Несмотря на родственные связи с Пацци, Донато был вне подозрений. Грустно простившись с Мариэттой, детьми и друзьями, включая Веспасиано, этот верный сын Флоренции в палящий августовский зной выехал в сторону Франции. Еще до конца месяца он достиг Милана, где его приняли «с величайшими почестями», но тут его свалил недуг. Врачи диагностировали, что он tutto pieno d’umori malinconici – «полон меланхолическими гуморами»[758]. Вскоре Донато скончался в возрасте пятидесяти лет. Веспасиано написал, что о нем скорбели не только флорентийцы, но и такие люди, как Федерико да Монтефельтро и Альфонс, герцог Калабрии. Согласно Веспасиано, Альфонс сказал Федерико, что «вся Италия должна оплакивать утрату человека, коему не было равных»[759].
Мало кто горевал о Донато больше, чем Веспасиано, его добрый друг на протяжении почти сорока лет. Эта утрата еще более омрачила его взгляды на жизнь. «О тщетные людские желания! – написал он в биографии Донато. – Как лживы все наши надежды в этой жалкой и хрупкой жизни!»[760]
По утверждению Веспасиано, Донато умер в том числе потому, что люди, ухаживавшие за ним в Милане, заболели и не смогли должным образом о нем позаботиться. Без сомнения, по меньшей мере часть из них страдала от чумы, ибо ужасным летом 1478-го в Италии началась новая эпидемия. Особенно сильно коснулась она Флоренции. К сентябрю в больнице Оспедале делла Скала, рядом с Сан-Якопо ди Риполи, каждый день умирали десять и более человек; некоторые падали мертвыми на улице перед ее входом[761]. А меньше чем через неделю после смерти Донато Веспасиано постиг еще один страшный удар.
Большой дом на Виа де Барди постепенно пустел. Сначала умерли мать и брат Веспасиано, затем, в 1476-м, его сестра Мариэтта, жена башмачника. У нее остался сын Джованфранческо Маццинги, продолжавший жить в том же доме, который Веспасиано делил с братом Лионардо, вдовой брата Якопо и ее сыном Лоренцантонио. Лоренцантонио уже достиг двадцати пяти лет и выучился на врача. В 1477-м он женился на Марии Гвидуччи, девушке из видного флорентийского рода. Она принесла в дом на Виа де Барди солидное приданое в 1200 флоринов.
Беда пришла в сентябре 1478-го – Лоренцантонио умер от чумы в двадцать семь лет. Молодая вдова вернулась в семью, а значит, Веспасиано должен был возвратить приданое. После смерти Лоренцантонио в доме стало совсем тоскливо, и, несмотря на опасности войны и угрозу вторжения, Веспасиано больше и больше времени проводил в имении под Антеллой, в нескольких милях от Флоренции. Здесь, в Каза иль Монте, среди возделанных полей, в тени олив, под пение цикад и зычный голос удода, он изнемог духом и через несколько месяцев, в пятьдесят шесть, написал одному из своих писцов во Флоренцию: «Представляется, милый друг, что мир не только стар, но и дряхл, и все идет к концу». По собственным словам, он жил в terra oblivionis – земле забвения[762].
Чума затронула и Сан-Якопо ди Риполи, но не как в 1348-м, когда в обители умерли все монахини, кроме трех. Ущерб был экономический – угроза благосостоянию, а не жизни.
Перед этим монастырь стремительно богател. Летом 1477-го благодаря сделанным у монахинь займам Фра Доменико добавил к монастырским владениям доли в третьей мельнице и десятой ферме под Флоренцией. Следующей весной он вложился еще в одно стадо свиней. Однако этим коммерческим предприятиям угрожали теперь война и чума. «Из-за войны и чумы нас все бросили», – писал Фра Доменико. Особенно вредила монастырю близость чумного госпиталя. «Мы ничего не можем заработать, – писал он чиновникам. – Лавки ничего не хотят нам присылать из-за чумы прямо у наших дверей»[763]. Он утверждал, что, если так будет продолжаться, монахиням придется выйти на улицу и просить милостыню.
Фра Доменико, вероятно, преувеличивал – его письмо было просьбой снизить налог. Безусловно, монастырская типография по-прежнему работала. К лету 1478-го в ней вышло почти тридцать наименований – примерно по новой книге каждые три недели, обычно тиражами двести-триста экземпляров. Капиталовложения в типографию продолжались. Летом 1477-го Фра Доменико взял молодого венецианца по имени Лоренцо ди Алопа наборщиком и мальчиком на побегушках. В следующий год ювелир изготовил Фра Доменико «tre abbici» – три новых набора литер, два в античном стиле и один «современный», то есть готический[764]. Новыми шрифтами напечатали не только плач о Джулиано Медичи, но и несколько классических трудов. За лето 1478-го типография Риполи опубликовала на латинском неизменно популярные труды римского историка Саллюстия «Заговор Катилины» и «Югуртинская война». Еще Фра Доменико напечатал, тоже на латинском, собрание жизнеописаний «О знаменитых людях» Секста Аврелия Виктора (правда, приписав, как и многие типографы до него, более известному автору, Плинию Младшему).
Фра Доменико смог купить новые шрифты и выпустить эти классические сочинения отчасти и потому, что в 1478-м создал товарищество с картолайо Бартоло ди Доменико. Эконом упоминает его как «Бартоло miniatore», а значит, тот на каком-то этапе жизни работал иллюминатором – еще один художник, легко перешедший от рукописных книг к печатным. Бартоло согласился выкупать и продавать книги, которые они с Фра Доменико решат напечатать. Он также взял на себя оплату работников, в том числе Лоренцо ди Алопа (который до того вместо жалованья получил дублет, зимний плащ и рабочий фартук). Еще Бартоло вложился не только в новые шрифты, но и в монастырских свиней (его вклад в стадо составил десять флоринов)[765].
В число работников, которым платил Бартоло, входили и монахини-наборщицы. Весной 1478 года Бартоло внес десять флоринов на «salario delle monache nostre che componghano allo stampare» («жалованье нашим монахиням, которые трудятся в типографии наборщицами»)[766]. Десять флоринов – большая сумма, а значит, монахини работали много. Историк Мелисса Конуэй рассчитала, что за четырнадцатичасовой рабочий день наборщицы в типографии Риполи набирали две с половиной страницы[767]. Получается, что на шестьдесят четыре страницы «О знаменитых людях» требовалось 358 часов работы наборщицы. Монахини, наверное, не меньше любого писца радовались, когда доходили до колофона на последней странице: «IMPRESSUM FLORENTIAE APUD SANCTUM IACOBUM DE RIPOLI» («Напечатано во Флоренции в Сан-Якопо ди Риполи»). В числе наборщиц Фра Доменико была и сестра Мариэтта, поступившая в монастырь трехлетней девочкой в 1450-м. Сейчас ей было почти тридцать. В бухгалтерских книгах Фра Доменико отмечено, что он заплатил «сестре Мариэтте» два флорина[768].
При всей своей скрупулезности Фра Доменико нигде в записях не упоминает латинские труды Саллюстия и Аврелия Виктора. Возможно, он пытался скрыть новое направление типографии от своего церковного начальства. Книги эти были светские и «языческие», в отличие от Жития святой Екатерины Сиенской, и Фра Доменико, вероятно, опасался реакции вышестоящих[769].
Типография продолжала печатать дешевые молитвы и поучения, однако эти два латинских труда показывают, что Фра Доменико намеревался расширять ассортимент. Он напечатал их «античным шрифтом», подражающим почерку гуманистических писцов, вроде тех, что работали на Веспасиано. Два других труда, опубликованные еще до Саллюстия и Аврелия Виктора, раскрывают масштаб угрозы, которую типография Риполи представляла для Веспасиано. В начале 1478-го Бартоло ди Доменико заказал Фра Доменико «In Persium explanatio» Бартоломео делла Фонте – комментарии к сатирам римского автора первого века Авла Персия Флакка. Интереснее, чем сами комментарии, личность их автора. Бартоломео делла Фонте, двадцатиоднолетний флорентийский поэт и ученый, учился некогда у друга Веспасиано «мессера Джованни» – греческого ученого Иоанна Аргиропула. Через мессера Джованни он познакомился с Донато Аччайоли, который поддержал его желание учиться дальше, а в 1473-м взял молодого Бартоломео в дипломатическую поездку к королю Франции. Бартоломео почти наверняка был знаком с Веспасиано. Его брат Никколо, писец, очень вероятно что-нибудь для Веспасиано копировал[770]. В любом случае ученый комментарий Бартоломео к классическому автору был как раз из тех книг, на которых специализировался Веспасиано.
Другой пример еще четче показывает, что печатный станок все настойчивей входил в жизнь Веспасиановых друзей-гуманистов. В начале 1478-го типография Риполи выпустила свое самое значительное к тому времени издание – комментарии Донато Аччайоли к «Никомаховой этике» Аристотеля. Донато составил свои комментарии на основе лекций, прочитанных во Флоренции мессером Джованни. Веспасиано хорошо знал этот трактат, присутствовал на лекциях, а после подготовил манускрипт комментариев для библиотеки Федерико да Монтефельтро. Позже он завершит свою биографию Донато гордым утверждением, что эти комментарии – «самая чтимая работа из всех, что можно найти в университетах Италии»[771]. Наверняка он знал, что копии, которые читают университетские студенты, напечатаны в Сан-Якопо ди Риполи и созданы помощниками Фра Доменико, а не командой самого Веспасиано.
Война Пацци тянулась всю осень 1478-го. Не кончилась она и зимой. Флорентийцы наконец получили из Венеции и Милана подкрепление под началом кондотьера из Римини, тридцатисемилетнего Роберто Малатесты, сына Сиджизмондо. Роберто начал воевать на службе герцога Альфонса, но рассорился с ним из-за дележа добычи в Монте-Сансовино и с кондотьерской легкостью переметнулся на сторону Флоренции. Хотя он разбил папские войска Джироламо Риарио под Перуджей, неприятель продолжал разорять Тоскану. Крепости переходили из рук в руки, мельницы горели, скот угоняли. Весь декабрь лили дожди, Арно вышел из берегов. «Бог нас наказывает, – писал в дневнике флорентийский аптекарь Лука Ландуччи. – Из-за ужасов войны, чумы и папского отлучение худо в это рождественское время горожанам. Они живут в страхе, и ни у кого не лежит душа к работе»