым главным оказались основы передвижения в группе. Правильно передвигаться в условиях современной войны — это самое важное. Чем меньше вас видно и чем разрежённей вы двигаетесь, тем меньше шансов быть накрытым. Знаешь, как в фильме «Спасение рядового Райана», один человек — плохая цель, пять — это уже цель для пулемёта. На одного дрон не будут пускать, чтобы ВОГ[77] скинуть, а если вы втроём в блиндаже хернёй маетесь, скорее всего, прилетит.
До поездки я смотрел всяких умных людей, которые советовали полезные вещи, поэтому из того, чем закупался, пригодилось практически всё. Не пригодилось только то, что связано с практической стрельбой, одноточечные ремни, такое вот.
Наш отряд набирали через паблик мемов, называется «Смертельный номер». Есть некий офицер — ну, кому надо, те имя знают, потому что он даже на сайте Минобороны отмечен. Вот, у него группа с мемами о войне. И когда он узнал, что можно добровольцев на три месяца брать, подписчикам сказал: хотите — заезжайте. Сейчас на три месяца съездить уже нельзя, а тогда ещё была такая возможность. Я сначала не знал, что так можно, а когда понял, что это не шутка, то подумал: да, лучше через Минобороны ехать.
Да, наш отряд, штурмовой взвод, укомплектован целиком подписчиками паблика с мемами.
Мотивация в основном такая, общепатриотическая, хотя один тут в ухо мне сейчас орёт, что от зимней сессии закосил. Ещё один МЧСовец, надоело спасать людей, решил их поджигать.
Фото из архива автора.
У нас тут есть ещё, например, замечательный человек Шмыга, метр с кепкой, анимешник, ходит с дакимакурой[78] постоянно и часто сам себя чуть не убивает, потому что техника безопасности для слабаков. Но всё-таки у нас очень мало двухсотых, потому что командиры опытные и хорошие.
У нас тут есть несколько нацболов, есть националист прям конкретный, причём сильно верующий православный, молится перед каждым боем и поёт псалмы где только можно. Один монархист, Леший. Ну, и вообще патриотически настроенные люди, без определённой направленности, просто «Россия — круто». Кто ещё на позитиве, тот с утра кричит «Слава России». Хотя все малость задолбались уже — даже если нет активной войны, ты просто под-загребёшься находиться не дома, на холоде.
Мы при этом часть Российской армии, все рядовые гвардии, 42-я дивизия, взвод «Шторм».
К нам очень хорошо и лояльно относится командир дивизии, он современный человек и считает, что такие группы могут эффективнее выполнять задачи. Не всегда мы, конечно, оправдываем его ожидания, в силу того что всё-таки мы дебилы, приехавшие через группу с мемами.
История нашего отряда началась под конец лета, когда ещё только начались бои за Марьинку, западный пригород Донецка.
Тогда командир понял, что надо набирать людей везде. Но первый состав взвода сходил на три месяца и поувольнялся. А я из второго состава, нас набрали уже позже, а кого-то переманили из Народной милиции.
Опыта потихонечку набираемся, потери небольшие, и неплохо у нас всё складывается.
Мы штурмовая часть. Многие вещи у нас происходят на безумной удаче. Многие воображают, что у нас идут штурмы каждый день, но на самом деле боевые действия сейчас вяленькие, так что да, атаки не ежедневно. Иногда бывает, что штурма не происходит потому, что врага-то не оказывается на месте, поскольку тероборонов-цы и мобилизанты просто убегают и мы занимаем пустую позицию. Но это редко. Классический случай — прийти ночью, ждать артиллерию, которая спит и просыпается в 11 от будильника, а не от рации, ждём два выстрела, они говорят, что отработали. Мы идём и полагаемся только на себя. Попадаем под замес, но обычно выходим из него благополучно. Чаще всего потому, что буквально один-два бойца сработали лучше остальных. Вот, например, МЧСовец наш, он пулемётчик, он в последнем нашем ночном штурме всех спас — настольно хорошо отработал 200 патронов, что хохлы просто нос высунуть боялись.
В декабре, когда приехали украинские морпехи — известные какие-то, у них волк ещё нарисован[79] вот тогда как раз наши двух морпехов убили — открыли счёт под Донецком.
Они пошли на расслабоне, думали, тут лохи какие-то сидят, ну, им и прилетело. Убило сразу командира, а ночью за командиром попытался прийти его сослуживец, и его мы тоже замочили. Вообще, под Марьинкой в целом ВСУшники лохи какие-то, в меня ни разу не попали, а я крупный. Сейчас вот говорят, новые «азовцы» с нами воюют, наверное, страшные люди.
Взаимодействие у нас с танками более-менее, с артиллерией очень плохое. Но это конкретно у нас. Если договариваться с кем-то напрямую лично, он отрабатывает, а если работаешь по той армейской системе, которая есть, они очень долго отрабатывать могут — когда уже не надо. И иногда происходят казусы, потому что мы уже готовы штурмовать, ждём, когда дойдёт по цепочке приказов арта, арта очень долго тянет, а ругают штурмующих, потому что надо было идти час назад уже, а мы сидим, ждём арту. То же самое с дронами — если дрон у группы есть свой, можно за полчаса с ПВД[80] приехать на машине, дойти до «нуля», запустить дрон, посмотреть, и это лучше, чем ждать крутых специальных ребят, которые этим специально занимаются. Лучше, конечно, в отряде держать свой дрон и своего обученного человека.