— Мы её подобрали — ответил тот. — Юнга пожалел её, очень уж она была худа и замучена. Теперь Пусси живет на яхте и мы не жалеем об этом.
— А знаете, что, — сказала Элен, — я знаю, почему наша Глэдис такая непонятная. Это у неё, наверное, стресс. А от него, дедушка говорит, всегда кушать хочется. А когда кушать хочется, то совсем неважно, кто твой сосед по миске.
— А ты, видимо, тоже перенервничала, — улыбаясь, сказала мама Вэлла. — Поэтому тебя тоже надо срочно покормить!
— Да, мамочка. Ты знаешь, я так перенервничала, что съем все, что ты мне дашь! Даже капризничать не буду! — со страдальческой миной ответила хитрая Элен.
Миссис Митсвуд выразительно посмотрела на Вэллу, взяла корзинку с заготовленной провизией, и помощник капитана мистер Бирроу проводил их в кают-компанию. Это была довольно большая комната с круглым полированным столом посередине. В углу стоял кожаный диван, а вокруг стола — крепкие стулья. На стенах висели небольшие изящные картины, написанные маслом. Из больших окон открывался вид на палубу и море. Миссис Митсвуд расстелила на столе вышитую салфеточку и стала вынимать из корзины свертки с сэндвичами, а затем термос с чаем и чашки. Элен вертела головой по сторонам, разглядывая обстановку кают-компании. Вдруг она вскочила и подбежала к одной из картин, висевшей над диваном.
— Бабушка! — закричала она. — Смотри, это же мамина картина! Помнишь, она продала её в прошлом году. Видишь, её инициалы в уголке — ВП — Вэлла Порксайд.
— Да, действительно, это работа Вэллы, — сказала миссис Митсвуд, стоя за спиной Элен и внимательно рассматривая сквозь очки картину дочери на стене. — Пойди, скажи ей об этом.
Элен не заставила себя просить дважды и пулей вылетела на палубу, чуть не сбив при этом кока, который нес в кают-компанию целое блюдо фруктов.
— Мама, там твоя картина висит на стене! — закричала, захлебываясь от восторга Элен.
Все удивленно переглянулись и поспешили в кают-компанию, где возле картины своей дочери их ждала улыбающаяся миссис Митсвуд.
— Да, это моя работа, — сказала Вэлла, на секунду взглянув в указанном Элен направлении. — Но как она попала к вам, капитан? Ведь я сдала её в магазин сувениров в Портсмуте?
— А я её именно там и купил, — ответил капитан Бодибрук.
Извинившись, он на минуту вышел и вернулся с кипой каких-то документов, из которых извлек один и подал Вэлле.
— Это чек, — сказал он. — Я по старинке педантичен и храню все документы довольно долго.
— Но вы купили картину втрое дороже той суммы, за которую я её продала в магазин! — изумилась Вэлла, взглянув на протянутый чек.
— Скажи спасибо, что не в десятеро! — утешил дочь мистер Митсвуд.
— Разбойники! — только и сказал Симон. — Пользуются тем, что Вэлла не в силах открыть свой собственный салон!
Все промолчали.
— А я предлагаю вот что! — вдруг неожиданно вмешался мсье Жиль. — Я предлагаю вам стены своего цирка. Сделайте передвижную выставку ваших работ! Зачем вам ваши продавцы? Вы можете обвешать своими картинами все стены в фойе, ведь нас посещают сотни людей!
— Я думаю, стоит попробовать, — ответил мистер Митсвуд, повернувшись к Вэлле.
— Это будет отлично! — добавила миссис Митсвуд. — Знаете, я не думала, что эта красная машина принесет столько перемен в наш дом. И, честно говоря, я волнуюсь! Будут ли они хорошими, эти перемены?
Тут она невольно взглянула на мсье Жиля, которого, видимо, считала носителем этих перемен.
— Не волнуйтесь, мэм, — сказал мсье Жиль на удивление серьезным голосом. — Я думаю, что все будет хорошо.
Глава 9. Грустное прощание
Скоро не только Элен, но и все остальные весело закусывали за полированным столом в кают-компании. Кок Джим Смит постарался на славу. К блюду с фруктами прибавились пудинг, пирожки, кофе, сэндвичи и замечательный бархатно-розовый арбуз, мастерски разрезанный коком и разложенный на блюде в виде фантастического цветка.
За общими разговорами взрослые слегка забыли об Элен, перед которой и стоял этот аппетитный арбуз. А она, увлекшись неописуемым ощущением сладкой массы во рту, ела одну за другой арбузные дольки, пока, наконец, на блюде не осталось всего несколько кусков.
— Разве ты не заметила, что съела весь арбуз? — спросила миссис Митсвуд.
— А разве весь, бабушка? — наивно удивилась Элен. — Осталось еще два куска.
— Ай-ай, дочь, — начал журить Элен папа Симон. — Как же ты не подумала о других?
— Я, папа, задумалась и совсем не заметила, что столько съела, — ответила Элен.
— О чем же таком важном ты думала? — спросила мама Вэлла.
— Я думала о том, что арбузные семечки дерутся между собой, чтобы первыми попасть в арбуз и для этого становятся в косой строй. Вот, посмотрите, — прибавила Элен и взяв кусок арбуза, начала вилкой проводить видимые только ей одной дугообразные линии в красной мякоти. — А еще однажды мне целый день казалось, что с моих картин сейчас спрыгнут три собаки и побегут наперегонки.
— А что, на картинках были нарисованы собаки? — с интересом спросил капитан Бодибрук.
— Нет, почему собаки? — удивилась Элен. — Это были размытые пейзажи.
— Ну и воображение у тебя, дорогуша, — сказал, смеясь, мистер Митсвуд. — За него, так и быть, мы прощаем тебе съеденный арбуз.
— Тем более, — добавил капитан, — что мы попросим кока разрезать нам еще один такой же.
…После плотного ланча все высыпали на палубу, чтобы полюбоваться красотами побережья: на крутой берег с одной стороны палубы и на синее море в белых барашках воды — с другой. Красавица-яхта быстро неслась вперед, и волны бросали тысячи блестящих брызг в счастливые лица наших путешественников. Элен была в восторге.
…Несколько часов спустя, яхта подошла к небольшой пристани. Вместо пустынного берега виднелись какие-то здания и трубы заводов. В воде плавали окурки, жирные масляные пятна и обрывки бумаг.
Папа Симон и мсье Жиль стояли наготове со своими сумками, ожидая, когда матросы спустят на воду шлюпку. Элен и Вэлла не скрывали своего огорчения в связи с отъездом Симона. Элен даже пыталась поплакать, но плакать не хотелось. Просто было грустно.
— Ну, до свидания, мои милые девочки, — нежно говорил папа Симон, обнимая и целуя Элен и Вэллу. — Не скучайте и почаще пишите.
Попрощавшись с мистером и миссис Митсвуд, Симон потрепал за длинное ухо повизгивающую Глэдис, еще раз махнул всем рукой и спустился по шаткой лестнице в шлюпку, где его подхватил боцман. Матросы начали энергично грести веслами, и через несколько минут папа Симон и мсье Жиль уже бодро шагали по пирсу в сторону пакгауза…
— До свидания! До свидания! — кричала за всех Элен и так махала своей соломенной шляпкой, что чуть не свалилась за борт, но её вовремя подхватил помощник капитана мистер Бирроу.
— Мисс, — назидательно сказал он, подводя Элен к маме Вэлле. — Если вы упадете за борт, то рискуете испачкать ваш миленький костюмчик. Не говоря уже о других неприятностях. Так что лучше отправляйтесь в кают-компанию, а я попрошу кока Смита принести что-нибудь вкусненькое, например, пирожные.
Несмотря на то, что пирожные были почти сразу же доставлены на полированный стол, веселее в кают-компании не стало. После того, как яхта отошла от берега, капитан Бодибрук отдал приказания матросам и засел за шахматную партию с мистером Митсвудом. Миссис Митсвуд сидела рядом с играющими и вязала крючком свои излюбленные кружевные салфетки. Мама Вэлла устроилась на большом кожаном диване и задумчиво гладила кошку Пусси, которая пригрелась у неё на коленях и громко мурлыкала. Глэдис лежала на полу рядом с диваном и не сводила с Вэллы ревнивых глаз.
— Ну-ну, Глэдис, — успокаивающе сказала мама Вэлла и погладила собаку. — Не надо так волноваться, ведь я тебя очень люблю. Пойди лучше к Элен, она даст тебе одно пирожное.
И взмахом руки она указала Глэдис, на кого ей следует переключить свое внимание. Элен своим пиршеством давно уже привлекала Глэдис, любившую сладости не меньше своей младшей хозяйки. Но то, что кошка находилась на руках у Вэллы, не давало собаке покоя и возможности отойти. После успокаивающих слов Вэллы и её многозначительного жеста в сторону Элен, Глэдис немедленно оставила пост возле дивана и перебралась к столу, где на блестящем большом блюде лежали сладости: наполненные кремом эклеры, кексы с вареньем, обсыпанные орехами и сахарной пудрой слойки… Рядом источал божественный аромат никелированный кофейник с витиеватыми ручкой и носиком, а расписной фарфоровый чайник китайской работы пускал пар.
— Что тебе дать, Глэдис? — хитро спросила Элен. — Может, этот эклер? Но ты же знаешь, что бабушка строго-настрого запрещает, чтобы тебя кормили со стола. Но я знаю, пока ты не попробуешь пирожное, ты не успокоишься. Поэтому, иди сюда, я дам тебе кусочек. Только не чавкай, чтобы бабушка не услышала.
Элен взяла лежащее перед ней пирожное и протянула Глэдис.
Партия в шахматы была закончена. Все общество придвинулось к столу и принялось угощаться кофе, чаем и сладостями, ведя при этом неспешные разговоры.
— Уехал Симон, уедет Вэлла и заберет с собой Элен, останемся мы одни, — невесело рассуждал вслух мистер Митсвуд. — Может, и мне найти себе дело по душе? А что, я мог бы организовать в Бриджсвиле школу юнг. Сколько таких мальчишек, как Александр и Сэмми, не знают, чем себя занять, а ведь в душе мечтают о море и приключениях! Как вы думаете, капитан?
— Хорошая идея, — ответил капитан Бодибрук. — Я мог бы читать курс навигации, а практику они бы проходили у меня на судне.
— Здорово! — воскликнула Элен. — А меня вы возьмете в школу юнг? Я многое знаю о жизни моряков, дедушка мне рассказывал. Я очень люблю разные приключения и опасения…
— Опасности, — поправила её миссис Митсвуд.
— Ну да, опасности, — исправилась Элен. — Поэтому из меня выйдет хорошая юнга или нет — хороший юнг.
Все засмеялись. Уныние, которое царило на яхте после отъезда Симона и мсье Жиля, понемногу улетучивалось. Уже Элен бегала с Глэдис по палубе, уже мистер Митсвуд, довольный своей идеей о школе юнг, мурлыкал под нос незатейливую мелодию, а миссис Митсвуд и Вэлла обсуждали тонкости организации выставки картин.