нулись, и ему ничего не оставалось делать, как продолжать стоять на капитанском мостике.
Потом к управлению государственным кораблем потянулись всякие военные, генералы и адмиралы[13], которые в рулежке вообще ничего не понимают, и против них пришлось выставлять уже настоящую армию. Потому что, как известно, кухарки против мундира очень слабы, покажись им кто в мундире – они тут же млеют, забывают о своем предназначении к государственной деятельности и впадают в любовь. То есть, если бы он не возложил на себя ответственности уберечь кухарок от соблазна, государственное кормило оказалось бы совсем не в их руках.
Противостоя неумеренному властолюбию разнообразных антисоветских сил, Владимиру Ильичу пришлось много расстреливать. Известно, что вместо этого ему хотелось гладить людей по головкам и слушать «Апассионату» в исполнении Гольденвейзера, но врожденное чувство ответственности не позволяло ему расслабляться. И чем больше ему хотелось гладить по головкам, тем сильнее он бил по ним.
Такая излишне тяжелая физическая работа неблаготворно сказалась на его здоровье, и Владимира Ильича разбил паралич. Но к этому времени, когда его разбил паралич, он уже победоносно завершил гражданскую войну и утвердил программу ГОЭЛРО по электрификации всей страны, что в будущем позволило вести государственный корабль не в потемках, а при ярком свете пятилетних планов.
Будучи последние два года своей жизни прикованным к креслу и лишенным возможности говорить, Владимир Ильич время от времени принимался мычать. Это он выражал сожаление, что кухарки все не идут и не идут к нему, чтобы перехватить у него кормило власти.
И только совсем незадолго перед смертью он понял, почему они не идут к нему. Созданная им Красная армия имела очень красивую форму, кухарки поголовно увлеклись красными военными – и совсем забыли о своем общественном назначении.
И тогда Владимир Ильич как человек чрезвычайного чувства ответственности решил не выпускать кормила государственной власти и после смерти. Имея необычайное влияние на своих соратников, он телепатическим образом внушил им, чтоб они забальзамировали его и, не хороня, поместили его мумию в мавзолей.
И теперь, кто бы ни был руководителем страны, а придет на Красную площадь, поднимется на мавзолей приветствовать демонстрантов или принимать парад, обязательно вспомнит, кто там под ним. И уже не свободен от него, хочет, не хочет, а сверяет свои дела и поступки с ленинскими. Его, может быть, и тянет слушать сонаты Бетховена, а он не позволяет себе этого. Бьет по головкам. Мучается – но бьет.
Те отдельные безответственные граждане, которые предлагают похоронить В. И. Ленина «по-человечески», т. е. предать обычным образом земле, не понимают, на что покушаются. На безопасность страны они покушаются! Потому что уже ясно, что кухарки слишком увлеклись мундирами и им не до кормила государственной власти. А если не они да не Ленин, где ж найти других, компетентных и ответственных правителей?
Из дневника
Сегодня зачем-то опять слушал радио и смотрел телевизор. Выключил – и тотчас начали сочиняться стихи:
Лечь спать. Уснуть и не проснуться.
Вперед ногами выйти вон –
Под громкий колокольный звон
Бесславной вечности коснуться…
Дальше не стал сочинять, чтобы не рвать себе сердце. Уж очень хотелось выйти вон. Спрятал даже от себя все веревки[14].
Размышление
Отчего горит лампочка? И одна – тускло, а другая – ярко?
Отчего Луна не падает на землю?
Зачем деревья сбрасывают на зиму листья?
Как корабль движется по воде без парусов?
Почему человек не летает, как птица?
Что происходит внутри него с пищей, которую он ест?
На все наука знает ответ. И только не может ответить, на что человеку дана его жизнь.
Перечитывая классику
Поэзия рождается на небесах, а поэты только подслушивают ее и облекают в слова. Потому что иначе не объяснишь, как можно было написать такое:
Открылась бездна, звезд полна,
Звездам числа нет, бездне – дна.
К сожалению, не всякий поэт умеет слушать небо. Вчера, например, слушал его и услышал:
Люблю зиму в начале мая,
Когда весенний первый гром,
Как бы резвяся и играя,
Осыплет землю молоком.
А Тютчев записал:
Люблю грозу в начале мая…
Нужно же так ошибиться!
Разное
Я не англоман, но люблю английские поговорки. Вот эту, например: «Не можешь укусить – не показывай зубы».
Правда, вспомнивши ее, всякий раз думаю: а если и укусить хочется, но и показывать нечего?
Вот неразрешимая философская проблема!
Кстати
Музыка тоже существует на небесах. А композиторы только списывают ее оттуда.
Загадка: почему большинство из них списывает так скверно? А вроде обладают абсолютным слухом.
Еще наблюдение
Не знаю, задумывался ли кто, отчего иные люди, когда выходят на солнце, чихают.
А оттого, что у них в носу свербит.
Спрашивается, почему же с другими этого не происходит?
Вот над этим еще нужно подумать.
Не только бедность не порок, а и богатство тоже.
Порок – в человеке.
Нищий сукин сын равен сукиному сыну богачу.
Шарлатан с дырявым карманом – то же, что шарлатан с золотым «Ролексом» на запястье.
Но степень негодяйства, что живет в человеке, узришь лишь тогда, когда деньги лезут у него из ушей.
Человек без средств вынужден таить свою суть.
Вот этим бедность и нехороша.
Снова умная мысль
Скажу, поразмыслив, так:
Когда кто-то борется за правду, пусть не забывает время от времени убедиться, не борется ли он с нею.
О смертной казни в России
Последнее время в нашей печати активно дебатируется вопрос: казнить или не казнить преступников, совершивших тяжкие преступления?
С одной стороны, казнить нельзя: негуманно.
С другой стороны, и не казнить нельзя: другого наказанья преступник не понимает.
С одной стороны, казнить невозможно: выгонят из Совета Европы.
С другой стороны, и не казнить невозможно: не хватает места держать пожизненно всех, кто приговорен к лишению жизни.
Заколдованный круг!
Предлагаю, чтобы выйти из него, Соломоново решение: не казнить, но держать смертников в камерах по двое. Терять им нечего, кто-нибудь один рано или поздно в ссоре прикончит другого. Тех, кто прикончили своих соседей, вновь сажать вместе. И так без конца. При этом ни от Совета Европы к нам – никаких претензий, ни от собственной общественности. Ни законы гуманизма не нарушены, ни тесноты в тюремных камерах. Опять же возможно и резкое уменьшение расходов на охрану.
Если же какая-нибудь «Эмнести интернешнл» найдет во всем этом нарушение прав заключенных, ответим им: у нас и свободные граждане не знают, что такое соблюдение их прав! Пусть сначала помогут нам с правами свободного человека и уж после этого заикаются о правах тех, кто в тюрьмах. На то мы и Россия, чтобы весь мир над нашими проблемами головы ломал.
Полагаю, что журавль в небе ничуть не хуже синицы в руках.
Собственно говоря, что с нею делать, с синицей? Только посадить в клетку.
А журавлем в небе можно вдосталь полюбоваться.
Снова о деятелях государства Российского
Екатерина Великая
Ни до, ни после Екатерины II не сидело на российском престоле самодержицы, допустившей столько непростительных ошибок.
Обратилась, во-первых, лицом к Европе и принялась расширять окно, проделанное Петром I. Разделила Речь посполиту, отхватила для России Прибалтику, Белоруссию, Галицию. Не удовольствовавшись расширением окна, еще и удлинила его: затеяла войну с Турцией и отняла у нее Крым с Причерноморьем.
А не делила бы Польшу, не прибирала к рукам Крым с Кавказским побережьем, и нам в 1991 году, когда развалился СССР, не было бы так больно.
Кроме того, увлекшись просветительскими идеями, собственными руками привила России вольтерьянство и тем способствовала появлению в ней с течением времени большого числа «лишних людей». А не соверши этого – не было бы сейчас у нас такого количества безработной интеллигенции, не знающей, что с собой делать.
Совершенно ничего не понимая в музыке, заразила Россию любовью к литературе – и тем сделала ее литературоцентристской страной, породив Толстого с Достоевским. Опять же: не зарази этой бациллой, мы бы сейчас совершенно спокойно пережили утрату интереса к литературе и не переживали бы по этому поводу столь тяжело.
Подала пример изъятия у владельцев земли, когда экспроприировала имения у монастырей, чтобы раздать их дворянству. А не подала бы, так и большевики не додумались бы до того, чтобы отнимать землю, в свою очередь, у этих самых дворян. А демократы – заводы и фабрики у народа, чтобы отдать их в руки криминального мира.
Еще раздробила Россию на множество мелких губерний, и теперь у нас тьма губернаторов, и каждый тянет общее одеяло на себя. В нынешних условиях, когда одеяло стало, как рядно, оно того и гляди может порваться, и России грозит экономический холод. А были бы губернии, как до Екатерины, прежних размеров, губернаторов было бы совсем ничего, и у них наверняка не хватило бы сил разодрать одеяло. Не говоря уже о том, насколько же меньше стало бы у нас дотационных районов!