Так Пьеро Пацци начал приобщаться к гуманистической учености. Никколи нашел ему учителя латыни и греческого, который поселился в доме Пацци. Пьеро тем временен «отказался от распутства и плотских удовольствий». Он был так усерден в учебе, что выучил наизусть «Энеиду», 9896 строк дактилического гекзаметра. За следующие тридцать лет он собрал прекрасную библиотеку, тратя большие суммы, как одобрительно сообщает Веспасиано, «на книги, писцов и иллюминаторов»[484].
Король Людовик XI Французский, которому Донато посвятил «Жизнь Карла Великого», был монархом хитрым и беспринципным. Его высмеивали за одежду и нелепые шляпы, обвиняли в том, что он отравил брата и отца, а за сеть интриг и обманов называли l’universelle araignée – всемирный паук. Его восшествие на престол в 1462-м угрожало хрупкому равновесию, сложившемуся семь лет назад после подписания Лодийского мира. Людовик поддерживал Рене Анжуйского в его претензиях на неаполитанский трон, захваченный в 1442-м Альфонсом Великодушным.
Почти два столетия за права на Сицилию и Неаполитанское королевство спорили Анжуйская династия (французы) и Арагонская (испанцы). Анжуйская династия была младшей ветвью Капетингов (потомков Гуго Капета, короля франков с 987 по 996 год). Первым анжуйским правителем в Италии был родившийся во Франции Карл I, граф Анжуйский, сын Людовика VIII и брат Людовика IX (позднее канонизированного). В 1266-м Карл Анжуйский отнял королевство Сицилию и южные области Италии, включая Неаполь, у Манфреда, короля из немецкой династии Гогенштауфенов. Поскольку дочь Манфреда Констанция была замужем за королем Арагона, начался спор между анжуйцами и арагонцами за Сицилию и Неаполь.
Анжуйские притязания на Неаполь грозили разрушить хрупкий мир на Итальянском полуострове. В июне 1458-го умер король Альфонс. Наследником он объявил своего незаконного сына Фердинанда, известного как Ферранте, в то время тридцати пяти лет от роду. Враг Альфонса, папа Каликст отказался признать права Ферранте на трон, хотя тот и был когда-то его учеником. «Этот мальчишка – никто, – возмущался папа. – Называет себя королем без нашего разрешения»[485]. Как и Людовик XI, папа поддерживал анжуйские претензии на Неаполь. Впрочем, у него был и запасной план – отдать Неаполитанское королевство как папский лен своему двадцатишестилетнему племяннику Педро де Борха, если не удастся сделать того новым византийским императором, когда крестоносцы прогонят турок из Константинополя.
С Крестовым походом ничего не складывалось, несмотря на пламенные речи. Новый канцлер Флоренции Бенедетто Аккольти призывал христианских властителей «вырвать из рук неверных благороднейший град Византий, а варваров, угрожающих христианству, понудить к отступлению» и для большей убедительности добавлял, что варвары эти поклоняются «гнусным и проклятым демонам»[486]. Однако флорентийские купцы в основном прохладно относились к Крестовому походу, отчасти из-за налогов, которые на него требовались, отчасти из-за нежелания, чтобы их соперники-венецианцы восстановили торговые привилегии и владения на Востоке. Некоторые флорентийские купцы даже пытались подольститься к султану и заключить с ним союз против венецианцев, сообщали Мехмеду о перемещении галер и называли себя его «друзьями и доброжелателями»[487].
Если христианские властители Запада не особо рвались в Крестовый поход, между собой они, как скорбно заметил один епископ, постоянно «враждовали, обращая против соплеменников оружие, которое следовало направить на турок»[488]. Спорный вопрос неаполитанского трона расколол Италию. Козимо Медичи и Франческо Сфорца, герцог Миланский, поддерживали Ферранте против анжуйцев, за которых стояли папа и Людовик XI. Судьба вроде бы улыбнулась Ферранте, когда папа Каликст, никогда не отличавшийся крепким здоровьем, скончался в августе 1458-го, немного не дожив до восьмидесяти лет. Его сменил папа, более расположенный к Ферранте, – Энеа Сильвио Пикколомини, поэт, дипломат и гуманист, менее чем за два года до того назначенный кардиналом Сиенским. На конклаве против Пикколомини выступил французский кардинал, который обличил его в «преданности музам». «Неужто мы посадим поэта на престол Святого Петра, – вопрошал тот, – и позволим управлять церковью по языческим принципам?»[489] Несмотря на усилия профранцузских кардиналов, которые обсуждали свои планы в самом зловонном уголке Ватикана, большинство их коллег ответили на вопрос утвердительно. Новый папа взял имя Пий II. «Хорошо, что их заговор был составлен в отхожем месте, – написал он о своих противниках. – Их замыслы отправятся в выгребную яму!»[490]
Впрочем, опасность для Ферранте не миновала. В 1459-м Жан Анжуйский, тридцатитрехлетний сын анжуйского претендента Рене, выступил в поход с целью отвоевать Неаполь. Жан нанял кондотьера Якопо Пиччинино на средства, одолженные банком самого влиятельного и верного сторонника анжуйцев в Италии: Пьеро Пацци.
Таким образом, спор арагонцев с анжуйцами расколол Флоренцию, и Медичи с Пацци оказались по разные стороны. Пацци издавна поддерживали анжуйцев. Когда Рене в 1442-м изгнали из Неаполя, его принял на своей вилле под Флоренцией Андреа Пацци, отец Пьеро. Сам Пьеро пригласил Рене в крестные к сыну, названному в его честь Ренато, и украсил свою виллу монументальным терракотовым гербом Рене, к которому добавлены дельфины Пацци. В 1450-м флаги и штандарты для Пиччинино, воевавшего на стороне Жана, изготовили во флорентийском Палаццо Пьеро. «Нельзя не признать, что это семейство глубоко предано Анжуйскому дому», – писал Донато Аччайоли о своем тесте[491].
Пьеро Пацци даже, по-видимому, был замешан в покушении на жизнь короля Ферранте. Весной 1460-го Пьеро сказал Веспасиано: «Через две недели Жан Анжуйский вступит в Неаполь без всякого сопротивления»[492]. Предсказание это чуть было не сбылось. Меньше чем через две недели к Ферранте явились представители трех его неаполитанских врагов, проанжуйских баронов – те, мол, желают с ним встретиться, покаяться и вместе воевать против Жана Анжуйского. Несмотря на предостережения советников, которых Веспасиано назвал «мудрыми и осмотрительными», Ферранте поехал на встречу. «Три барона опустились перед ним на колени и молили о прощении, – написал позже Веспасиано. – Король протянул руку, тогда один из них бросился вперед с кинжалом, попытался схватить лошадь под уздцы и заколоть короля». Ферранте спасся благодаря своему искусству наездника – он круто поворотил коня, а его конники (предусмотрительно оставленные на расстоянии выстрела из лука) прискакали ему на помощь.
Веспасиано узнал об этой истории с ужасом и негодованием. Ферранте, как и его отец, стал для флорентийского книготорговца любимым и надежным клиентом и даже отзывался о Веспасиано как о «дражайшем муже, преданном нашему делу»[493]. Узнав о покушении на жизнь молодого короля, Веспасиано тут же отправился к Пьеро Пацци. «Мессер Пьеро, – сказал он без обиняков, – это бесчестный способ завоевать королевство, и не таков обычай королевского дома Франции. Победа на поле боя достойна славы и похвалы. Но прибегать к подобному вероломству? Нет!» Завершил он грозным предостережением другу: «Всемогущий Господь не попускает такому оставаться безнаказанным»[494].
Анжуйцы, впрочем, не угомонились – а Пьеро Пацци не последний раз участвовал в заговоре с целью убийства.
Пьеро Пацци был другом Козимо Медичи, к тому же семейства недавно породнились. Однако активная поддержка Пьеро анжуйских притязаний рассорила Пацци и Медичи. Козимо постарался, чтобы Жан Анжуйский не получил помощи от Пацци. Когда обещанные деньги из Флоренции не прибыли, Рене понял, кого винить. Впрочем, Рене написал сыну, что находится в сношениях с изгнанными флорентийцами, а также недовольными в самой Флоренции, которые «рвутся сменить власть»[495]. Рене имел в виду изгнанников, таких как Строцци в Падуе (Козимо выслал его в 1434-м), а во Флоренции – клан Пацци, включая Аччайоли.
Веспасиано оказался в трудном положении. Он пользовался покровительством короля Альфонса. Его репутация сторонника Альфонса, а затем и Ферранте была такова, что один поэт пошутил: мол, у его лавки «арагонская дверь», куда заказан вход «галльскому сброду», то есть сторонникам Анжу[496]. Веспасиано был знаком с несколькими неаполитанскими послами во Флоренции, иногда посещал их вскоре после приезда в город. Более того, он дружил с союзниками и сторонниками Арагонской династии – Джаноццо Манетти (которого Альфонс приютил в 1455-м) и Козимо Медичи. Другой его постоянный клиент, Алессандро Сфорца, правитель Пезаро, в 1462 году оставил свою великолепную библиотеку, для которой Веспасиано сделал множество книг, и отправился в Неаполь сражаться на стороне короля Ферранте.
Феррарский посол даже сообщал, что Веспасиано tutto ferandino, то есть целиком и полностью за Ферранте[497]. Очевидно, Веспасиано стал очень влиятельным человеком, раз посол считал нужным докладывать о политических убеждениях книготорговца.
Однако при всех своих арагонских связях Веспасиано был не чужим и в анжуйском лагере. Он близко дружил с Пьеро Пацци и еще ближе – с братьями Аччайоли. Хрупкий итальянский мир трещал по швам, друзья и покровители Веспасиано перессорились между собой насмерть, и ему предстояло как-то между ними лавировать.