Дальше по берегу, на некотором расстоянии от нас, спускался к воде Джонатан. Он походил на облезлое чудище из-за смеси белых и бурых пятен на коже. Он шел отмываться от овцы.
— О боже. — Голос Рэя звучал очень спокойно.
Слишком спокойно; я сразу поняла, что новости будут не из лучших.
— Что случилось?
— Я обнаружил, где мы находимся.
— Хорошо.
— Хорошего мало…
Я села, повернувшись к нему:
— Отчего же?
— Здесь, в книге. Параграф, посвященный этому месту.
Анжела приоткрыла один глаз:
— И что?
— Это не остров. Это могильная насыпь.
Мой озноб усилился. Солнце не могло унять его. Я взглянула на пляж: Джонатан все еще плескался. Камни побережья показались мне тяжелыми и черными, их густые тени давили на лица… повернутые к небу лица… Джонатан помахал мне рукой. Трупы под камнями. Лицами к солнцу. Монохромный мир: свет и тьма. Залитые солнцем булыжники и их черные тени. Жизнь на вершине, внизу — смерть.
— Могила? И чья же? — поинтересовалась Анжела.
— Военные захоронения.
— Викинги, или что-то в этом роде?
— Нет. Первая мировая война, потом Вторая. Солдаты с торпедированных кораблей. Моряки. Их занес сюда Гольфстрим А потом останки вымывало на окрестные острова.
— Вымывало?!
— Здесь так сказано, в этой книге.
Джонатан, почти чистый, пристально вглядывался в море, прикрываясь рукой от солнца. Я проследила за его взглядом В сотне ярдов от нас тюлень — или что там это было — опять высовывался из воды и нырял, иногда выбрасывая вверх что-то коричневатое… как рука пловца., и наконец исчез в воде.
— И как много народа захоронено? — лениво спросила Анжела.
Кажется, тот факт, что мы ходим по трупам, ее не слишком взволновал..
— Возможно, сотни.
— Сотни?
— В книге сказано просто: «многие».
— Они в гробах?
— Откуда я знаю!
Правильно, чем еще могло оказаться это проклятое место. Я осмотрела остров новыми глазами: теперь нашлись причины испытывать отвращение к его голым валунам, убогому вонючему берегу…
— Интересно, как их хоронили? — развивала тему Анжела — Наверное, на возвышении, где мы нашли овец. Вдали от воды.
Да уж, воды покойникам хватило. Я видела, стоило закрыть глаза, их изъеденные рыбами лица, прогнившие клочья плоти, в пустых глазницах комья водорослей. Какая ужасная смерть! И путешествие после смерти, долгое, не менее ужасное. Вдоль Гольфстрима, через пролив, рядом с телами других таких же солдат: бывшие враги плыли рядом, смерть уравняла всех, каждый сделался игрушкой волн. Волны качали и несли разлагающиеся тела, пока прилив не выбрасывал их на берег — и море утрачивало свою власть…
Я ощутила непреодолимое, почти болезненное желание пройтись по берегу. По-иному, уже вооруженная знанием об острове, взглянуть на эти валуны. Возможно, увидеть кое-где между ними белеющие кости. Тело мое приняло решение раньше, чем мозг: я уже стояла на ногах, уже перелезала через борт.
— Ты куда? — спросила Анжела.
— К Джонатану. — пробормотала я и спрыгнула вниз.
С запахом теперь ясно: так пахнет смерть. Мухи изменили свое поведение — теперь они взлетали из-под ног, не переставая назойливо жужжать, перепрыгивали на соседние булыжники… Под ними, наверное, лежит не только солдаты: неосторожный яхтсмен и неудачливый рыбак тоже могли найти здесь последний приют. Мухи роились тут и там, покрывая все сплошным шевелящимся ковром.
Джонатана не было. Шорты его валялись на берегу, но сам он исчез. Я внимательно вгляделась в море: ничего.
— Джонатан!
Мой голос растревожил мух, они взлетали унылыми роями в воздух и вновь опускались. Ответа не последовало.
Я побрела вдоль берега, шлепая босыми ногами по воде. Рэй с Анжелой так и не узнали об убийстве овцы. Пусть это будет тайной четырех: меня, Джонатана и двух оставшихся овечек. Вот и он, в нескольких ярдах передо мной. Идеально вымыт, ни малейшего следа недавнего происшествия — да, теперь оно останется в секрете.
— Где ты был?
— На прогулке, — ответил он. — Выветривал.
— Выветривал что?
— Излишки джина, — улыбнулся Джонатан.
Я послала ответную улыбку, краем глаза отметив шевеление камней за его спиной. Джонатан находился уже ярдах в десяти от меня, он шагал уверенной походкой трезвого человека. Движение камней неожиданно показалось мне ритмичным и слаженным. Это не серия случайных подскоков и ударов; чувствовалась некая скоординированность.
Не случайность — намерение.
Не возможность — цель.
Не камни — мысли. Под камнями, передвигая их и бросая…
Джонатан был совсем близко. Его обнаженное тело ярко освещали солнечные лучи, кожа почти светилась, ее белизну оттеняло и подчеркивало темное пятно сзади… Стоп! Что это?!
Огромный камень парил над землей, презирая силу тяжести, за спиной Джонатана, медленно поднимаясь до уровня его головы. Валун величиной с ребенка, не меньше, висел, чуть покачиваясь в воздухе. Подготовительное подбрасывание камней дало результат, усилия многих объединились в одно, чтобы раскачать эту махину, оторвать от поверхности и швырнуть в Джонатана. Я хотела крикнуть — и не могла. Из горла, перехваченного страхом, не вырвалось ни звука. Неужели он не видит?!
Джонатан широко улыбнулся. Он думал, что странное выражение моего лица — реакция на его наготу. Он видел, как…
Камень снес ему разом полголовы, оставив его рот раскрытым в ухмылке и швырнув в мою сторону брызги крови и красную пыль. Верхняя половина черепа оказалась на валуне. Похоже, теперь он готовился опуститься на меня. Я пошатнулась, почти упала… Вдруг камень повернул в сторону моря и, мгновение поколебавшись, шлепнулся в воду.
Я все еще не могла кричать, хотя для сохранения здравого рассудка нужно было скорее избавиться от кошмара. Пусть кто-нибудь услышит меня, заберет, уведет из жуткого места, пока шевелящиеся булыжники снова не обрели свой ритм. Ритм убийства. Или, что еще хуже, пока хозяева острова не раздвинули землю и не протянули ко мне истлевшие руки… О боже! Я не могла выдавить из себя ни звука и слышала только одно — стук шевелящихся камней, которыми сейчас нас забросают до смерти…
И вдруг — голос:
— Скажите, ради бога…
Мужской голос, но это не Рэй. Я обернулась. Он словно появился из воздуха: низкорослый крепкий человек с плетеной корзиной в одной руке и охапкой сена в другой. Корм для овец, поняла я сразу, еще до того, как мысль оформилась в слова Корм для овец.
Вода у моих ног была красной. Кровавый след вел к телу Джонатана, распростертому на берегу. Я машинально отступила.
— Бога ради, — с сильным акцентом повторил неизвестный, — что происходит?!
Он смотрел то на меня, то на безжизненное тело с раскроенным черепом и широко раскрытыми, полными недоумения глазами.
Не знаю, что я отвечала и отвечала ли вообще. Возможно, указала в сторону загона. Так или иначе, он понял, что я хочу сказать, и поспешил наверх, роняя по дороге сено. Я последовала за ним, спотыкаясь и ничего не различая перед собой. Прежде чем я добралась до валунов, я увидела незнакомца. Он возвращался. Медленно, очень медленно, будто ноги перестали его слушаться. Лицо искажено ужасом.
— Кто это сделал?!
— Джонатан.
Я, не поворачиваясь, указала рукой назад, на труп. Мужчина выругался, вытер покрытый испариной лоб и закричал на меня:
— Что вы наделали? Нет, вы понимаете, что вы наделали?! Убить их овцу!
— Всего лишь овца, — растерянно произнесла я.
Перед глазами снова и снова, как на закольцованной кинопленке, прокручивалась сцена убийства Джонатана. Я не могла это прекратить. Размозженный череп, брызги крови, красный ручеек у моих ног.
— Как вы не понимаете!
— Что?
— Это их овцы… Они требовали даров, иначе они встанут…
— Кто они? — спросила я, заранее зная ответ.
— Все они. Похороненные без почестей, без отпевания. В них живет шум моря…
Неожиданно я поняла, о чем он говорит. Ритм моря, именно так. Все ясно. Мертвецы, как я уже знала, захоронены прямо под этими камнями. Но море в них и они не могут лежать спокойно. Овцы были чем-то вроде жертвоприношения. Предоставленные в распоряжение хозяев острова.
Мясо? Нет, конечно. Просто символ. Жест памяти. Поминовения усопших.
— Все погибло, — продолжал мужчина. — Теперь все погибло.
Снова стук камня. Бесконечное число ударяющихся друг о друга камешков, шлепанье падающих в воду булыжников… И сквозь эту какофонию — треск ломающихся досок и крики.
Волна камней на другой стороне острова взмывала в воздух — и падала… Душераздирающие крики снова неслись с той стороны, где находилась «Эммануэль». И Рэй.
Я бросилась бежать. Сзади топали тяжелые башмаки смотрителя. Берег шевелился под нашими ногами, как спина чудовища. Впереди взлетали, словно тяжеловесные, жирные птицы, булыжники. Заслоняя собой солнце, задерживаясь в воздухе на мгновение, чтобы затем обрушиться на некую невидимую мишень. Возможно, на судно. Или на тех, кто находился на нем.
Дикие вопли Анжелы прекратились.
Я опередила смотрителя на несколько шагов и первая увидела «Эммануэль». Все надежды тут же рассеялись: то, что осталось от нашего суденышка, а стало быть, и от моих приятелей, уже не спасти. Нескончаемый град разнокалиберных камней обрушивался на палубу. Иллюминаторы разбиты, всюду поблескивают осколки стекол На бортах крупные вмятины. На искрошенной палубе лежала Анжела. Несомненно, мертвая… Обстрел не прекращался: камни выбивали барабанную дробь на корме, падали на безжизненное тело, заставляя его дергаться, словно под током.
Рэя нигде не было.
Я закричала.
Атака прекратилась на мгновение, затем возобновилась с новой силой. Целые тучи прибрежных булыжников, покрытых зеленовато-серой слизью, срывались с мест, взлетали и опускались, поражая мишень… Казалось, этому не будет конца, пока «Эммануэль» не превратится в щепки, а остатки Анжелы — в мелкие клочья, корм для креветок…