Карни попытался подняться на ноги, но шипы ежевики, запутавшиеся в волосах и одежде, не пускали.
– Черт! – раздался шепот Брендана с другой стороны забора. – Полиция! На мосту.
Наконец до края сада добрался и Кэтсо.
– Что ты там делаешь? – спросил он у Карни.
Тот протянул руку:
– Помоги.
Приятель схватил его за запястье, но в этот момент Брендан прошипел: «Полиция! Двигаем!» – и Кэтсо, отказавшись от своей попытки помочь, нырнул сквозь дыру в заборе и помчался за Бренданом к Арчвей-роуд.
Карни понадобилось несколько секунд, чтобы понять – шнурок с оставшимися узлами исчез. Парень был уверен, что не ронял его. Скорее всего, тот сбежал намеренно, воспользовавшись единственной возможностью – кратким рукопожатием с Кэтсо. Карни потянулся, ухватился за гнилой забор и поднялся на ноги. Полиция полицией, но нужно было предупредить Кэтсо о том, что натворил шнур. Это похуже будет, чем близость законников.
Мчась по тропинке, Кэтсо даже не заметил, что узлы незаметно пробрались ему в руку. Он был слишком занят побегом. Брендан уже исчез на Арчвей-роуд и был далеко. Кэтсо бросил взгляд через плечо, проверяя, не преследуют ли его полицейские. Однако их нигде не было видно. «Даже если они сейчас кинутся в погоню, – рассудил он, – все равно не поймают». Остался только Карни. Кэтсо замедлил шаг, затем остановился и оглянулся, проверяя, не идет ли за ним этот придурок, но тот даже через забор не перелез.
– Черт бы его побрал, – пробормотал под нос Кэтсо. Может, вернуться по своим следам и выручить его?
Кэтсо в нерешительности остановился на темной дорожке и понял, что шум, принятый им за порывы ветра в нависающих деревьях, внезапно стих. Неожиданная тишина озадачивала. Он поднял глаза от тропинки к ветвям над головой, и его испуганный взгляд поймал подползавшую все ближе и ближе фигуру, за которой тянулся запах грязи и гнили. Медленно, будто во сне, Кэтсо заслонился руками, но существо протянуло вниз холодные мокрые конечности и схватило его.
Перелезая через ограду, Карни увидел, как Кэтсо оторвало от земли и утащило в кроны деревьев, как ноги молотили воздух, а украденные вещи сыпались из карманов, и вприпрыжку понесся в сторону Арчвей-роуд.
Кэтсо завизжал, его ноги задергались отчаяннее. С моста раздался чей-то окрик. «Полицейские», – догадался Карни. В следующую секунду он услышал топот бегущих ног. Взглянул на Хорнси-лейн (офицеры еще не добрались до начала дорожки), снова посмотрел в сторону приятеля – и в тот же миг заметил падающее с дерева тело. Кэтсо безвольно рухнул на землю, но сразу же вскочил, кинув быстрый взгляд через плечо. Даже в полумраке на его лице было заметно безумие. А после Кэтсо бросился бежать.
За ним погнались двое полицейских, которые появились со стороны моста, а Карни скользнул обратно за забор, довольный тем, что у приятеля есть фора. Все это – узел, ограбление, погоня, крик и прочее – заняло какие-то секунды, за которые Карни и дух не успел перевести. Теперь же он лежал на колючей подушке из ежевики и отдувался, словно выброшенная на берег рыба, а по другую сторону забора полицейские с криками мчались за своим подозреваемым.
Но Кэтсо едва слышал их приказы. Он бежал не от полиции, а от грязной твари, которая подняла его познакомиться со своим изрезанным и покрытым язвами лицом. Уже добравшись до Арчвей-роуд, он почувствовал дрожь в коленях. Кэтсо был уверен: если ноги подведут, тварь снова придет за ним и прижмется губами к его губам, как уже проделывала. Только на этот раз у него не останется сил на крик – жизнь попросту высосут из его легких. Единственная надежда – увеличить расстояние между собой и своим мучителем.
Дыхание чудовища гудело в ушах. Кэтсо перелез через отбойник, спрыгнул на мостовую и побежал через Южную автостраду. На полпути он осознал свою ошибку. Ужас в его голове затмевал все прочие опасности. Синий «Вольво» – рот водителя превратился в идеальную букву «О» – летел прямо на него. Кэтсо испуганным зверем замер в свете фар. Через миг скользящий удар швырнул его на тягач с прицепом, мчавший по встречной полосе. У этого водителя не было ни малейшего шанса отвернуть. Удар разорвал Кэтсо и сбросил его тело под колеса.
Лежа в саду, Карни услышал внизу истерический скрежет тормозов и голос полицейского, произнесший: «Господь Всемогущий». Парень подождал несколько секунд, а затем выглянул из своего укрытия. Дорожка опустела. Деревья стояли совершенно неподвижно. От шоссе доносился вой сирены и крики патрульных, которые приказывали подъезжавшим машинам остановиться. Неподалеку кто-то всхлипывал.
Несколько мгновений Карни напряженно прислушивался, пытаясь определить, кому принадлежат рыдания, прежде чем понял, что это он сам. Слезы слезами, но шум внизу требовал к себе внимания. Случилось что-то ужасное, и он должен был увидеть, что именно.
Но парень боялся бежать сквозь строй деревьев, зная, что его там ждет, а потому стоял и вглядывался в ветви, пытаясь заметить среди них чудовище. Однако ни звуков, ни движения не было. Деревья замерли точно мертвые. Подавив страх, Карни выбрался из укрытия и пошел по дорожке, настороженно высматривая в листве малейшие признаки твари. Он слышал гул собирающейся толпы. Мысль о людях успокаивала. Отныне ему нужно будет где-то прятаться, верно? Те, кто видел чудеса, так и поступали.
Он добрался до того места, где Кэтсо утащило на деревья. На земле остались куча листьев и краденое. Ноги Карни хотели поторопиться, подхватить, унести прочь, но какое-то извращенное чутье замедлило его шаги. Неужели ему захотелось уговорить порождение узла показать свое лицо? Хотя, пожалуй, лучше встретиться с ним сейчас, во всей его безобразности, чем жить в страхе, приукрашивая и внешность его, и способности. Но чудовище продолжало таиться. Если оно и оставалось на дереве, то и ногтем не шевельнуло.
Что-то сдвинулось под ногой Карни. Он посмотрел вниз. Там, почти затерявшись среди листьев, лежал шнурок. Видимо, Кэтсо сочли недостойным владельцем. Теперь – с ключом к разгадке его силы – шнурок не пытался сойти за что-то совершенно обычное. Он извивался на гравии, будто змея в жару, и поднимал узловатую голову, привлекая внимание Карни. Тот хотел проигнорировать его кульбиты, но не смог. Не подберет он – подберет кто-нибудь другой, дайте срок. Такая же жертва страстного желания разгадывать загадки. К чему может привести подобная наивность, как не к еще одному чудовищу из узла, возможно, более ужасному, чем первое? Нет, лучше самому забрать узелки. По крайней мере, Карни осознавал их возможности, а значит, отчасти был защищен. Он наклонился, и в этот момент шнурок буквально прыгнул ему в руки и так крепко обернулся вокруг пальцев, что парень чуть не вскрикнул.
– Ублюдок, – выдохнул он.
Шнурок обвил кисть и в восторженном приветствии заскользил между пальцами. Карни поднял руку, чтобы лучше рассмотреть его представление. Беспокойство из-за событий на Арчвей-роуд внезапно и почти чудесным образом испарилось. Какое значение имеют всякие мелкие заботы? Это всего лишь жизнь и смерть. Лучше свалить, пока есть такая возможность.
Над его головой качнулась ветка. Карни оторвал взгляд от узлов и, прищурившись, посмотрел на дерево. Стоило шнурку вернуться, как все тревоги и страхи рассеялись.
– Покажись, – велел Карни. – Я не такой, как Кэтсо, я не боюсь. И хочу знать, кто ты.
Выжидавшее чудовище наклонилось к нему из своего зеленого укрытия и сделало один-единственный леденящий выдох. Запахло отливом на реке и гниющими растениями. Карни уже собирался снова задать свой вопрос, но понял, что выдох и был ответом. Все, что чудовище могло сказать о себе, вмещалось в это едкое, протухшее дыхание. Вполне красноречиво. Подавленный образами, которые пробуждал запах, Карни попятился. Перед его мысленным взором шевелились вялые израненные фигуры, погруженные в грязь.
В нескольких футах от дерева чары рассеялись, и Карни втянул в себя загазованный воздух шоссе, словно свежий аромат утра. Парень повернулся спиной к страданию, которое ощутил, сунул обмотанную шнурком руку в карман и зашагал по дорожке. Деревья позади снова замерли.
На мосту собралось несколько дюжин зрителей, которые наблюдали за происходящим внизу. Их поведение возбуждало любопытство водителей, направлявшихся по Хорнси-лейн. Некоторые из них припарковали машины и вышли, чтобы присоединиться к толпе. Сцена под мостом казалась слишком далекой, чтобы пробудить в Карни хоть какие-нибудь чувства. Он стоял среди переговаривающихся зевак и бесстрастно смотрел вниз. Тело Кэтсо легко было узнать по одежде. От бывшего приятеля почти ничего не осталось.
Карни знал, что через какое-то время ему придется скорбеть. Но сейчас он ничего не чувствовал. В конце концов, Кэтсо ведь мертв, так? Его боли и волнениям пришел конец. Карни чувствовал, что мудрее приберечь слезы для тех, чьи страдания только начинаются.
И снова узлы.
Вернувшись домой той ночью, он попытался спрятать их, но после всего произошедшего они притягивали к себе с новой силой. Узлы сдерживали чудовищ. Как и почему, Карни не знал, и, как ни удивительно, сейчас это мало его заботило. Всю свою жизнь он принимал то, что мир полон тайн, которые его ограниченный разум не способен постичь. Из школьных уроков он вынес лишь осознание собственной дремучести. И эта новая загадка стала просто еще одним пунктом длинного перечня.
Ему в голову приходило лишь одно объяснение: старый бродяга каким-то образом подстроил кражу узлов, прекрасно понимая, что освобожденная тварь отомстит его мучителям. И какое-нибудь подтверждение своей теории он сможет получить только после кремации Кэтсо через шесть дней. А пока Карни держал свои страхи при себе, полагая, что чем меньше говорит о событиях той ночи, тем меньше вреда они ему причинят. Слова придавали всему фантастическую правдоподобность. Делали реальными странные события, которые, как он надеялся, станут слишком хрупкими и рассыпятся, если оставить их в покое.
Когда на следующий день в дом заявились полицейские для рутинного опроса друзей погибшего, он заявил, что об обстоятельствах смерти Кэтсо ничего не знает. Брендан сделал то же самое, и, поскольку свидетелей, которые дали бы противоположные показания, видимо, не нашлось, Карни больше не допрашивали. Он наконец остался наедине со своими размышлениями и узлами.