И это понятно. Туда нельзя вернуться. Но и не возвращаться невозможно. Иначе не было бы ни деревенской прозы, ни зарубежной литературы Гизатулина. И она, разумеется, русская, эта литература. Тут тоже никуда не деться – язык, культура не дадут. Ну, что же, Гизатулин (татарин) – действительно цвет титульной нации, как он сам объясняет в одноименном рассказе. Как и автор русской народной песни «Губы окаянные» Юлий Ким (кореец), не говоря уже о главном в жизни и судьбе «бывшего советского пролетария» авторе – Булате Окуджава (грузин, если кто не в курсе). У нас родина общая. И адрес не дом и не улица, но даже и не Советский Союз – а, понятно, язык и культура. Они русские. А также татарские, корейские, грузинские.
«Сыночек, зачем ты всё помнишь? Почему ты помнишь, а я нет, то, что было в Красноярске, когда тебе было три года?» – спрашивает 90-летняя мама у 64-летнего Марата.
«Зачем твоя память так болит? – Ну, зачем-зачем? Когда больно, не спрашивают, зачем. Просто больно, и всё».
Память у него действительно удивительная. С такими бытовыми деталями, на которые никогда не обращаешь внимание, а по прошествии десятилетий они-то и оказываются главными, придают этим теням из прошлого перспективу и глубину, возвращают им плоть и кровь. Делают настоящими – и творят настоящее, нашу современность, потому что зарубежная русская литература Гизатулина – современная и принадлежит не прошлому, а, как всякая настоящая литература, формирует настоящее и определяет будущее.
Да, больно. Но ведь и светло. Светло, когда видишь, как идет по химпоселку ташкенсткого пригорода маленький очкарик с тяжеленной авоськой, полной книг.
Леонид Соколов. Как Федя победил Шуриков
А вот с чего я начну. Вы этот фрагментик (Марат Рустамович, и где-то на капельку Булатович, пишет, как известно, рассказики, и состоят они, получается, из эпизодиков) в книге не найдете, а он из лучших:
«И вот 7 ноября, самый главный праздник нашего советского народа. Парад прошёл, и народ разбрёлся веселиться по своему усмотрению. Я стоял у газировочных аппаратов недалеко от нашего дома, когда к нам подошёл уставший участник демонстрации трудящихся, вытащил из внутреннего кармана бутылку дешёвого портвейна и подмигнул мне. Затем он раскупорил свою бутылку и наполнил вином стакан, позаимствованный из автомата. Он его наполнил до самых краёв. Так до краёв, что казалось мне, прольётся. Но нет, не пролилось, и он это всё бережно влил в себя, как в пересыхающий от обезвоживания аленький цветочек. Оставалось ещё полбутылки, и он, не мешкая, ещё раз наполнил стакан до самых краёв, и поллитровка закончилась. Довольный удавшимся праздником и соединившийся с пролетариями всех стран мужик побрёл счастливой нетвёрдой походкой к соседнему с нашей „Военной книгой“ дому. А наутро выяснилось, что до дому не дошёл – между сараями повесился. Настоящий писатель, конечно же, написал бы правдоподобней и понятней. Дескать, между гаражами сосед повесился. Но нет, я умею только правду писать – между сараями это случилось, не между гаражами. Которых тогда и не было».
Здесь весь Гизатулин, со всеми его привычками и особенностями. Вот праздник (вся наша жизнь – праздник). Все веселятся (я бы ещё добавил – пьют и гуляют), а наш герой стоит у автоматов с газировкой. Вот вы будете так проводить праздник? Зачем он там стоит, чего ждёт? И тут появляется одиночный представитель советского народа (ОПСН). И закручивается драма. Да что там драма – трагедия. Обыкновенная трагедия. Как со Шпаликовым или с Рыжим.
Вот и с Маратом Гизатулиным всегда так: сначала хочется смеяться – потому что остроумно, смешно, смешно особым смехом – смехом точно подмеченной неказистости, нелепости, даже идиотизма и тупости (спасибо советской власти!) окружающего людского и государственного пейзажа, потом, будто протрезвев (запомните это слово!) и опомнившись, вслед за автором хочется понять, обнять и простить этих людей, а затем – обязательно! – повеситься. И завыть. Вместе с ними. Или самому, наедине. А если не повеситься, то хорошенько погоревать за вечерним ли чаем или в ожидании звонка. И чашка чая замрёт в руке, а Он – не позвонит. Никогда не позвонит…
Марат Гизатулин любит подчёркивать, что не умеет выдумывать. Мол, жизнь интереснее, богаче и невероятнее любой выдумки. И никакого ГУЛАГа, Голодомора, Освенцима, 11 сентября и 7 октября вам с вашей жалкой фантазией не переплюнуть. (Что, конечно, не так. Достаточно вспомнить мыслящий океан в «Солярисе» Станислава Лема или Арканар в «Трудно быть богом» братьев Стругацких. И целые миры «Звездных войн», «Властелина Колец», Гарри Поттера и т.д.) Но на самом деле, его «невыдумки» устроены хитро и обманчиво. Повествование пестро, запутано, автор всё время перескакивает с пятого на десятое, возвращается назад или, сломя голову, летит вперёд – другими словами, «Мчался он бурей тёмной, крылатой, Он заблудился в бездне времён…» (Гумилев). Но важно понять, что там не логика правит бал, не разумная последовательность, а безумие нашей жизни, когда несущийся поток перемен, перестроек, смены черного на белое, красного на коричневое, шариковых на рок-н-ролликовых и наоборот подминает под себя всё, что попалось на дороге памяти – не разбирая по конкретным ящичкам и полочкам. Да, иногда это «сумбур вместо музыки», но как часто прекрасна эта стихия! «Есть наслаждение и в дикости лесов,//Есть радость на приморском бреге,//И есть гармония в сем говоре валов,//Дробящихся в пустынном беге» (Батюшков). Весь с раздробленными «молотками» 20-х годов ногами и «бестолковкой» (почти все рассказики новые), выброшенный на берег лимасольской бухты с выпотрошенными внутренностями, наш автор продолжает тем не менее петь свои гимны!
Чтобы убедить вас в справедливости моих слов прочтите хотя бы О НЕКОТОРЫХ ОСОБЕННОСТЯХ ХАРАКТЕРА ПРЕСТАРЕЛЫХ ОСЛОВ. После таких рассказов всё время вспоминаются слова Вознесенского об Окуджаве: «Стихи обычные, музыки никакой, голос посредственный – все вместе гениально».
А вот теперь о трезвости как норме жизни (смотрите одноименный рассказ). Был ли автор нравственным человеком? Нет, автор не был нравственным человеком. Примерно, как «бывший слепой» Паниковский из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова. Себя он в этой книжке судит строже всех. Я бы даже сказал так – к себе он беспощаден.
И, однако, чем же всё же мне особенно дорог М. Гизатулин? Вернёмся к началу. А я ведь, как и он, тоже стоял у этих красных автоматов «Соки-воды» – только не в Чирчике, а напротив завода «Красный богатырь» в Москве. Набегавшись, любил выпить воды с сиропом. Иногда мне даже могли дать на это три копейки. И мне тоже улыбались и подмигивали ОПСНы. Но нет, не в этом мое родство душ с Маратом Гизатулиным. А в том, что спустя короткое время, мы, каждый у себя, уже сами, уставшие, подходили к этим питейным рядам, виновато доставали дешёвый портвейн и… А рядом обязательно тихо и скромно стояли уже мальчишки из будущего, которым мы подмигивали. Эстафета, так сказать, поколений… Жаль только, что потом мы не шли за сараи. Жаль… Моя близость с автором даже в «сарайном элементе» просто поразительна. Вот моя поэма «Россия», написанная в 2012 году. Привожу целиком:
Россия, родина моя!
Ты вся – как сарай на отшибе!
Поэтому кажется, что сначала автор глазами мальчика смотрит на этого несчастного персонажа, а на самом деле, если приглядеться, то это сам уставший писатель, который едет с ярмарки (и я вместе с ним!) подходит и к пацану, и ко всем нам, подмигивает и уходит за сараи…
А теперь о главном. Всю книгу пронизывает одна генеральная печальная мысль: проигранной жизни, поражения, несбывшихся надежд. Помните в «Операции Ы» поединок Шурика и дылды-тунеядца Феди в исполнении Алексея Смирнова? Мы смеялись, Шурик, вроде бы, в финале добился своего. А на самом деле, даже у смешливого Гайдая там зашит известный архетип: борьба Давида с Голиафом. Только с обратным знаком. Понятно, что Голиаф-государство раздавило-таки человека. Тактически проиграло в оттепель («Надо, Федя, надо»), а исторически, когда студент постарел, выиграло. Да, дорогой автор, нас «слопала-таки поганая, гугнивая родимая матушка Россия, как чушка своего поросенка» (Блок).
И всё же новая книга Марата Гизатулина (дай Бог не последняя) немного отвлечет (потому что, упрямо подчеркну ещё раз, смешная!) вас от совсем уж чёрных мыслей (или увлечёт портвейном, что, впрочем, на фоне происходящего вокруг даже и полезно). Она станет для вас бесплатным сеансом иммунотерапии (знаете, что это такое?), вы узнаете, что это за зверь – «когда всё можно», вы познакомитесь с упрямыми ослами и прочими дорогими и не очень людьми. Они ели ким чи, пили водку, гонялись за научно-техническим прогрессом и не знали, что их жизнь уже кончилась…