– Да-да, – степенно кивнула головой завуч. Похоже, новый учитель пришелся ей по душе.
– В десятом «А» сейчас химия. Учительница сообщила мне, что четверо учеников не добрались до класса, хотя их до звонка видели в школе.
– Четверо?
Пышная прическа на голове женщины тревожно заколыхалась.
– Кроме этой троицы – еще Камилла Бочкарева.
Ребята обменялись быстрыми взглядами. Лида припомнила веселую болтовню в раздевалке…
– Телефон девочки у вас есть? – выстрелила вопросом завуч.
– Есть, но она не отвечает.
– Так, сейчас найду телефоны ее родителей… Вы трое – бегом на урок. Так называемого брата прошу немедленно покинуть здание школы.
Все поспешили исполнить приказ. За ними в коридор вышел Тимур Саевич, произнес не громко, но тоном, не терпящим возражения:
– Лида, я хотел бы поговорить с вами.
Сейчас было абсолютно не до душеспасительных бесед. Лида закатила глаза, быстрым шепотом распорядилась:
– Ты, Сашка, подожди нас пока на скамейке у школы. Встречаемся там на перемене и все вместе идем к ребятам.
И, придав лицу смиренное выражение, подошла к учителю.
Тимур Саевич указал ей на дверь учительской:
– Пойдемте, там свободно!
Лида вдруг испытала приступ странной робости, даже коленки ослабли и пересохло горло. Этот феномен явно не поддавался разумному объяснению. Волновались и ребята: Санин непрерывно оглядывался и притормаживал, Мила почти тащила его в сторону класса.
В учительской было душновато и пахло духами. Тимур Саевич приоткрыл на палец форточку, да так и остался стоять у окна.
– Лида, у меня пока не было возможности хорошенько познакомиться с каждым учеником. Но я, так сказать, на пути к этом у. Вы ведь живете с мамой?
– Ага, – кивнула девушка. – А еще с тетей и ее внуком.
– О, замечательно. Потому что, уж простите, я слышал от учителей, что ваша мать тяжело больна и вы ухаживаете за ней.
– Это устаревшие сведения. Маме сделали операцию за границей, и сейчас она почти здорова.
Смуглое лицо учителя не выдало никаких эмоций. Он неспешно обдумал информацию и задал новый вопрос:
– Значит, в период ее лечения вы жили у отца и ходили в питерскую гимназию?
– У меня нет отца. В Питере я жила у своего опекуна и да, училась в лицее.
– Я понял, – кивнул Тимур Саевич. – Полагаю, программа там сильная и от класса вы не отстали. Теперь, Лида, последний вопрос, возможно, неожиданный: вы увлекаетесь общением в Сети?
Лида немедленно уловила, куда он клонит, и решила быть предельно откровенной – так быстрее отделается. И отчеканила:
– Если вы волнуетесь, что я входила в групп у, участники которой теперь бесследно исчезают, то я в нее не входила, меня не приняли. А ребята, мои друзья, про нее даже не знали.
Сказала – и перепугалась: вдруг привяжется с вопросами насчет группы. Может, он и не учитель никакой. Вот вечно она ляпнет, не подумав.
Но классный руководитель лишь глянул на нее пристально и кивнул головой так энергично, что тщательно зачесанные назад волосы смоляной волной упали на высокий лоб. Кажется, этот кивок значил, что она свободна. Лида выскользнула из учительской вместе со звонком.
Навстречу уже шли ее друзья. Санин нес на плече два рюкзака и поддерживал под руку бледную, дрожащую Милу.
– Что случилось? – бросилась Лида к ним навстречу.
Алексей угрюмо покачал головой и начал рассказывать в привычной манере его обращения к Лиде в последнее время, то есть скрипучим голосом и не глядя в глаза:
– Да ничего хорошего. Многие, оказывается, уже знали о том, что творится в Питере. Ну а сейчас поголовно все знают. Думаю, уроков сегодня больше не будет, нас предупредили, что руководство школы собирает всех в актовом после перемены.
– А Камилла? С ней что?
– С ней все плохо, – процедил Санин. – Ирка Сидорчук, ее подружка, видела, как та уходила. Просто встала из-за стола в столовке – и привет, с концами. Ирка решила, что это какой-то прикол. Ее медсестра забрала с середины урока, истерика началась.
– Ты как? – глянула Лида на Журавку. Хотя и так было ясно, что состояние ее подруги сейчас даже хуже, чем у бьющейся в истерике Сидорчук.
Мила вскинула на нее широко распахнутые мокрые глаза и спросила тихо:
– Лида, как нам остановить все это?
Девушка лишь отвела взгляд. Ответ был очевиден – никак. И сказала:
– Ладно, пойдемте уже, а то Сашка там к скамейке примерз.
– Могу поспорить, что дрыхнет он на этой скамейке, – хмыкнул Санин и первым направился к лестнице.
Похватав куртки, выбежали из школы. День еще толком не разыгрался, в полумраке медленно плыли к земле снежные хлопья. Ревунов с трудом просматривался в этом мареве: на скамье под дубом, в полулежачем положении, голова на голых досках. Рюкзак, припорошенный снегом, валяется на земле.
– Ну, как я и думал, – сказал Алеша и призывно свистнул. Но этого оказалось недостаточно, чтобы пробудить Сашку.
Тогда он подтолкнул вперед Милу со словами:
– Давай разбуди его нежно, а то еще заикаться начнет.
Лида поняла, что он хочет хоть как-то вывести Журавку из ступора, и послала Санину благодарную улыбку. Он поспешил отвернуться.
Мила склонилась над скамейкой, осторожно потрясла парня за плечо, еще и еще раз. Бесполезно. Тогда она провела рукой по Сашкиным густым волосам, сметая снег. И вдруг отпрянула. Рот ее испуганно приоткрылся, она развернула ладонь в сторону ребят – на ней была кровь.
Через час в квартире у ребят Лида сидела в кресле, закутанная по подбородок в пушистый плед, и гасила горячим чаем сотрясающую тело дрожь. Сашка был уложен в комнате Валерия, уже перевязанный и вполне пришедший в себя. За ним ухаживала Сабина. Через дверь Лида слышала высокий, звучный голос: видимо, при помощи наводящих вопросов она старалась выяснить, не пострадали ли у парня память и рассудок.
Другое кресло заняла Мила, а Жан метался между девушками, обволакивал своей заботой, без конца подносил то новую чашку чая, то пирожное на блюдечке, то поправлял плед и подсовывал под спину подушечки-думки.
Авалон съежился в кресле. Лазарь застыл в дверях и что-то напряженно обдумывал. Тоскливо подумала Лида о том, как изменился в последнее время ее верный друг. Остался таким же надежным, но куда подевалась его неизменная веселость, улыбка, раскатистый смех? Лазарь заговорил первым.
– Придется принимать решительные меры, – сказал он. – Мы больше не позволим Калебу действовать по его плану.
– Решительные – это какие? – оживилась Лида. – Убьем его?
В данный момент она бы не возражала сделать это собственными руками.
– Ну зачем сразу убивать? Возьмем в плен. Пусть будет под надзором, пока мы решаем проблему с городом. А потом уж подумаем, как с ним поступить.
– Отличный план! – мигом ожил Авалон. – Предлагаю прямо сейчас отправиться на охот у. Жан, ты с нами?
– Конечно! – расплылся в улыбке француз.
– Да, так и сделаем, – кивком подтвердил общие намерения Лазарь.
– Вы сюда его притащите? – осторожно спросила Лида, снова начиная дрожать. Ей самой было стыдно признать, насколько пугал ее этот жуткий тип.
– Ну, зачем он нам ту т? – краешком губ улыбнулся Лазарь. – Доставим на квартиру Анны, будем приглядывать по очереди. Потому что, честно признаться, Калеба я не рискнул оставить без присмотра даже обмотанным цепями – уж слишком хитер.
– Вызываюсь первым приглядывать за ним, – хмыкнул Авалон. – Думаю, после моего дежурства у вас больше не возникнет с ним проблем. Именно Калеб охотился по всей Европе на вечников ради талантов Книги. После его появления в Лондоне бесследно исчезло несколько моих коллег-ученых. Да и бедная Пилар на его счет у.
Сказал – и ринулся в прихожую.
– Я тоже с вами, – поднялся на ноги Санин.
– Вот уж нет! – вскинулась Лида и тут же испуганно примолкла – парень метнул на нее взбешенный взгляд.
– Не думаю, что это тебе решать, Весна.
– А я как раз хотел попросить Алексея пойти с нами, – тут же вмешался Лазарь. – Вместе осмотрим город и выработаем стратегию. Собственно, об охоте речь не идет, мы ведь не можем взять след Калеба.
Лида, совершенно подавленная, только вяло кивнула.
Скоро квартира опустела: мужчины отправились вырабатывать стратегию, Сабина ушла в аптеку закупиться какими-то порошками, чтобы самолично состряпать нужное лекарство для Сашки. Мила задремала в кресле. Тогда Лида тихонько встала и направилась на кухню, где Анна уже занялась обедом.
Девушка встретила ее ласковой улыбкой, ее тонкие смуглые руки так и порхали над разделочной доской.
– Ну, как он? – спросила Лида. – А то заходить неудобно, вдруг спит.
– Все в порядке, – заверила ее Анна. – Нас он выгнал, сказал, терпеть не может, когда с ним носятся.
– Рассказал, что случилось?
– Он ничего не видел. Камень сзади прилетел – и точно в затылок. Да и что рассказывать, и так ясно, чья работа.
– Да уж, – вздохнула Лида, с ногами забираясь на табуретку. – Вот же привязался.
– Ну, его можно понять, – хмыкнула Анна.
– Анна, я тут о другом хотела тебя спросить, – спохватилась Лида. – Ты не знаешь, что с Лазарем происходит?
– А что с ним? – Анна обернулась на секунду, широко распахнула глаза.
– Ну, он какой-то грустный в последнее время. Не смеется, не прикалывается…
Ответом ей был тихий смех, не обидный, но отрезвляющий.
– Господи, Лидуся, ну с чего ему веселиться? Ведь он теперь чувствует себя ответственным не только за нас всех, но и за жителей этого городка. А думаешь так просто будет спасти всех?
– Да… понимаю, – закручинилась девушка.
– К тому же он совсем не спит в последнее время, по ночам бьется над переводом чертовой Книги…
– Как это? – вскинулась Лида. – Ведь Книга осталась у Креона.
– Ну, Лазарь запасся копиями наиболее древних отрывков. Его, конечно, всякий раз обыскивали на выходе. Но, сама понимаешь, уж если он захочет кого обдурить…