Жилые кварталы остались позади, уступив место безликим зданиям – вероятно, складам, – чьи глухие стены исчезали в мрачной темноте неба. Баллард окликнул Мироненко, чтобы тот сбавил темп. Русский остановился и обернулся, очертания его фигуры колыхались в неясном свете фонарей. Была ли это созданная туманом иллюзия или с тех пор, как они покинули дом, состояние Мироненко действительно ухудшилось? Казалось, лицо его оплывало, а шишки на шее распухли еще сильнее.
– Не нужно бежать, – произнес Баллард. – Нас не преследуют.
– Нас всегда преследуют, – ответил Мироненко, и, словно в доказательство его слов, на соседней улице раздались приглушенные шаги. – Некогда спорить.
Развернувшись на каблуках, Мироненко побежал прочь. Через несколько секунд его снова скрыл туман.
Баллард на миг замер в нерешительности. Как бы неосмотрительно это ни было, ему захотелось мельком увидеть своих преследователей, чтобы запомнить их на будущее. Но едва затихла мягкая поступь Мироненко, как Баллард понял, что и другие шаги тоже смолкли. Преследователи поняли, что их поджидают? Он затаил дыхание, но не услышал ни единого звука и не заметил чьего-то присутствия. Предательский туман не спешил отступать. Балларду казалось, что, кроме него, вокруг никого нет. Он неохотно перестал дожидаться и побежал за русским.
Через несколько ярдов дорога раздваивалась. Мироненко и след простыл. Проклиная свою глупую медлительность, Баллард направился в ту сторону, что была сильнее окутана туманом. Улица оказалась короткой и упиралась в украшенную зубцами ограду, за которой располагался какой-то парк. Его влажную землю туман обступал еще плотнее, чем улицу, и в четырех-пяти ярдах впереди Баллард уже ничего не мог различить. Но он интуитивно понял, что выбрал верное направление, что Мироненко перебрался через эту стену и ждет где-то неподалеку. Туман за спиной продолжал оберегать свои тайны. Преследователи то ли потеряли их, то ли сбились с пути, а возможно, и то и другое. Баллард вскарабкался на ограду, с шипением увернулся от острых зубцов и спрыгнул на противоположную сторону.
Прежде казалось, что это на улице стоит гробовая тишина, но в парке было еще тише. Туман здесь сделался холоднее и подталкивал вперед все настойчивей. Стена позади – единственный надежный ориентир посреди пустоты – превратилась в призрак самой себя, а затем и вовсе исчезла. Баллард покорно сделал еще несколько шагов, хотя даже не был уверен, что идет прямо. Внезапно завеса тумана раздвинулась, и в нескольких ярдах впереди он увидел поджидавшую его фигуру. Баллард едва узнал в этом человеке Мироненко, настолько кровоподтеки исказили его лицо, однако глаза горели все так же ярко.
Тот, не дождавшись Балларда, вновь развернулся и скрылся во мраке – англичанину оставалось лишь отправиться следом, проклиная и погоню, и добычу. Совсем рядом Баллард ощутил какое-то движение. В липких объятиях тумана органы чувств оказались бесполезны, однако иное зрение и иной слух подсказали, что он не один. Неужели Мироненко бросил свою гонку и вернулся за ним? Баллард окликнул его по имени, понимая, что тем самым выдает свое местонахождение всем и каждому. Впрочем, он не сомневался, что преследователям оно и без того известно.
– Ответь, – произнес Баллард.
Из тумана не раздалось ни звука.
И снова движение. Завеса тумана заклубилась и раздвинулась, Баллард мельком заметил фигуру. Мироненко! Еще раз окликнув его, англичанин сделал несколько шагов вперед, и вдруг навстречу ему вышло нечто. Странный призрак, который был виден лишь секунду, но и этого хватило, чтобы разглядеть пылающие глаза и зубы, настолько огромные, что из-за них рот перекашивала уродливая гримаса. В реальности этих двух фактов – глаз и зубов – Баллард был уверен. А в других странностях – ощетинившейся шкуры, чудовищных конечностях – не вполне. Возможно, его измученный грохотом и болью мозг утратил в конце концов контроль над реальностью и принялся изобретать ужасы, чтобы напугать его до беспамятства.
– Черт бы вас подрал, – произнес Баллард, бросая вызов и грохоту, что снова собирался оглушить его, и призракам, перед которыми это все произойдет.
Словно проверяя его на прочность, туман впереди, замерцав, расступился. Нечто, принятое Баллардом за человека, мелькнуло, припав брюхом к земле, и исчезло. Справа раздался рык, слева появилась и пропала еще одна неясная фигура. Казалось, Балларда окружили безумцы и дикие псы.
А где же Мироненко? Он часть этого сборища или их добыча? Услышав позади какой-то отрывистый возглас, Баллард резко обернулся и увидел фигуру, которая вполне могла принадлежать русскому. Тот пятился, растворяясь в тумане. На этот раз Баллард даже не пошел, а помчался за ним, и его быстрота была вознаграждена.
Впереди вновь показалась фигура, и Баллард потянулся схватить человека за куртку. Пальцы нащупали ткань, но тут Мироненко с заклокотавшим в горле рычанием развернулся, и его лицо едва не заставило Балларда вскрикнуть. Рот русского превратился в кровоточащую рану, зубы стали огромными, а глаза – щелками, наполненными расплавленным золотом. Шишки на шее разбухли и так разрослись, что голова уже не возвышалась над телом, а сделалась с ним единым целым, безо всяких переходов соединяясь с торсом.
– Баллард, – улыбнулось чудовище.
Ему стоило огромного труда сохранить связную речь, но Баллард расслышал в этом голосе знакомые отзвуки. И чем дольше всматривался в бурлящую плоть, тем в больший ужас приходил.
– Не бойся, – сказал Мироненко.
– Что это за болезнь?
– Единственной моей болезнью было беспамятство, но я излечился от него… – Говоря это, он морщился, как будто слова противоречили природным возможностям его горла.
Баллард прикоснулся к своей голове. Он по-прежнему сопротивлялся боли, но гул все нарастал и нарастал.
– …Ты ведь тоже помнишь, правда? И ты такой же.
– Нет, – пробормотал Баллард.
Мироненко протянул к нему покрытую жесткими волосами ладонь:
– Не бойся. Ты не один такой. Нас много. Братьев и сестер.
– Я тебе не брат, – ответил Баллард. От шума в голове ему было плохо, но от лица Мироненко – еще хуже. Он с отвращением отвернулся, но русский не отставал.
– Разве ты не чувствуешь запаха свободы, Баллард? И жизни. Просто дух захватывает.
Баллард не останавливался, из его ноздрей уже начала сочиться кровь. Он ее не унимал.
– Больно совсем недолго, – продолжал Мироненко, – потом проходит…
Баллард не поднимал головы. Мироненко, видя, что его слова не произвели должного впечатления, отстал.
– Они не примут тебя назад! – крикнул он. – Ты слишком много видел.
Рев вертолетов не до конца заглушил эти слова. Баллард понимал, что в них есть доля правды. Его шаги замедлились, и сквозь какофонию он разобрал бормотание Мироненко:
– Взгляни…
Туман впереди немного рассеялся, и сквозь серые клочья виднелась ограда парка. Голос Мироненко превратился в рычание:
– Взгляни, что ты такое.
Лопасти вертолетов взревели. Балларду казалось, что ноги у него вот-вот подломятся, но он упрямо шел к стене. В нескольких ярдах от нее Мироненко снова крикнул, только теперь слова ему совсем не давались. Раздалось лишь глухое рычание. Баллард не смог удержаться и оглянулся через плечо. Всего один раз.
Туман по-прежнему сбивал с толку, но всего скрыть ему не удалось. На несколько мгновений – одновременно и кратких, и бесконечно долгих – то существо, которое было Мироненко, предстало во всей своей красе. При виде его грохот в голове Балларда возрос до пронзительного воя. Англичанин закрыл лицо ладонями. И тут раздался выстрел, затем еще один, а после обрушился град залпов. И от слабости, и из желания защититься Баллард упал на землю, а когда открыл глаза, увидел, как сквозь пелену тумана двигались несколько фигур. Он успел позабыть о своих преследователях, но те о нем помнили и, отследив до парка, оказались в самой гуще этого безумия. В тумане блуждали люди, полулюди и вовсе нечеловеческие создания, повсюду царил кровавый хаос. Баллард видел, как человек выстрелил в тень, а из мглы на него выпал свой же с пулей в животе; видел, как странное существо появилось на четырех ногах и исчезло на двух; видел, как пробежала другая тварь, держа за волосы человеческую голову и хохоча во всю глотку.
Сумятица захлестнула Балларда. Опасаясь за свою жизнь, он поднялся и попятился к ограде. Крики, выстрелы и рычание нарастали; каждую секунду Баллард ждал, что его найдет или пуля, или зверь. Но ему удалось благополучно добраться до стены. Он попытался влезть наверх, однако силы покинули его. Не оставалось иного выбора, кроме как добраться вдоль ограды до ворот.
А позади не прекращались изобличения, трансформации и путаница. Ослабевший Баллард на миг подумал о Мироненко. Переживет ли тот или кто-нибудь из его племени эту бойню?
– Баллард, – раздалось из тумана. Он не мог разглядеть говорившего, хотя и узнал этот голос. Голос, который слышал в своем бреду. Голос, который лгал ему.
Баллард почувствовал укол в шею: человек подкрался сзади и вонзил в него иглу.
– Спи, – сказал голос. И затем пришло забытье.
Сначала он никак не мог вспомнить, как зовут этого человека. Разум плутал, словно потерявшийся ребенок, хотя говоривший с ним мужчина снова и снова требовал к себе внимания и беседовал так, словно они были старыми друзьями. И действительно, было что-то знакомое в его блуждающем взгляде, в том, что один глаз двигался медленнее другого. В конце концов Балларду удалось вспомнить имя.
– Вы Криппс, – сказал он.
– Разумеется, я Криппс, – ответил мужчина. – Неужели память вас подводит? Не беспокойтесь. Я дал вам депрессантов, чтобы вы не утратили душевное равновесие. Хотя не думаю, что это возможно. Вы отлично сопротивлялись, Баллард, несмотря на немалую провокацию. Когда я думаю о том, как сломался Оделл… – Он вздохнул. – Вы вообще помните прошлую ночь?
Сначала перед его мысленным взором была пустота. Но потом начали проступать воспоминания. Смутные очертания двигались в тумане.