А ветер выл и свистел. Так же неслись по небу рваные тучи. Деревья прямо выворачивало с корнями. Казалось, в темноте скулят и скребут когтями волки.
Принц давно начерпал сапогами ледяной протухшей воды. Несколько раз проваливался по грудь, но его, как поплавки, поддерживали вязанки хвороста за спиной. Нащупывая в воде коряги и корни мёртвых деревьев, Принц выкарабкивался. То и дело выдёргивал из-за спины хворостины и бросал перед собой.
Сжимая на груди тёплую золотую лепёшечку-«купальницу», он шёл в самую середину Тухлого Болотца. Высохшие мёртвые деревья вокруг — или Принцу казалось? — шевелились и оживали вокруг, тянули к нему со всех сторон костлявые скрюченные руки-ветви. Бродячие синие огоньки на воде вспыхивали всё чаще. И, наконец, сомкнулись в одно сплошное мертвенное голубое сияние. Оно мерцало вокруг большого пышного куста.
«Так вот она, чёрная купальница».
Принц рассыпал под ногами остатки хвороста, чтобы встать твёрже. Вынул из-за пояса остро отточенный топорик и принялся за работу. Однако с первых ударов по стеблям купальницы раздался лязг, словно топор рубил по железу. Через минуту бесполезный топор с зазубренным лезвием можно было выбрасывать.
Принц пытался переломить стебель. Но, как не выкручивал его, тот только скрипел, как резиновый шланг. Поплевав на ладони, он ухватился за куст, чтобы вытащить его с корнями. Казалось, он тянет клубок холодных склизких, вырывающихся из рук мускулистых змей.
Однако же дело пошло: куст неохотно стал приподниматься. Вместе с ним из болота показалась верхушка коряги: корни купальницы густо обвивали её.
Вдруг с тугим хрустом корни полопались один за другим. Вытащенная коряга ожила. С неё струями бежала вонючая ржавая вода. Зашевелился, принюхиваясь, нос-сучок. В дуплах-глазках загорелись злобные огоньки. Облепленная тиной коряга, кряхтя, встала на четвереньки на уродливых мохнатых ногах.
— Болотная коряга! — вспомнил Принц. — Ну и мерзость.
Он взмахнул топориком. Однако длинный корень болотной коряги изогнулся, как живой, и легко выдернул орудие из рук Принца. Топорик булькнул, исчезнув в трясине. Ноги, точно кандалами, тоже опутало цепкими корнями. Ещё одни живые деревянные «кандалы» намертво сцепили руку Принца.
Он оказался в могучих объятиях Болотной коряги. Ещё мгновение — и вместе с навалившейся многопудовой корягой Принц навсегда уйдёт в бездонную гнилую воду. И наверху ещё пышней расцветёт жирный, напитавшийся человечиной чёрный куст…
Принц пытался высвободиться.
— Куда-куда?! — глухо пробулькала коряга.
Из последних сил Принц сорвал с шеи «купальницу» и запустил им в мерзкую морду Коряги.
— Ой, уголёк, уголёк! Ой, жжёт! — завопила Болотная Коряга, схватившись за глаз. Окутанная синим болотным газом, она вмиг вспыхнула. Корни дымились и обугливались, ослабляя свою железную хватку.
Принц, сбивая с одежды огонь, бросился в воду. Беспомощно заколотил руками в поисках спасительного хвороста. Ухватился за кренившийся с человеческим стоном куст купальницы. Нестерпимое золотое сияние ослепило его глаза.
Принц потерял сознание.
Он очнулся от мокрых горячих слёз, капавших на его лицо. Было утро.
— Жив, жив! — закричала Софка. — Я долго на острове сидела, тебя всё нет. Потом начало рассветать. Я скорей к тебе — по дорожке из хвороста. Ты лежал такой бледный… Сердце не билось. Как ты?
— Теперь уже неплохо, — шепнул Принц. — Всё позади. Зато волшебный цветок в наших руках. — Он оглянулся: — А где же она, купальница?!
Чёрного куста не было. На его месте сияла золотая купальница — точно само солнышко спустилось на землю. Куст попал в добрые руки. И на макушке желтел самый крупный распустившийся бутон.
— Одно хорошее дело купальница уже сделала: убрала мерзкую корягу из болота, — сказал Принц. А Софка уже отрывала и подбрасывала цветы один за другим, и кружилась вместе с ними:
— Пусть мамочка вернётся в рай!
— Пусть бабушка выздоровеет!
— Пусть Аня Хромоножка станет здоровой и красивой!
Принц, смеясь, поймал её в объятия:
— Лучик мой! Давай пойдём к Королеве просить её благословения.
Софка вздохнула:
— Королева не согласится. Я — простая повариха.
— Тогда я скажу матушке, что прекрасно обойдусь без её благословения. Уйдём вместе, Лучик!
— Это будет хуже всего. Может, Королева и скажет «да», но возненавидит меня на всю жизнь. А если ты покинешь её, она заболеет от горя.
— В таком случае, стоит оторвать цветок, и Королева…
— Не надо, Принц. Купальница достаточно помогла нам. Я не хочу, чтобы она выручила ещё и нашу любовь — чего тогда мы стоим? Даже любовь, нашу любовь не смогли отстоять.
— Тогда вот что. Завтра ко мне приезжают семь невест. Королева будет выбирать достойную мне жену. Ты, Лучик, нарядишься восьмой невестой! Уверен, мама выберет только тебя.
— А если нет?
— Тогда мы со спокойной совестью уезжаем из дворца.
Софка с сомнением покачала головой:
— Королева узнает во мне повариху, подававшую ей яблочный пирог.
— Мама очень близорука, просто стесняется носить очки. Завтра она обязательно их наденет. Да ещё прикажет доктору закапать глазные капли для остроты зрения. И впервые разглядит, как следует, твою красоту.
Принц зевнул: он очень устал.
— Ложись, поспи перед дорогой, — предложила Софка. Когда Принц задремал, она задумалась.
— Ну, хорошо… А откуда же я достану платье, украшения? У меня даже порядочных туфель нет, — Тылси выразительно покрутила ногой в стоптанной кроссовке. — Снова цветок? Ну, нет…
Вдруг на полянке заколыхалось золотистое облачко. Когда оно рассеялось, перед девушкой стояла ослепительно прекрасная женщина. Она была с ног до головы увита гирляндами из купальницы.
— Фея! — захлопала в ладоши.
— Привет, моя девочка. А я к тебе с приятными новостями. Бабушка бегает по дому и огороду и пополняет запасы в холодильнике и погребе. Матушка снова сидит под райской яблонькой. А наша хромоножка Аня стала такая красавицей — из соседних деревень приходят сваты. Не знаем, как отбиться от женихов. У тебя, кажется, нет наряда? — Фея нагнулась, собираясь поцеловать девушку.
— Стоп, стоп! — закричала Софка. — Всё это ужасно мне напоминает мне другую сказку. Просто кошмар! Чего ни коснись, это уже происходило с другими девочками. А я хочу свою собственную историю, одну-единственную.
Она взяла Фею Купальницу за руку и, отведя в сторону, зашептала ей что-то на ухо. Принц спал и не видел, как волшебница повела красивой рукой над лугом, заросшим купальницами. Мерцающий золотистый воздух шлейфом собирался с трав и лёгкими слоями обвивал её белую руку, точно рулоны нежной полупрозрачной ткани. Они были увиты росой, как жемчужинками.
Всю ночь в каморке Софки стучала швейная машинка. А из мастерской королевского сапожника до зари слышался стук молотка. Под утро на стуле висело золотистое воздушное платье. У кроватки дремали золотые туфельки-лодочки — будто два свёрнутых лепестка купальницы.
— А вот подарок от меня, — Фея надела на склонённую голову Софки золотой венок.
— Живые купальницы! — прошептала Софка, боясь прикоснуться к нежным цветам и измять их.
— Они неувядаемые. Носи их и будь счастлива!
— Я побаиваюсь, — призналась Софка. — Там будет столько учёных барышень, хорошеньких, как куколки. Меня никто и не заметит.
— Ничего не бойся, шепнула Фея. — Помни: пена — на воде, бриллианты — на дне.
Назавтра на королевской стоянке стояли автомобили, один другого дороже и наряднее. В гостиной толпились восемь невест, среди них — Софка.
Королева по такому случаю встала пораньше. Накануне она тщательно смыла с лица пудру и краски (для этого ей пришлось отмачивать лицо два часа в мыльной воде). Из косметики она выбрала совсем немного. Под глазами наложила тёмные тени, на висках осторожно прочертила карандашом едва заметные морщинки. Теперь Королева выглядела немолодой матерью, давно озабоченной женитьбой единственного сына.
Перед выходом в гостиную Королева переоделась. Скинула кокетливый пеньюар и надела старомодный коричневый капот. На ноги натянула тупоносые туфли на низком каблуке. Водрузила на нос круглые очки в железной оправе. И в таком облачении появилась перед томившимися девушками.
Сначала она, как того требовал обычай, расспросила невест о родителях. Когда очередь дошла до Софки, Королева вгляделась в неё пристальнее.
— О! Вас я никогда не видела в нашем обществе. Верно, вы из дальних мест, милочка?
Софка подумала, слегка присела в поклоне и ответила:
— Я живу в Долине Прекрасных Купальниц.
— Вот как! Никогда не слыхала. Должно быть, там растёт очень много купальниц?
— Да, Королева. Благоухание от них такое, что бабочки и пчёлы слетаются к нам со всего света.
— Кто же твоя мать, и отчего она не сопровождает тебя?
— Она умерла, когда я была ещё маленькой… — Софка подняла глаза и стал смотреть на люстру, чтобы остановить непрошеную слезинку.
— Прости меня. Не буду, не буду, — Королева тоже прослезилась и обняла девушку. Хлопнув в ладоши, она крикнула:
— Эй, красавицы! Сейчас я вот что вам скажу. Знанием английского и компьютера сейчас никого не удивишь. Конечно, вы не будете стряпать пироги и стирать мужьям рубахи. За вас это сделают домработницы. Ну а вдруг, представьте на минутку, они сбегут, как сбежала моя негодница — служанка наутро после моей розовой свадьбы? Кто оденет и накормит вашего молодого мужа? Учтите, конкуренция нынче жесточайшая. Занять вакантное место будущей королевы готова куча девиц за воротами.
Я испытаю вас добрым старым способом. Даю вам три часа сроку. Приготовьте мне по пирожному и вышейте эти салфетки. — Королева указала на золотой поднос с восемью белоснежными лоскутами шёлка.
Богачки: дочки банкиров, ювелиров, адвокатов и депутатов — принялись за работу. Они взвизгивали, вскрикивали, айкали и ойкали, укалываясь иглами, обжигаясь о плиты, пачкая и портя дорогие наряды.