Он продолжал бежать, пытаясь максимально увеличить расстояние между собой и своими злодеяниями, пока они не раскрыты. Но как бы быстро он ни бежал, пламя мчалось рядом с ним, а жар, затаившийся внутри, угрожал разгореться снова.
Дули несколько секунд пытался определить, что за беспорядочный шум несется с верхнего этажа теперь, когда Макбрайд вырубил сигнал тревоги. Он понял: это возбужденные крики обезьян в одной из многочисленных комнат, выходящих в коридор справа от него.
— Вирджил, — крикнул он в пролет, — поднимись сюда!
Не дожидаясь, пока напарник присоединится к нему, Дули поспешил в сторону этих криков. На полпути, еще не дойдя до комнаты, он почувствовал, что к запаху пластика и нового коврового покрытия примешивается сложная ароматическая гамма дезинфекции, мочи и гниющих фруктов. Дули замедлил ход: ему не нравился запах, а также истерические нотки, отчетливо слышные в визге обезьян. Но Макбрайд медлил, и после недолгого колебания любопытство Дули взяло верх. Положив руку на дубинку, он приблизился к незапертой двери и зашел внутрь. Его появление вызвало новую волну возбужденного щебета у обезьян — примерно дюжины макак-резус. Они бросались на решетки, кувыркались, пронзительно кричали и трясли проволочную сетку. Их возбуждение было заразительно, и Дули почувствовал, как его прошиб пот.
— Тут есть кто-нибудь? — позвал он.
Единственным ответом были вопли пленников — еще более истеричные — и звон сотрясаемых решеток. Он смотрел на животных через всю комнату. Они уставились на него, оскалив зубы то ли в приветствии, то ли от страха — Дули не знал, да и знать не хотел. Стараясь держаться подальше от скамьи, на которой стояли клетки, он начал методично изучать лабораторию.
— Черт возьми, откуда такая вонь? — Макбрайд появился в дверях.
— Всего лишь звери, — ответил Дули.
— Они что, никогда не моются? Вот грязнули.
— Есть что внизу?
— Да нет, — ответил Макбрайд, подходя к клеткам. Обезьяны приветствовали его появление еще более громким визгом. — Просто сигнал тревоги.
— Наверху тоже ничего, — ответил Дули.
Он собирался сказать: «Не делай этого», — чтобы помешать напарнику просунуть палец сквозь решетку, но прежде, чем он успел произнести слово, одно из животных радостно воспользовалось возможностью и укусило палец.
Макбрайд отдернул руку и в отместку ударил по решетке. Обитатель клетки отскочил с гневным воплем, выплясывая безумное фанданго, и так раскачал клетку, что она едва не свалилась на пол.
— Нужно сделать прививку от столбняка, — отметил Дули.
— Вот дерьмо! — воскликнул Макбрайд. — Да что случилось с этими маленькими ублюдками?
— Может, они не любят незнакомых?
— Они рехнулись. — Макбрайд целеустремленно пососал палец, потом сплюнул. — Ну ты только погляди на них.
Дули не ответил.
— Я сказал, погляди! — повторил Макбрайд.
Дули очень спокойно сказал:
— Иди сюда.
— Что стряслось?
— Просто подойди сюда.
Макбрайд перевел взгляд с рядов клеток на лабораторные столы, а потом на Дули, чье лицо внезапно изменилось. Макбрайд оставил в покое свой многострадальный палец и прошел туда, где стоял его напарник.
— На полу, — прошептал Дули.
На истертом полу у ног Дули лежала бежевая женская туфля. Сама владелица туфли распростерлась под скамьей. Судя по ее скрюченной позе, женщину затащил туда убийца или ясе она залезла сама, пытаясь спрятаться, и умерла в укрытии.
— Она мертва? — спросил Макбрайд.
— Да погляди же на нее, ради Христа! — ответил Дули. — Ее полностью вспороли.
— Мы все равно должны проверить, есть ли признаки жизни, — напомнил Макбрайд.
Дули не двинулся, чтобы исполнить эту формальность, и Макбрайд сам склонился над жертвой, пытаясь нащупать пульс на изуродованной шее. Пульса не было. Кожа убитой оставалась теплой под его пальцами. Струйка слюны, стекавшая по щеке, еще не засохла.
Дули оглядел погибшую. Худшая из ран в верхней части туловища была плохо видна, поскольку сидящий на корточках Макбрайд заслонял обзор. Все, что он мог видеть, — это копна каштановых волос и торчащие из-под скамьи ноги, одна босая. Красивые ноги, подумал Дули; он бы засвистел при виде таких.
— Она доктор или лаборант, — сказал Макбрайд. — На ней лабораторный халат.
Вернее, это был лабораторный халат, потому что теперь его разодрали на клочки, так же как одежду под халатом и, для полноты картины, кожу и мышечные ткани. Макбрайд поглядел на грудную клетку женщины: грудина разворочена, а сердце сорвано с места, словно убийца хотел забрать его в качестве сувенира, но что-то помешало ему. Он смотрел на это, не испытывая дурноты, поскольку всегда гордился своим крепким желудком.
— Ты доволен? Она действительно мертва? — спросил Дули.
— Мертвее не бывает.
— Сюда спускается Карнеги.
Дули подошел к одной из раковин. Не думая об отпечатках пальцев, он отвернул кран и плеснул себе в лицо пригоршню воды. Потом он поглядел на Макбрайда — тот прервал свой тет-а-тет с трупом, пересек лабораторию и подошел к уставленным приборами столам.
— Да что они тут делали? Боже милостивый! — воскликнул он. — Ты видишь эти штуки?
— Какой-то исследовательский факультет, — сказал Дули.
— И что же они исследовали?
— Я-то откуда знаю? — фыркнул Дули. Бесконечные вопли обезьянок и близость мертвой женщины побуждали его поскорее покинуть это место. — Не трогай ничего, а?
Макбрайд не обратил внимания на просьбу Дули. Оборудование зачаровало его. Он увлеченно разглядывал энцефалограф и электрокардиограф, самописцы, откуда выползали рулоны пустой бумаги, мониторы видеокамер, укрепленные на консолях. На ум ему пришло описание «Марии Селесты». Этот опустевший корабль науки, все еще держащийся на плаву под неразборчивое пение механизмов, остался без капитана и команды.
За стеной оборудования было окно шириной не более метра. Сначала Макбрайд решил, что оно выходит наружу, но потом пригляделся и понял: там какое-то экспериментальное помещение вроде бокса.
— Дули?.. — позвал он, обернувшись.
Однако тот исчез; вероятно, пошел встречать Карнеги. Довольный, что никто не помешает его изысканиям, Макбрайд вновь обратился к окну. Свет внутри бокса не горел Заинтересовавшись, Макбрайд обошел стену, занятую полками с оборудованием, в поисках входной двери в бокс. Она оказалась распахнута. Без колебаний он вошел внутрь.
Приборы, нагроможденные по ту сторону окна, почти не пропускали света, и в помещении было темно. Однако через несколько секунд глаза Макбрайда привыкли к темноте, и он увидел, что в комнате царит хаос Стол перевернут, кресло разнесено в щепки, кабели спутаны, оборудование уничтожено. Камеры, мониторы которых, вероятно, выведены в соседнюю комнату, осветительные приборы — все разбито. Это был полный разгром, им мог бы гордиться любой вандал.
В воздухе стоял знакомый запах, но происхождение его Макбрайд сразу определить не мог. Он какое-то время стоял неподвижно, принюхиваясь, пока не услышал звук сирен в наружном коридоре. Значит, Карнеги вот-вот будет здесь. Внезапно он понял, где раньше слышал этот запах. Тот же самый дух ударял ему в ноздри, когда после занятий любовью с Джессикой он, как всегда, шел в душ, а потом возвращался в спальню. Это запах секса. Макбрайд улыбнулся.
На лице его еще отражалось удовольствие, когда тяжелый предмет рассек воздух и ударил Макбрайда в нос. Он почувствовал, как хрустнул хрящ и хлынули потоки крови. Он сделал два или три неуверенных шага назад, чтобы избежать нового удара, но запнулся о наваленный на пол хлам. Он упал на битое стекло и поглядел наверх. Убийца надвигался на него, занося металлическую балку. Лицо человека напомнило Макбрайду морды обезьян в клетках: те же оскаленные желтоватые зубы, те же глаза, горящие безумной яростью.
— Нет! — прокричал человек, опуская импровизированную дубинку.
Макбрайд кое-как ухитрился заслониться от удара рукой, одновременно доставая оружие. Атака была неожиданной, но теперь размозженный нос прибавлял ему ярости и он готов был дать нападавшему достойный отпор. Макбрайд легко выдернул у агрессора дубинку и, постанывая, поднялся на ноги. Все правила, касающиеся процедуры ареста, вылетели у него из головы. Он обрушил град ударов на голову и плечи мужчины, заставив его пятиться через всю комнату. Мужчина заслонялся руками, уклонялся и, наконец, ударился о противоположную стену. Только теперь, когда противник почти потерял сознание, ярость Макбрайда поутихла Он стоял посредине комнаты, тяжело дыша, и наблюдал за избитым человеком, сползавшим на пол по стене. Он сделал серьезную ошибку. Теперь он увидел, что нападавший одет в белый лабораторный халат. Следовательно, как напыщенно выражался Дули, тот был на стороне ангелов.
— Ах, черт побери! — сказал Макбрайд. — Вот дерьмо-то.
Веки мужчины затрепетали, и он поднял глаза на Макбрайда. Очевидно, он с трудом понимал суть происходящего. Наконец на его угрюмом лице с густыми бровями появилось осмысленное выражение. Он явно осознал, кто такой Макбрайд; вернее, кем он не является.
— Вы не он, — прошептал он.
— Кто «он»? — спросил Макбрайд. Он понял, что может спасти свою репутацию, если вытянет у свидетеля важные показания. — Кто, вы думали, я такой?
Мужчина открыл рот, но ничего не сказал. Макбрайд наклонился над ним и выпытывал:
— На кого, по-вашему, вы напали?
Рот снова приоткрылся, и опять не донеслось ни звука. Макбрайд настаивал.
— Это очень важно, — говорил он. — Просто скажите мне, кто он был?
Мужчина что-то прошептал. Макбрайд прижал ухо к его дрожащим тубам.
— Летят вонючий, — сказал мужчина и вырубился.
Макбрайду оставалось только проклинать его. Потеря контроля над собой вполне может принести такие неприятности, что их хватит на всю жизнь. Но что теперь можно делать?
Инспектор Карнеги привык к рутине. За исключением редких моментов профессиональных озарений, его работа состояла из долгих часов ожидания. Он ждал, пока тела сфотографируют и осмотрят эксперты, пока законники придут к соглашению, пока будут собраны свидетельские показания. Он давным-давно оставил попытки бороться с этой скукой и научился искусству покорно плыть по течению. Следствие нельзя торопить; опытный и мудрый человек, он позволял медэкспертам и юристам делать их нудные дела. В конце концов придет время и появится перст указующий, и преступник содрогнется.