– Я не знаю как, – сказал он.
– Боль причиняет твой сон, – ответил голос, – поэтому ты должен забыть о нем. Понимаешь? Забудь о нем, и боль пройдет.
Баллард понял указание, но не то, как его воплотить. Во сне у него не было никаких полномочий. Перешептывания управляли им, а не наоборот. Однако голос настаивал:
– Сон причиняет тебе вред, Баллард. Ты должен похоронить его. Закопать поглубже.
– Похоронить?
– Вообрази это, Баллард. Представь во всех деталях.
Он сделал, как было велено: представил себе похоронную процессию и гроб, в котором лежал сон. Затем заставил выкопать настолько глубокую яму, чтобы никогда не добраться до этой гибельной вещи. Но стоило ему вообразить, как гроб опускается в землю, Баллард услышал скрип досок. Сон не желал безропотно подчиняться. Он сопротивлялся своему заточению. Доски начали трескаться.
– Скорей! – велел голос.
Гул вертолетных лопастей сделался ужасающим. Из ноздрей Балларда потекла кровь; он почувствовал в горле ее солоноватый привкус.
– Кончай с этим! – прокричал голос, перекрывая шум. – Закапывай!
Баллард заглянул в могилу. Гроб метался из стороны в сторону.
– Закапывай, черт тебя дери!
Он пытался заставить могильщиков повиноваться, пытался заставить их поднять лопаты и похоронить заживо причину его страданий, но никто не пошевелился. Люди вместе с ним наблюдали, как содержимое гроба пробивалось к свету.
– Нет! – В голосе нарастала ярость. – Ты не должен смотреть!
Гроб заплясал на дне ямы. Крышка раскололась. На мгновение Баллард заметил что-то блеснувшее между досками.
– Это убьет тебя! – Словно стараясь доказать свою правоту, голос перешел на такой пронзительный визг, что волной боли смыло и похоронную процессию, и гроб, и все прочее. Внезапно показалось, что голос сказал правду и смерть близка. Но Балларда замышлял убить вовсе не сон, а стоявший между ними часовой – эта раскалывающая череп какофония.
Только теперь Баллард осознал, что, обессилев от такого натиска, упал на пол. Протянув руку, он вслепую нашарил стену и подтащил себя к ней, а в голове его по-прежнему грохотали механизмы. Кровь жгла лицо.
Он с трудом поднялся и направился в ванную. Голос за спиной, уняв истерику, снова начал увещевать. И звучал до того задушевно, что Баллард оглянулся, вполне ожидая увидеть говорившего. И не разочаровался. Несколько мгновений казалось, что он стоит в крошечной комнате без окон, стены которой сверху донизу выкрашены в белый цвет. Свет был ярким и мертвенным, а в центре комнаты стоял обладатель голоса и улыбался.
– Сны причиняют тебе боль, – сказал он. Опять первая Заповедь. – Похорони их, Баллард, и боль пройдет.
Баллард зарыдал словно ребенок, этот испытующий взгляд смущал его. Он отвернулся, чтобы скрыть слезы.
– Доверься нам, – произнес совсем рядом другой голос. – Мы твои друзья.
Но Баллард не верил их красивым словам. Та самая боль, от которой они якобы хотели спасти, была ими же и создана: она была палкой, чтобы наказывать его, если появятся сны.
– Мы хотим тебе помочь, – сказал кто-то из них.
– Нет… – пробормотал он. – Нет, черт бы вас побрал… Я не… Я не верю…
Комната исчезла, Баллард снова был в спальне и цеплялся за стену, словно альпинист за утес. Пока голоса не вернулись с новыми уговорами и новой порцией боли, он дотащился до двери ванной и, спотыкаясь, вслепую забрался в душ. Пытаясь нащупать краны, он на миг запаниковал, но затем хлынула вода. Она была зверски холодной, но Баллард сунул под нее голову. Бешеная атака вертолетных двигателей по-прежнему пыталась расколоть ему череп. Ледяная вода заливала спину, но он позволил этим потокам обрушиться на него, и постепенно вертолеты разлетелись. Пока не исчез последний, Баллард не двигался с места, хотя его трясло от холода. Затем он сел на край ванны, вытер лицо, шею и торс, и наконец, когда его ноги достаточно окрепли, вернулся в спальню.
Он лежал на тех же смятых простынях, почти в той же позе, что и раньше, и все же ничто не было прежним. Баллард не знал, что именно в нем изменилось и как.
Всю оставшуюся ночь он лежал без сна, стараясь разрешить эту загадку, а незадолго до рассвета вспомнил слова, которые пробормотал перед лицом наваждения. Простые слова, но, ох, сколько в них силы!
– Я в это не верю… – произнес он, и Заповеди дрогнули.
До полудня оставалось еще полчаса, когда он добрался до маленькой фирмы по экспорту книг, которая служила прикрытием Саклингу. Несмотря на ночные волнения, Баллард чувствовал, что прекрасно соображает, и, стремительно очаровав секретаршу, без предупреждения вошел в кабинет Саклинга. Тот, подняв взгляд на посетителя, дернулся словно от выстрела и вскочил из-за стола.
– Доброе утро, – сказал Баллард. – Думаю, нам пора поговорить.
Глаза Саклинга метнулись к двери, которая осталась приоткрытой.
– Простите, здесь, похоже, сквозняки? – Баллард аккуратно закрыл дверь и добавил: – Я хочу видеть Криппса.
Саклинг перебрался через море книг и рукописей, которые грозили поглотить его стол:
– Вы что, совсем рехнулись, раз пришли сюда?
– Скажи им, что я друг семьи, – предложил Баллард.
– Не могу поверить, что вы настолько глупы.
– Просто покажите мне Криппса – и я уйду.
Саклинг не обратил внимания на его тираду:
– Мне потребовалось провести здесь два года, чтобы завоевать доверие.
Баллард лишь рассмеялся.
– Я доложу об этом, черт бы вас побрал!
– Думаю, так вам и стоит поступить, – произнес Баллард чуть громче. – А пока – где Криппс?
Саклинг, очевидно уверенный, что перед ним сумасшедший, едва удерживал в норме свое кровяное давление.
– Ладно, – проговорил он. – Я попрошу кого-нибудь зайти к вам и отвезти к нему.
– Не годится, – ответил Баллард и, стремительно подойдя к Саклингу, схватил его за лацканы пиджака. За десять лет они провели вместе не более трех часов, но каждую секунду этого короткого срока Балларду хотелось сделать то, что он творил сейчас. Отбив руки Саклинга, он толкнул того к заставленной книгами стене. Саклинг, зацепив каблуком, опрокинул одну из стопок.
– Еще раз, – сказал Баллард. – Босс.
– Убери от меня свои гребаные руки! – Прикосновение удвоило ярость Саклинга.
– И снова, – повторил Баллард. – Криппс.
– Обещаю тебе выволочку за это. Я тебя вышвырну!
Баллард наклонился к его покрасневшему лицу и улыбнулся.
– Я все равно ухожу. Люди погибли, помнишь? Лондону нужен жертвенный агнец, и, думаю, это я. – У Саклинга вытянулось лицо. – А значит, мне нечего терять, не так ли? – Ответа не последовало. Баллард еще крепче сжал противника. – Не так ли?
Мужество покинуло Саклинга.
– Криппс мертв, – произнес он.
Баллард не ослабил хватку.
– То же самое ты говорил и об Оделле… – При звуке этого имени глаза Саклинга расширились. – А ведь я видел его вчера вечером в городе.
– Ты видел Оделла?
– О да.
При упоминании покойника в памяти всплыла сцена в переулке. Запах трупа, рыдания паренька. Есть и другие верования, подумал Баллард, кроме того, которое он когда-то разделял со скрывавшимся в нем существом. Верования, чьи обряды совершались огнем и кровью, чьи догматы были наваждениями. Где же лучше креститься в эту новую веру, как не здесь, в крови врага?
Где-то в затылке он слышал шум вертолетов, но не позволял им подняться в воздух. Сегодня ему хватало сил и в голове, и в руках. Стоило прижать пальцы к глазам Саклинга, как выступила бы кровь. Ему вдруг представилось лицо, скрытое под этой плотью, – черты Саклинга, обнаженные до самого своего естества.
– Сэр?
Баллард бросил взгляд через плечо. У открытой двери стояла секретарша.
– Ох. Простите, – сказала она, собираясь уйти. Судя по тому, как покраснели ее щеки, девушка решила, что прервала любовное свидание.
– Останься, – велел Саклинг. – Мистер Баллард… уже уходит.
Баллард отпустил свою жертву. Будут и другие возможности заполучить жизнь Саклинга.
– Еще увидимся, – сказал он.
Саклинг достал из верхнего кармана носовой платок и, прижав его к лицу, ответил:
– Будь уверен.
Баллард не сомневался, что теперь за ним придут. Он – перебежчик, и его постараются заткнуть как можно скорее. Эта мысль нисколько не огорчала. Что бы они ни пытались заставить его забыть своей промывкой мозгов, это было куда грандиознее, чем они предполагали. И как бы глубоко его ни приучили это зарывать, оно пробивалось на поверхность. Баллард пока этого не видел, но знал, что оно где-то рядом. Не раз, возвращаясь в квартиру, он представлял взгляд за своей спиной. Возможно, за ним все еще следили, но инстинкты подсказывали ему обратное. Присутствие, которое он ощущал – такое близкое, что иногда некто (или нечто) был прямо у него за плечом, – могло быть просто другой стороной его самого. Он чувствовал себя словно под защитой местного бога.
Баллард почти ожидал напороться в квартире на «торжественную встречу», но там никого не оказалось. Либо Саклингу пришлось отложить свой тревожный звонок, либо в высших эшелонах все еще обсуждали дальнейшую тактику. Баллард разложил по карманам те немногие сувениры, которые хотел уберечь от пытливых взглядов, и покинул здание. Никто не попытался его остановить.
Приятно было чувствовать себя живым, несмотря на холод, который делал унылые улицы еще более мрачными. Безо всяких видимых причин он решил пойти в зоопарк, чего прежде не делал, хотя и посещал этот город уже два десятка лет. По дороге Балларду пришло на ум, что он никогда еще не был так свободен, как сейчас. Он сбросил чужой контроль, как старое пальто. Неудивительно, что его боялись. На то были веские причины.
На оживленной Кантштрассе он легко пробирался сквозь толпу прохожих: те будто чувствовали в нем редкую уверенность и старались держаться подальше. Однако у самого входа в зоопарк кто-то толкнул его. Баллард оглянулся, чтобы одернуть нахала, но успел заметить лишь затылок, исчезающий в толпе, которая текла в сторону Харденбергштрассе. Заподозрив, что его попытались обворовать, Баллард проверил карманы и обнаружил в одном из них клочок бумаги. Он отлично знал, что не стоит рассматривать находку прямо тут, но небрежно оглянулся еще раз, чтобы проверить, не узнает ли посыльного. Но тот уже успел скрыться.