[156]. Когда я подходил к лягушкам парка в Гонконге слишком близко, кваканье внезапно стихало и тишина сигнализировала всем об опасности.
Звукорежиссер Джулиан Трежер убежден, что пение птиц успокаивает потому, что за сотни тысяч лет эволюции мы усвоили: если птицы поют, значит, опасности нет. А вот их молчание должно вызывать тревогу – возможно, это признак присутствия хищников. Вполне резонно, но я сомневаюсь, что этот аргумент подлежит научной проверке[157]. Эта идея подтолкнула Джулиана использовать в своей работе пение птиц, в том числе для профилактики преступлений в городе Ланкастер в Калифорнии. Громкоговорители, похожие на маленькие зеленые столбики, были установлены на клумбах главной торговой улицы; они проигрывали звонкую электронную музыку, журчание воды и пение птиц[158]. К сожалению, когда я на следующий день после беседы с голливудскими звукорежиссерами приехал в Ланкастер, динамики транслировали обычную музыку в стиле кантри. Нельзя сказать, что эти звуки успокаивали, но это важный прецедент применения музыки для профилактики преступлений. В Австралии по «методу Манилова» записи легкой музыки используют, чтобы рассеивать подростков – они предпочитают не собираться в таких местах. Рассказывают, что такая тактика работает, но даже сам Барри Манилов задается вопросом: «Никому не приходило в голову, что хулиганам может понравиться моя музыка? Что, если кто-то из них начнет напевать «Я не могу улыбаться без тебя» (Can’t Smile without You)?»[159]
В сводках новостей регулярно появляются сообщения о том, что людям мешает шум, издаваемый животными; в это трудно поверить, но те, кто жалуется на петуха своего соседа, считают этот природный звук бодрящим. Громкие крики животных привлекают внимание, однако они перегружают нашу слуховую систему и мешают услышать другие звуки, сигнализирующие об опасности, а в некоторых случаях даже запускают систему раннего предупреждения, которая заставляет насторожиться.
Важную роль в реакции на звуки играет узнавание – в том числе голосов животных. Эндрю Уайтхаус из Абердинского университета в Шотландии исследовал взаимоотношения между птицами и людьми, особенно влияние птичьего пения. Средства массовой информации, сообщившие о его работе, предложили людям делиться своими личными историями, что превратилось в настоящую золотую жилу для антрополога. Вот что, например, написал Эндрю человек, переехавший из Великобритании в Австралию:
Птичье пение здесь действительно раздражает. Нам рассказывали о людях, которые вернулись в Великобританию из-за «ужасного» пения птиц. Кратко я описал бы воздействие птичьего пения так: оно напрягает. Это скрежет или другие неприятные звуки[160].
Подобных историй много; их прислали люди, переехавшие в другую страну и удивленные тем, насколько сильно влияет на них изменившееся пение птиц. Даже те, кто обычно не обращал внимания на природные звуки, чувствуют чужие птичьи голоса.
Новизна также может быть источником удовольствия, в чем я убедился несколько лет назад, посетив сухие джунгли в австралийском Квинсленде. Птица-бич получила такое название из-за своего крика. Самец начинает песню со свиста, который длится около двух секунд, достигает кульминации на глиссандо, а затем резко обрывается, словно щелчок бича, и этот звук еще долго реверберирует среди деревьев[161]. Начальная нота имеет высокую частоту, где-то в середине диапазона малой флейты, а глиссандо охватывает широкий диапазон почти в 8000 Гц всего за 0,17 секунды, словно флейтист начинает с самой низкой ноты и проходит весь диапазон инструмента[162]. Поскольку такой звук требует большого мастерства, самки птицы-бича оценивают самца по качеству крика. Иногда песня превращается в дуэт – самка отвечает двумя короткими слогами: «Чи-чи». Такой разговор происходит чаще всего, когда самца выбрали, – убедительное свидетельство того, что дуэты играют важную роль в формировании и поддержании партнерских отношений[163].
Конечно, незнакомое птичье пение можно услышать и в родной стране. Выпь пуглива и ведет скрытный образ жизни, а последние сто лет находится на грани уничтожения. Эта родственница цапли издает необычно низкие звуки, которые на многие мили разносятся по болотам, где обитает птица. Много научных статей посвящено тому, как идентифицировать и сосчитать отдельных особей, – выпь трудно увидеть, но легко услышать. Звук, издаваемый этими птицами, очень громкий – 101 децибел с расстояния 1 метр – и похож на звук горна[164]. По частоте, около 155 Гц, крик выпи очень похож на звук тубы, и его часто сравнивают с далекой сиреной.
Когда звук распространяется в воздухе, при вибрации каждой молекулы поглощается небольшое количество энергии, и это поглощение ограничивает дальность распространения звуковой волны. На низких частотах молекулы по определению вибрируют реже, чем на высоких, таким образом, звук низкой частоты теряет меньше энергии и распространяется дальше. Поэтому на болотах так хорошо слышно уханье выпи.
Ранним весенним утром, когда я приехал в заповедник Хэм-Уолл в окрестностях Гластонбери, чтобы послушать выпь, над болотами висел густой, удушливый туман. Мы вышли очень рано, в пять утра, потому что выпь, подобно большинству птиц, встречает песней рассвет. Мой гид, Джон Древер, загрузил багажник автомобиля микрофонами странной формы, диктофонами и штативами. В вязаной шапочке, защищавшей от холода, он был похож скорее на вора-форточника, чем на общительного музыканта и специалиста по акустической экологии. Мы припарковали машину в заповеднике и пошли по тропинке к гнездам выпи, почти ничего не видя в густом тумане. Наконец мы наткнулись на скамью в засидке, сели и стали слушать.
Первый крик – похожий на сирену – послышался слева; ничего подобного я раньше не слышал. В «Собаке Баскервилей» злодей Джек Стэплтон пытается обмануть Шерлока Холмса, утверждая, что «глухое низкое рычание» и «тоскливый вой»[165] – это крик выпи, а не голос жуткой собаки. К несчастью для Стэплтона, выпь невозможно спутать с собакой[166]. Выпь, которую я слышал, вызвала у меня ассоциации с большой пивной бутылкой, в которую дует посетитель паба, или с кувшином из старомодного шумового оркестра. Через секунду к первой птице присоединилась вторая – справа, на чуть более высокой ноте. Мы перешли к другой засидке, где я оказался достаточно близко к птице и слышал подготовку к крику. Выпь четыре раза заглотила воздух, а затем издала семь низких отчетливых звуков, разделенных двухсекундными паузами. Но нам точно не известно, что именно делает выпь, готовясь к крику, – эта птица очень скрытная и хорошо маскируется. На редком видеоролике можно увидеть необычную прелюдию, когда при заглатывании воздуха горло выпи раздувается, а тело сотрясается в конвульсиях – как у кошки, которая отрыгивает шарик шерсти. Но кричащая птица остается практически неподвижной. Популяция выпи растет, и поэтому вполне возможно, что эту тайну вскоре удастся раскрыть. В 1997 г. в Великобритании насчитывалось всего одиннадцать самцов, издающих протяжные крики, а в 2012 г. их было уже не меньше сотни – это результат восстановления плавней, заросших камышом.
Ученые отмечали время, когда кричит выпь, чтобы попытаться понять назначение крика, а также его связь с успехом размножения. Тот факт, что самцы кричат перед спариванием, указывает, что самки оценивают конкурирующих самцов по силе звука. Выпь также кричит в период строительства гнезда, и это означает, что голос служит и для защиты территории.
Через полтора часа после нашего прибытия в заповедник начало светать, и выпи умолкли. Промерзнув до костей, мы пошли к машине. Внезапно я услышал гомон певчих птиц, окружавший меня со всех сторон. Оказывается, я так сосредоточился на низких звуках, издаваемых выпью, что не слышал высокочастотных трелей. В такой обстановке крик выпи легко принять за громкое свидетельство человеческой деятельности. Чтобы звук успокаивал, он должен быть явно естественным и не возбуждать нашу систему предупреждения об опасности. Если мы знаем источник звука или рядом есть специалист, который способен дать пояснения, мы причисляем звук к категории естественных и неопасных, и он нас успокаивает.
Месяца за два до путешествия в заповедник, где водится выпь, на конференции TEDx в английском Солфорде биолог Хизер Уитни рассказывала о том, как в процессе эволюции растения научились привлекать опылителей; например, некоторые орхидеи формой и запахом похожи на самок ос, и самцы, пытающиеся спариваться с цветком, разносят его пыльцу[167]. Это был очень интересный доклад, но больше всего меня взволновали новые акустические исследования, о которых Хизер рассказала мне позже, в кафе. Один из ее коллег обнаружил растения, листья которых имеют особую форму, чтобы привлечь опылителей – летучих мышей.
За пределами человеческого слуха лежит удивительный ультразвуковой мир. Летучие мыши слышат звуки, частота которых в основном превышает 20 000 Гц, или 20 кГц (1 кГц = 1000 Гц), верхний порог нашего звукового восприятия. Через три месяца после конференции TEDx я присоединился к группе из двух десятков человек, которые отправились на прогулку к летучим мышам в вересковые пустоши около деревни Гринмаунт в Англии. Встреча была назначена на парковке местного паба. Узнать гида было несложно – Клэр Сефтон, на футболке и чехле сотового телефона которой были изображены летучие млекопитающие, излучала энтузиазм. Ее научные интересы лежали в другой области, а конференции по летучим мышам были ее хобби; кроме того, она выступала в роли ветеринара-добровольца. Прежде чем мы отправились на прогулку в Керклис-Вэлли, она показала нам двух своих пациентов. Одним из них была большая летучая мышь, самый крупный представитель этого семейства в Великобритании, – с рыжевато-коричневым мехом, очень симпатичная, похожая на большую мышь с крыльями. Животное открывало рот и скалило зубы: Клэр сказала, что летучая мышь «нас внимательно рассматривает», посылая сигналы эхолокации. Второй пациент – обычный крошечный нетопырь, который за ночь может проглотить до 3000 насекомых, хотя длина его тела всего около 4 сантиметров.