Детей в бейт-мидраше одиннадцать, почти все они – это его внуки.
Самому Элише скоро исполнится шестьдесят лет. Он небольшого роста, жилистый и порывистый. Мальчики, которые уже ждут учителя, знают, что придет дедушка, чтобы проверить, как они учатся. Старый Шор делает это ежедневно, если только находится в Рогатине, а не в одной из многочисленных поездок по делам.
Появляется он и сегодня. Как обычно, входит быстрым шагом, лицо его пересекают две вертикальные морщины, что придает ему еще большую строгость. Но ведь детей пугать он не желает. Так что следит, чтобы им улыбаться. Элиша поначалу глядит на каждого мальчишку по отдельности, с нежностью, которую пытается скрыть. Обращается он к детям тихим, немного хриплым голосом, словно ему приходится этот голос придерживать с помощью вожжей, и вытаскивает из кармана несколько крупных орехов; те и вправду громадны, чуть ли не размерами с персик. Он кладет их на своих раскрытых ладонях и подсовывает мальчикам под нос. Те глядят с интересом, думают, что он вот-вот им эти орехи раздаст, никакого обмана не ожидают. Старик берет один орех и раскалывает его железными пальцами костлявых ладоней. После чего подсовывает его под нос первому попавшемуся мальчишке, и это Лейбко, сын Натана.
- Что это?
- Орех, - с уверенностью отвечает Лейбко.
- Из чего он состоит?
Теперь Элиша переходит к следующему, Щлёме. Тот уже не столь уверен, глядит на дедушку и хлопает ресницами:
- Из скорлупы и сердцевины
Элиша Шор доволен. На глазах у мальчишек, неспешно и театрально, он вынимает ядро ореха и съедает его, от наслаждения закрывая глаза и причмокивая. Странно. Маленький Израиль с последней лавки начинает смеяться над дедушкой – как же смешно он вращает глазами.
- Ну, это просто, - обращается Элиша к Шлёмо, неожиданно становясь серьезным. – А вот погляди, тут есть перегородка внутри скорлупы, а еще пленочка, которая покрывает ядрышко.
Он собирает головы мальчишек так, что те склоняются над орехом.
- Поглядите-ка.
Все это затем, чтобы объяснить ученикам, что то же самое и с Торой. Скорлупа – это простейшее значение Торы, обычные рассказы, описание того, что произошло. После того – спускаемся в глубину. Теперь дети пишут на своих табличках четыре буквы: пей, реш, далет, шин[24], а когда уже с этим справятся, Элиша Шор заставляет их громко прочитать, что они написали – все буквы вместе и каждую по отдельности.
Шлёмо читает наизусть формулу-стишок, но так, словно ничего в нем не понимает:
- P – пшат – это дословный смысл, R – ремез – это переносный смысл, D – драш – это то, что говорят ученые люди, S – сод – это уже мистический смысл.
На слове "мистический" он начинает заикаться, совершенно как его мать. Какой же он похожий на Хаю, с трогательной нежностью думает Элиша. Это открытие поправляет ему настроение, все эти дети от его крови, в каждом из них имеется и его частичка, словно бы он был разрубаемым поленом, от которого летят щепки.
- Как называются четыре реки, вытекающие из Эдема? – спрашивает он у другого мальчика с большими оттопыренными ушами и мелким лицом. Это Хилель, внук его сестры. Тот сразу же выпаливает в ответ: Пишон, Гишон, Хиддекелю и Евфрат.
Входит Берек Сметанкес, учитель, и видит приятную для глаз любого сценку. Элиша Шор сидит среди учеников и рассказывает. Преподаватель надевает на лицо восторженно-любезное выражение, чтобы подмазаться к старику, восторженно водит глазами. У него очень светлая кожа и практически белые волосы, отсюда и его прозвище. По сути дела, он панически боится этого старика, и он вообще не знает кого-либо, кто бы его не боялся. Разве что только обе Хаи, большая и маленькая – дочка и невестка. Эти крутят стариком, как им только захочется.
- Жили-были когда-то четыре великих мудреца, и звали их Бен Асаджи, Бен Сома, Элиша бен Абуджа и Равви Акибп. Один за другим вошли они в рай, - начинает старый Шор. – Бен Асаджи увидел и умер.
Элиша Шор снижает голос, драматически замолкает и, с высоко поднятыми бровями, проверяет, какой эффект вызвали его слова. Маленький Хилель от изумления раскрыл ротик.
- Что это означает? – спрашивает Шор у мальчишек, но, понятное дело, никто ему не отвечает, поэтому он поднимает палец вверх и заканчивает: - А означает это, что он вошел в реку Пишон, название которой переводят следующим образом: «Уста, которые обучают дословному смыслу».
Он выпрямляет следующий палец и говорит:
- Бен Сома увидел и пострадал разумом. – Тут он строит смешную гримасу, и дети смеются. – А что это означат? А означает это то, что вошел он в реку Гишон, название которой говорит, что человек видит лишь аллегорический смысл.
Элиша прекрасно понимает, что дети и так мало чего понимают из сказанного. Ничего страшного. И не надо, чтобы понимали, главное, чтобы они заучили это на память. А потом поймут.
- Элиша бен Пбуджа, - продолжает он, - глянул и сделался отщепенцем. А это означает, что вошел он в реку Хиддекелю и запутался во множестве возможных пониманий.
Тремя пальцами он показывает маленького Исаака, который тут же начинает крутиться.
- Один лишь Равви Акиба вошел в рай и вышел целехоньким, а это означает, что, погрузившись в Евфрат, проник он глубинный, мистический смысл. Таковы четыре пути чтения и понимания.
Дети вожделенно глядят на орехи, которые лежат перед стариком на столе. Тот раскалывает из все в ладонях и раздает мальчишкам. Внимательно глядит, чтобы съели все, до последней крошечки. После этого выходит, лицо делается суровым, улыбка исчезает, и по лабиринтам собственного дома, выглядящего словно пчелиный улей, Элиша направляется к Йенте.
Йента, или же неподходящий момент для смерти
Йенту из Королювки привезли ее внук Израиль с его женой Соблей, которых пригласили на свадьбу. Они тоже "свои", как и все здесь. Пускай живут далеко один от другого, но держатся вместе.
Сейчас-то они жалеют о том, что сделал, и никто не может вспомнить, а чья же это была идея. Это ничего, что бабка этого хотела. Они вечно боялись бабку, потому что та управляла всем домом. Так что отказать ей было нельзя. Теперь же боятся того, что бабка умрет в доме Шоров, причем, по ходу свадьбы, что отбросит вечную тень на жизнь молодоженов. Когда они садились в Королювке в покрытую навесом повозку, которую наняли вместе с другими гостями, Йента была совершенно здорова, и даже сам забралась на свое место. Потом приказала подать ей нюхательного табака, и так они ехали, с песнями, а потом, уже подуставшие, попытались заснуть. Йента же глядела из-за полотняного навеса, грязного и рваного, как весь мир остается позади них, укладываясь в крутые линии дорог, межей, деревьев и горизонта.
Ехали они два дня, повозкой немилосердно трясло, но старая Йента все выносила даже хорошо. Ночевали они у родни в Бучаче, и на рассвете следующего дня двинулись дальше. По дороге их нагнал такой туман, что неожиданно всем свадебным гостям сделалось не по себе, и как раз тогда Йента и начала постанывать, как бы требуя к себе внимания остальных. Туман – это мутная вода, и в ней перемещаются различные нехорошие силы, способные замутить в голове у человека и животного. Не сойдет ли, случаем, лошадь с тракта и не завезет их на крутой берег реки, откуда все они рухнут в пропасть? Или же не нападут вдруг на них какие-то недосотворенные, злые и жестокие силы; не откроется ли по пути вход в пещеру, в которой держат свои сокровища подземные карлики, столь же уродливые, как и богатые? Быть может, именно от этого страха бабке и сделалось плохо.
К полудню туман опал, и недалеко перед собой путешественники увидали громадную и невероятную глыбу замка в Подгайцах, в котором никто давно уже не жил, и который постепенно превращался в развалину. Над ним кружили огромные стаи ворон, которые раз за разом срывались в полет с наполовину завалившейся крыши. Туман отступал от их ужасного каркания, которое отражалось от стен и возвращалось в виде эха. Израиль и его жена Собля, самые авторитетные на повозке, скомандовали постой. Устроились возле дороги, чтобы отдохнуть, вытащили хлеб, фрукты и воду, только бабка уже ничего не ела. Разве что выпила пару капель.
Когда, в конце концов, поздно ночью они добрались до Рогатина, она уже не могла устоять на ногах, пошатывалась, пришлось созвать мужчин, чтобы те перенесли старушку в дом. Все, впрочем, оказались и не нужными, хватило одного. Сколько там могла весить старая Йента? Всего ничего. Словно худая коза.
Элиша Шор принял тетку с некоторым замешательством, но устроил приличную постель в небольшой комнате и приказал женщинам заботиться о старушке. После полудня отправился к ней, и теперь, как обычно, они шепчутся. Ведь они знают один другого целую жизнь.
Элиша глядит на тетку с озабоченностью. Йента понимает, что его волнует.
- Неподходящий момент, что?
Элиша не отвечает. Йента ласково щурит глаза.
- А разве бывает подходящий момент для смерти? – в конце концов, философски заявляет Элиша.
Йента отвечает, что подождет, пока не прокатится весь этот вал гостей, от дыхания которых стекла в окнах покрываются паром, а воздух делается тяжелым. Подождет, пока все участники не разъедутся к себе после танцев и водки, пока не сметут грязные опилки с полов и не помоют посуду. Элиша глядит на тетку как бы озабоченно, только мыслями он где-то далеко-далеко.
Йента никогда не любила Элишу Шора. Это человек, который внутри себя словно дом с многими помещениями – в одном то, в другом – другое. Снаружи все выглядит будто одно здание, но внутри заметна та самая множественность. Никогда не ведомо, чего от этого человека ожидать. И еще кое-что – Элиша Шор вечно несчастлив. Вечно ему чего-то не достает, вечно он по чему-то тоскует, ему хотелось бы иметь то, что есть у других, или наоборот – у нег имеется нечто такое, чего у других нет, и что они считают ненужным. Именно это и делает его человеком неудовлетворенным и озлобленным.