Затем отбили атаку украинской ДРГ, пожили в селе пару дней, а затем и вовсе покинули Александровку. И закончилась наша «спокойная» жизнь.
Но перед этим я успел поспать на нормаль ной кровати. Произошло это на зачищенной нами перед этим территории, где мы нашли брошенный и не разбитый минами дом. Там же мы и пожарили шашлыки. Мы — это третий взвод нашей роты. Те самые пацаны, с которыми я ходил на зачистку. И с которыми я так и остался.
Справа Сулла. Фото из архива автора.
Не буду говорить, где мы достали мясо, сами догадаетесь. Ещё я почитал найденную в том доме книгу. Есть и на войне свои радости.
Как я выше сказал, после Александровки наша «спокойная» жизнь закончилась. После ночёвки в Рубцах (где к нам добавили ещё добровольцев) наша третья рота штурмовала село Новосёловка. «План-буран», как говорил наш командир отделения сержант Сулуянов (он же Сулла), состоял в том, чтобы прямо на БТРах въехать на улицу, высадиться, зачистить её и занять улицу, следующую за ней. Первую часть плана мы выполнили без проблем. Ну, если не считать подбитого из ПТУРа танка. А вот дальше начались сложности.
Началось с того, что мы пропустили одну улицу и зашли на другую, на перекрёсток трёх улиц. И попали аккурат под перекрёстный огонь вражеского БТР и тяжёлого пулемёта.
Итог — один подбитый БТР и несколько «трёхсотых». Это только в первые две-три минуты боя.
Затем затупили водители двух БТРов, которые не могли понять, куда им встать. А связь, как всегда, не работала. В итоге я вручную шёл рядом с БТРами и в открытый люк кричал, куда им ехать. И делал это прямо под угрозой укропского пулемёта, идя по перекрёстку. В итоге с перекрёстка мы отступили, потеряв один БТР и 13 человек «трёхсотыми».
Вечером я заселился в дом с ещё десятью пацанами. В основном добровольцами первой и второй волны. Мы долго спорили, как охранять дом. Я предложил самый простой вариант. Заселяемся в подвал, дежурим по очереди. Остальные спят. Главное, нужно беречься от мин и минимизировать присутствие на улице. Морячок и Снайпер же предлагали оборудовать аж две позиции с пулемётом. В итоге я так и не переночевал там. Меня из того дома забрал Сулла и отвёл к моему отделению.
Этим он, скорее всего, спас мне жизнь.
Морячок (неплохой пацан был и смелый) в ту ночь погиб при попадании мины. С ним как раз должен был дежурить я. И попала мина в него прямо во дворе, на позиции, которую установил Снайпер. Сам же Снайпер на следующее утро стал «отказником». Как и Колян. Вот такие у нас бывают профессиональные военные.
На следующий день мы снова пошли в атаку. Уже на другую улицу, которая должна была вывести в тыл противнику. Шли цепочкой, за нами — техника. В итоге под обстрелом укров дошли до конца улицы, и она оказалась тупиковой. Карта наврала. Пришлось уходить.
На обратном пути один из БТРов попал в яму. Вытащить его не получилось, пришлось сжечь самим из РПГ-7. Обидно было.
На третий день мы пошли снова в бой. Впереди шла разведка, затем группа бойцов нашего взвода во главе с Суллой и наконец все остальные. Я шёл вторым после Суллы. Затем шёл Никита, Ким с гранатомётом и Бурят. К тому времени укропы отступили из посёлка, и мы без проблем заняли его вместе с бойцами 15-й бригады.
Ночевали в одном из домов. Все соседи радовались нашему прибытию. Мы поделились с ними тушёнкой и хлебом. Особенно радовался помощи шестнадцатилетний пацан, живший со своей матерью и сестрой. Он несколько раз ходил к нам в гости. На следующее утро его прямо на улице накрыло осколком. Срезало половину лица, и остатки мозгов остались на заборе. И на его матери, которая стояла рядом. Местные говорили, что у укропских миномётчиков был корректировщик в селе. И он целенаправленно наводил огонь по домам соседей — мстил им.
Утром следующего дня мы погрузились и уехали в Коровий Яр, который стал нашей оперативной базой на несколько месяцев. Название говорящее, место не очень приятное. Сухое, с плохой водой. Но зато оно практически не обстреливалось.
После Коровьего Яра мы штурмовали Дробышево, которое находилось между Новосёловкой и Красным Лиманом. Сначала колонной проехали несколько километров, сидя внутри БТРов. По дороге ведущий танк замотался гуслей в подорванной линии электропередач. Это задержало нас на пару часов. Танк так и не вытащили, пришлось ждать другой. Двинулись дальше, высадились у самого Дробышева и заняли большую теплицу.
Её тут же накрыло «Градами» и артиллерией. Сильно накрыло. Спасли нас выкопанные укропами же окопы. Затем наша арта подавила укропскую, и мы снова пошли вперёд. Быстро проскочили через кладбище и вышли к передовой улице. Там нас обстреляли двое затерявшихся тербатовцев, но они убежали, а мы подобрали потом три брошенных ими рюкзака. С одним из них я проходил три месяца и увёз домой.
Ночевали мы в доме украинского полковника — командира поста под Бахмутом. В нём оказалось немало снаряжения, которое мы поделили. Мне досталась укропская военная флисовая кофта, которая согревала меня долгими вечерами и ночами. А ещё у полковника оказалась жена — умелая хозяйка. Её консервация была выше всяких похвал. В общем, вечер был хороший. Я раздобыл бутылку бурбона и вместе с пацанами решил выпить по 50 грамм. Бурбон я иногда пил дома по вечерам. Хотел и тут. Но не получилось, нас резко подняли, и мы на броне поехали помогать зампотеху — вытаскивать всё тот же танк. Так что бутылка так и осталась нераспитой ещё долго. Зато днём мы постирали свою форму, вымылись прямо во дворе сами и как следует всё просушили. Погода была хорошей.
Кстати, перед Дробышевом к нашему отделению присоединился Акула. Раньше он служил в обозе. К нам решил перебраться из-за друга Артёма, который был в нашем взводе командиром отделения. Акула (тоже сержант) был высокий, крупный и так же, как я, громкий парень. Он легко вписался в нашу компанию.
Кстати, именно он первый придумал называть нас «мразями». Сначала он так называл только Тёму, а потом как-то так сложилось, что «мразями» у нас в роте стали называть самих «отбитых» бойцов. В смысле — тех, кто всегда идёт впереди штурмовой группы и не боится укропов.
К тому времени у нас появились и свои традиции. Одна из них — совместные застолья, во время которых Сулла снимал коллективное видео, в котором рассказывал о прошедшем дне, а мы все говорили несколько фраз о своих впечатлениях.
Следующим утром мы снова уехали в Дробы-шево. Впереди нас ждал Красный Лиман. Тот самый, который потом сдали части Западного военного округа. Но брали его части Центрального округа, в том числе наш 228-й полк. Причём перед взятием Лиман практически окружили, оставив небольшую лазейку для отступления укропов. Не уверен, но думаю, это было сделано намеренно. Командование стремилось занимать населённые пункты, сберегая при этом людей.
Схема атаки была такой же, как в Дробышеве. Колонна БТР, во главе которой идёт несколько танков, идёт по дороге в сторону Лимана.
По дороге мы внимательно смотрим по сторонам в зелёнку, а по приезде спешиваемся. Дальше начинает работать пехота. Заходит на улицу, прячется от обстрела в ближайшем подвале. Затем снова бросок и снова подвал. Если встречали сопротивление, подтягивали технику, и так до конца обозначенной нашему подразделению точке. Всё это время наши подразделения были на связи с командованием батальона и полка. Через них же, если что, вызывали артиллерию.
Для связи, кстати, использовали армейские «Азарты» (довольно неплохая, хоть и тяжеловатая рация) и китайские «Баофенги». Последние использовали для связи внутри подразделения.
Так мы заняли три больших улицы в Красном Лимане. Соседями у нас были 15-я и 30-я бригады. К вечеру бои затихли, и мы заночевали в здании церкви пятидесятников (в России, кстати, признана экстремистской). В церкви оказалось много немецких консервов и укропских немецких пайков. Часть мы раздали местным, частью поужинали. Здесь я впервые вышел на связь с женой. Оказалось, что на верхних этажах кирхи ловил украинский мобильный интернет. V меня смартфона не было, но я вышел на связь через Телеграм Никиты. Было очень радостно. До этого мои родные не знали обо мне целый месяц.
После собственно Лимана мы переместились сначала в дачный посёлок неподалёку, потом, когда нас сменила Росгвардия, снова уехали в Коровий Яр. Началась подготовка к захвату Яровой и Святогорска. Для взятия Яровой нам пришлось пройти семь километров по лесу.
Это было очень тяжело из-за брони и оружия. Измотались все, и молодые, и старые.
Но мы справились и под миномётным обстрелом вошли в Яровую. Укропы нас не ожидали и смотались, взорвав перед этим плотину пруда. Местные в нём тут же принялись собирать рыбу. Проход через лес же оказался хорошей тактической уловкой. Пока другое подразделение атаковало вдоль трассы, мы вышли к другому концу села. Вокруг села был, кстати, один из немногих на Донбассе сосновых лесов. Красивее я встречал только возле Северска.
В Яровой мы отдыхали три дня. Спали, ели, общались. Ели не только сухпаи, но и шашлыки. Благо в селе нашлось несколько брошенных хозяевами баранов. Все эти три дня по нам била артиллерия укропов со стороны знаменитого Святогорского монастыря. Он находился на высокой горе, откуда были видны все окрестности. В свою очередь, наша арта била по этой горе, стараясь не задеть сам монастырь. Укропы попали осколками по трём БТРам и потом даже выложили видео этого, снятое с беспилотников. При этом на том видео видно, как Серёга из Кировска выскакивает из БТР прямо перед обстрелом. Было это рядом с нашим домом. БТР, кстати, потом отремонтировали.
На Святогорск мы наступали сначала пешим порядком по той же схеме, по которой брали Яровую. Несколько штурмовых групп шли через лес, в котором было несколько баз отдыха. 239-й танковый полк в это время наступал по дороге. В итоге уже на выходе к центру города мы натолкнулись на окопы противника. Во главе первой группы шёл старший лейтенант Пакулин. Они вышли на поляну и оказались в огневом мешке. Мы пытались вытащить его группу часа два и смогли это сделать.