Оглавление одного из манускриптов Цицерона, переписанных Антонио ди Марио для Уильяма Грея
Сер Антонио купил чернила либо в лавке книготорговца (там же продавались писчие перья), либо в каком-нибудь из флорентийских монастырей. На обрывке бумаги или пергамента он делает небольшую черкушку, проверяя качество пера и красных чернил. Красные чернила он мог изготовить сам, смешав яичный белок с киноварью, красным минералом, который добывали в Тоскане и продавали, уже истертым, в местной аптеке. Сер Антонио вновь окунает перо в чернильницу и заносит над чистой страницей, которую прижимает ножом (нож он держит в левой руке). Его средний палец касается пера гораздо ниже, чем указательный, – так удобнее направлять острие. Перо он держит под прямым углом к пергаменту – так чернила будут лучше течь с кончика на страницу.
Заглянув в «образцовый экземпляр», сер Антонио касается пером страницы – он пишет на более гладкой, мездровой стороне – и наносит первый штрих. Три коротких движения, три быстрые смены угла и нажима. Не отрывая пера от бумаги, он быстро ведет кончик вправо, потом медленно и с более сильным нажимом – вниз и наконец, чуть ослабив нажим, проводит тонкую и короткую горизонтальную линию. Получилась буква I с крохотными засечками на концах.
Сер Антонио продолжает большими буквами, по-прежнему красными чернилами: IN HOC CODICE CONTINENTUR. «Эта книга содержит…» Выводя буквы, он проговаривает слова вслух, чтобы лучше их запомнить, переводя взгляд с «образца» на свой пергамент и обратно. «Три пальца держат перо, – написал один копиист, – два глаза видят слова, один язык их произносит, и все тело трудится»[256].
Сер Антонио пишет красными чернилами все оглавление. В этом перечне многие самые известные и влиятельные труды Цицерона, такие как «Письма к Аттику», которые Петрарка заново отыскал в Вероне в 1345-м, «Оратор» и «Брут», недавно найденные в Лоди. Оригиналы для сера Антонио Веспасиано, вероятно, одолжил у Козимо Медичи (для него списки изготовили в 1420-х). Кроме того, он мог найти их в библиотеке Сан-Марко, поскольку в 1423-м Никколи переписал и «Оратора», и «Брута» своим характерным почерком.
Сер Антонио заканчивает оглавление и переходит к следующей странице. Веспасиано сложил тетрадку так, что эта лицевая страница, та, на которой начинается собственно текст, тоже лежит гладкой, мездровой стороной. Мездровая сторона всегда складывается с мездровой, волосяная – с волосяной (она чуть грубее и часто имеет рисунок, образованный остатками волосяных луковиц). Сер Антонио очиняет новое перо, на сей раз делая кончик тоньше, и окунает его в черные чернила. Первый текст – «Риторика для Геренния», в нем Цицерон наставляет своего друга Гая Геренния, как построить речь. Этот трактат очень любили гуманисты во Флоренции, где успех речи определялся умением убеждать за счет логики и разума, «дабы слушающий отправился, куда вы пожелаете».
Сер Антонио начинает копировать слова Цицерона, уже не прописными буквами, а мельче, изящным разборчивым письмом, которое начал использовать в числе первых и которым писал едва ли не лучше всех. Это так называемый гуманистический минускул – дар флорентийских писцов миру, не менее важный, чем находка трудов Цицерона и Квинтилиана, геометрическая перспектива Брунеллески и живопись Мазаччо. Специалист по манускриптам Альберт Деролез назвал этот дар «одним из величайших творений человеческого ума»[257].
Веспасиано занялся производством манускриптов вскоре после реформы письма. В предшествующее столетие Петрарка критиковал писцов не только за прискорбную невнимательность, но и за то, что их почерк, по его мнению, почти невозможно разобрать. Текст, может быть, и выглядел красиво издали, но вблизи буквы и слова теснились плотной массой, быстро утомлявшей и глаза, и мозг читающего. Как будто, жаловался Петрарка, это письмо «создали не для чтения, а для чего-то другого»[258].
Пример готического письма, «созданного не для чтения, а для чего-то другого»
Это письмо разработали в Северной Франции в середине 1100-х. Там же и тогда же появилась архитектура, именуемая сегодня готикой. Как и архитектуру, мы называем этот шрифт готическим. К четырнадцатому веку он стал зваться litterae modernae – «современные буквы», как стрельчатые арки готической архитектуры именовались opus modernum, «современная работа». В следующие два столетия с возникновением университетов готическое письмо распространилось по всей Европе и породило множество разновидностей, например «текстура» (или textualis), чье название происходит от латинского texere, «ткать», потому что плотно расположенные буквы выглядели словно переплетенные, да и вся страница часто напоминала ковер.
У этих средневековых стилей письма были общие базовые черты. Писцы использовали перья с широким, срезанным по диагонали кончиком. Буквы создавались чередованием толстых и волосяных штрихов. Широко применялись лигатуры, а буквы с «ножками» (которые мы сегодня называем засечками) внизу соединялись друг с другом. Округлые формы превратились в ромбы. Буквы сжимались с боков, чтобы высота (как в готической архитектуре) превосходила ширину. Некоторые сочетания, например pp и db, соединялись в один значок, словно «кусаясь», по выражению некоторых палеографов. Петрарка утверждал, что буквы эти выглядят так, будто едут друг у дружки на закорках.
Одно из затруднений при чтении готического письма состояло в том, что многие буквы выглядели почти одинаково. Например, не было точки над i, так что две i подряд не отличались от u, пока писцы не стали ставить над двойным i короткую черточку – предшественницу нашей точки над i. Тем не менее буквы i, u, m и n отличить было очень сложно. Чтобы избежать подобных затруднений, английские писцы иногда меняли написание слов, заменяя на о буквы с вертикальными штрихами, такие как i и u: слово «wimen» превратилось в «women», «munk» в «monk».
К 1300-м итальянские писцы ради расширения книжного рынка начали экспериментировать с более читаемыми шрифтами. Они ориентировались на читателя светских текстов, таких как «Божественная комедия» Данте, самый копируемый манускрипт четырнадцатого века. К тому же появление бумаги (первая бумажная мануфактура открылась в Италии в 1260-х) привело к появлению более простых, менее официальных стилей письма, поскольку по гладкой поверхности перо скользит лучше и можно не отрывать его от бумаги.
Петрарка горячо ратовал за более разборчивые манускрипты: хороший почерк, утверждал он, должен быть простым и четким. И он знал именно такое письмо. В послании к своему другу Боккаччо он восхищался манускриптом святого Августина, в котором начертание букв «величаво, гармонично и сдержанно»[259]. Манускрипт этот был скопирован за три века до Петрарки письмом, которое мы сегодня называем каролингским, поскольку оно берет начало в скрипториях Карла Великого. Карл нуждался в единообразном алфавите, понятном во всех концах его обширной империи. Каролингское письмо с его округлыми, отдельно стоящими буквами процветало по всей Европе с 800-х (когда впервые появилось в аббатстве Корби на севере Франции) до 1100-х (когда его сменило готическое, более «современное»). Четырех-пятивековой давности манускрипты, скопированные в монастырях Святого Галла и Фульды, были не только более древними по сравнению с готическиими, но, по мнению Петрарки и его сподвижников, и куда более красивыми, разборчивыми и близкими к тому, что считалось древнеримским письмом.
Дальним предком этого изящного и ясного стиля и впрямь было, по-видимому, курсивное письмо древних римлян, поскольку каролингские писцы копировали тексты возрастом в несколько веков. Петрарка и более поздние гуманисты не знали, как именно писались древнеримские книги, поскольку ни восковых табличек, ни папируса до них не дошло. Однако изящество и ясность каролингского минускула отвечали их представлениям о «замечательно четком и внятном» почерке Аттика, который так хвалил Цицерон[260]. И Поджо, и Колюччо Салютати называли каролингское письмо litterae antiquae, «античные (древние) буквы», в противоположность «современному», которое мы знаем как готическое.
«Античные буквы» каролингского минускула
Петрарка и Салютати выработали собственный стиль письма с округлыми, раздельно стоящими буквами. Ни тот ни другой не воспроизводили сам каролингский минускул, но в 1390-х, когда его зрение начало слабеть, Салютати стал заказывать манускрипты, написанные в подражание каролингскому письму. Ученые установили его связь по меньшей мере с сорока флорентийскими переписчиками[261]. Особенно важным был, вероятно, 1397 год, когда в город прибыл Мануил Хрисолор. В этот год Никколи, переписывая «Божественные установления» Лактанция, впервые применил litterae antiquae. Тогда же писец, чье имя ученым неизвестно – его называют просто «копиист 1397 года», – переписал несколько манускриптов, в том числе Цицерона и Лукана, простым экспериментальным стилем.
«Античный» стиль письма Поджо Браччолини
Новый подход отличался от прежнего, готического тем, что перо острили тоньше, чем для готического письма, и рука писца двигалась быстрее, по возможности не отрывая перо от пергамента и не делая различия между толстыми и волосяными штрихами. Буквы были не угловатые, а округлые, а написанный текст выглядел уже не сплошным темным прямоугольником, а строчками, идущими от одного поля до другого.
Новое письмо стало еще более изящным и «античным» под пером Поджо, особенно в серии манускриптов – комедий Плавта, «Об ораторе» Цицерона и трудов Проперция и святого Августина, – которые он скопировал для Никколи в 1400–1403 годах