Повеселела тогда Чирдэм. Отправилась в город к ювелиру. Отсыпали Чирдэм целую кучу денег. Она их в платок увязала — и под юбку. Домой в темноте, чтоб никто не видал, пришла.
Дома зарыла в подполье в глиняном горшке. Однажды почудилось: вроде кто-то настойчиво и сердито стукал кулачком в оконце. Утром увидела: ставня оборвалась. Она ночью под ветром стучала.
Чирдэм еще немного выждала и совсем осмелела. Вырыла горшок.
Ухватистой, умной хозяйкой Чирдэм оказалась. Кирпичный завод и пилораму купила. Речку Извильку запрудила, напустила туда жирного карпа.
Наняла работников строить дом: большой, каменный, в центре деревни, подальше от леса. Мужики строили, посмеивались:
— Какая корова — такой и хлев.
Въехала в дом барыней. Автомобиль заграничный, лакированный пригнала. Сад фруктовый разбила. В нём фонтаны бьют до неба. В хрустальном бассейне золотые рыбы плавают. Породистые кобели с цепей рвутся, добро стерегут.
Люди, мимо проходя, головами качали:
— В такой двор и мышь не проскочит.
На полях Чирдэм наёмные мужики и бабы спины гнут. На лугах тучные стада пасутся.
Серебряную Трель теперь не признать. Стала жирная, волосы бальзамом мажет, чтобы блестели. Шаль купила кашемировую, цветастую, с кистями — всё ею плечи кутает.
Прилепилось к Чирдэм второе имя: Алама (скверная). Свои песни Алама-Чирдэм давно позабыла: «Песня бездельников любит».
На Троицу выпила самогона. Девки на улице частушку пели, хотела подхватить. Да поперхнулась: горло жиром заплыло, голос осип. Какая уж серебряная трель.
А всё же неспокойно Аламе было. Как вспомнит Ивушку, так в пот её бросит. Ой, грозна, грозна лесная девушка. И будто кто на ухо нашёптывает:
— Из душистой сосны не тебе ли баню выстроили — выше деревенской церкви? Не твоя ли машина дорог не разбирает, покосные травы колёсами давит? Не в твоём доме полы медвежьими шкурами устланы? Не твои работники охапками зелёные ветки из лесу таскают для прожорливой скотины? Не ты ли тех работничков за бороды таскаешь? Или забыла, как Ивушка о бедняках пеклась? Не с ворованного ли золота тебя жадность одолела?
Не утерпела Алама, накинула шаль с кистями. Поехала в город, к знакомому начальнику милиции. Кулаком по столу стучала: мол, у тебя под носом в лесах беглая уголовница скрывается. Пригоршню валюты отсыпала на поимку беглой девки.
Развесили всюду снимки с фотороботом Ивушки. Снарядили людей леса пошарить. Те люди чуть в болотах не утонули. Недобрым словом Аламу, вздорную бабу, помянули, липкую болотную грязь с себя счищая.
Тут и вовсе не до того стало: объявился в селе нефтяной хозяин. Прознал про невесту-миллионершу. Прилетел на вертолёте.
Сам-то, говорят, местный, был начальником лесных угодий. Зовут Узыр-Убир. Жених собою осанистый, бородатый. Поверх атласного жилета пущена толстая золотая цепь. Невесте навёз подарков щедрых. Алама тоже со своей стороны не поскупилась. На трёх столах угощение выставила — деревенские ахнули.
Понравилась жениху Алама. Одно не глянется: что невеста из бывших скотниц, навоз из-под коров выгребала.
Алама испугалась, что Узыр-Убир развернётся да укатит прочь. Давай перед женихом бахвалиться: я-де с местной самой богатой богачкой дружбу водила, через то разбогатела. Мол, обвенчаемся, да айда со мной в заветное место, там на деревьях золото растёт. Под золотишко корзины прихватим.
Думала: спрысну ивы речной водой. Может, и без тайного слова озолотится роща. А не озолотится — дело сделано. На попятную не попрёшь, перед богом венчаны.
Соблазнила Алама бородатого жениха. Прямо из церкви ушли они в лес, в руках тащат. Вечер наступил, новобрачных нету. Ночью боязно было, а уж утром жениховы сваты искать кинулась.
На берегу нашли брошенные корзины, под золото приготовленные. И, людей завидев, две горбатые свиньи с визгом кинулись прочь. За боровом золотая цепь тянется. За жирной кабанихой волочится кашемировая шаль, в кустах с треском рвётся. Люди одно поняли: без колдовства тут не обошлось. Подхватились, да бегом в деревню…
— От бабки Югыт идёшь? — На автобусной остановке толстая тётка хмуро оглядела Аню. — Как с ума сошли. И едут и едут, и едут и едут. Мёдом у неё намазано, что ли.
Аня помалкивает, любуется золотым украшением — подарком бабушки Югыт.
— Заколки эти китайские девчачьи. В сельпо лежат, дешёвка, четыре рубля штука, — монотонно ворчит толстуха. — Навыдумывала серебряную трень-брень. Врушка она первостатейная. Старуха, постыдилась бы. Будущим летом приедешь — ещё с три короба наврёт.
Припылил автобус. Шофёр узнал толстуху:
— О, тётка Алама! В город едешь, дочку изводить, зятя пилить?
…Аня приколола брошку к кофточке. Скорее бы будущее лето! Скорее бы новая встреча с бабушкой Югыт!
Сказка из чулана
В одном королевстве
Принцесса жила.
У этой принцессы
Служанка была.
Принцесса считалась
Капризной и злой.
Был славным и добрым
Характер другой.
Мы в скобках отметим:
Немножко банальной
Была ситуация
В сказке печальной.
Теперь, по возможности,
Ясно и сжато,
Знакомимся с жизнью
В дворцовых палатах.
Служанку будили
Пинком до зари,
Когда ещё
Видели сны косари.
Принцесса давила
Атласный матрас,
Когда уже било
Полуденный час.
Принцесса зевая
Мочалку брала
И нехотя в ванную
Комнату шла.
Где тёплой водичкой
И импортным мылом
Лениво она
Своё личико мыла.
Потом — первый завтрак.
Её на столе
Уже поджидали
Бисквит и желе,
И вился душистый
Кофейный дымок,
И стыл-остывал
Земляничный пирог.
Служанка же
В эту минуту как раз
Глотала на кухне
Горбушку и квас…
Принцесса, горячий
Допив шоколад,
Спешила к портнихе
Примерить наряд.
Придворный цирюльник
Её завивал.
Прогулка, обед,
А потом — карнавал!
Служанка носилась,
Не ведая ног:
Паркет натирала,
Как стёклышко, в срок.
Парадные лестницы
Шваброй скребла.
В духовке ватрушки
Из сдобы пекла.
Вдобавок пилила
Её день и ночь
У повара то ли жена,
То ли дочь.
Не правда ли,
Можно отметить такое:
Насыщенным день был
У наших героев?
Служанка с принцессой
Минут не теряли,
И к вечеру страшно
Они уставали.
Однажды принцесса
Гуляла в саду.
Я вряд ли сравнение
Саду найду.
Здесь много фонтанов,
Тенистых аллеек,
Здесь клумбочек много
И много скамеек.
И в тихой беседке
Под лёгким навесом
Играет на скрипке
Придворный маэстро.
Я вам сообщу по секрету,
Как другу:
К рождению принцессы
Готовит он фугу.
И, пользуясь
Этим же райским укрытием,
Поэт сочиняет
Поэму к событию.
Поэма
«У короля сегодня
Родилась дочь — ура!
Шипит бокал, фанфары
Гремят-звенят с утра.
И музыка, и танцы,
И песнь, и шум, и гам —
Рождению принцессы
Все рады тут и там.
И в честь новорождённой
Кричит и пьёт народ,
И прославляет шумно
Весь королевский род.
И у озёр, у синих
Салют и фейерверк,
И по сравнению с этим
Весельем день померк.
Но ровно через месяц
Скончался наш король,
И быстро иссушила
Вдову тоска и боль.
В беспамятстве шепнула:
„Лечу к тебе, мой друг…“
Её похоронили
Под вопли верных слуг.
Принцессочка осталась
Совсем-совсем одна.
Как говорится, стала
Сироткою она.
Опеку над малюткой
Министр придворный взял.
Её любил и нежил,
Капризам потакал.
Затем старик скончался,
И крошку прибрала
Молоденькая фрейлейн,
Что при дворе жила.
И в платьях разбираться,
И туфли выбирать,
И пудрить нос и щёчки,
И в модный гольф играть,
И поддержать изящно
Высокий разговор,
И принцам строить глазки,
И всякий прочий вздор,
Для дам необходимый,
Она преподала
И выпорхнула замуж.
А девочку взяла
Старуха, что знавала
Весь грешный белый свет,
Все сказки и легенды
Последней сотни лет…»
Поэт свой триумф
Предвкушает заранее,
А мы возвращаемся
К повествованию.
Принцесса по саду,
Угрюмая, шла.
Принцесса сегодня
Не в духе была.
— Бедняжка слаба
И печальна весь день!
— У бедной малютки,