Сколько людей погибло в Отранто и при каких обстоятельствах, историки спорят до сих пор. Однако жертвами турецкого захвата стали еще и манускрипты из величайшей на Западе библиотеки греческой литературы и философии.
Василианский монастырь Сан-Никола ди Казоле стоял на холме над голой равниной милях в двух южнее Отранто. Основанный незадолго до 1100 года греческими монахами, он в течение длительного периода служил связующим звеном между итальянским и греческим миром. Этот монастырь возник на месте комплекса, который уже тогда насчитывал несколько столетий, а его библиотека была одной из старейших христианских библиотек Запада[788].
В Сан-Никола ди Казоле хранилось множество греческих манускриптов. Там был большой скрипторий и ученые монахи – «мужи, достойные всяческого уважения, – согласно местному гуманисту Антонио Галатео, – все обученные эллинской грамоте, а многие и латинской»[789]. На протяжении столетий монастырь принимал ученых, поэтов и философов, намеренных сохранять и распространять историческое и литературное наследие Эллады. Наибольшего расцвета он достиг в 1200-х при настоятеле Нектарии, который добавил в библиотеку сокровища, привезенные им из поездок в Константинополь. Галатео сообщает, что в монастырской библиотеке были «книги всякого рода, столько же, сколько можно найти в Греции»[790]. Там имелись копии «Илиады» и «Одиссеи», труды по астрологии, о толковании снов и о целебной силе камней.
В Сан-Никола ди Казоле разрешали брать книги на дом; надо было лишь сделать запись в присутствии двух монахов, которые выступали гарантами возврата. Документ, датированный второй половиной двенадцатого века (за несколько десятилетий до прибытия Нектария с его манускриптами), сообщает о выдаче шестидесяти восьми томов. По большей части книги брали священники и другие служители церкви, однако, помимо них, в документе фигурируют два нотариуса и судья. Популярнее всего были Евангелия и псалтири, но упомянуты также Аристотель и комедии Аристофана. Как гласит одна запись: «Нотариус Микеле де Пьетро получил от меня, монаха Бьяджо, Аристофана и „О софистических опровержениях“ Аристотеля»[791].
Много позже в этой библиотеке брал книги Виссарион, приезжавший в Сан-Никола ди Казоле в рамках своей кампании по сохранению эллинской премудрости. Как позже написал Галатео, Виссарион «перевез в Рим немалое число книг». Эти тома, которые он так и не вернул, вошли в его личное собрание и со временем оказались в Венеции. Впрочем, в данном случае кража библиотечных книг послужила ко благу, потому что, как написал Галатео, в августе 1480-го библиотеку «уничтожили и разграбили турки» и охвативший здание пожар истребил манускрипты, «собранные по всей Греции»[792]. Галатео смог спасти том-другой, правда не особо ценные. Еще несколько спас молодой священник Серджо Стризо, вынесший их из библиотеки перед нападением. В отличие от десятков священников и монахов, перебитых османами в 1480-м, Стризо уцелел. Много лет спустя его видели «в старом рушащемся домике» – это было все, что осталось от библиотеки, – прилежно изучающим древние манускрипты[793].
Взятие Отранто дало Мехмеду II плацдарм, чтобы идти на Рим, о захвате которого он мечтал три десятилетия.
Событие это потрясло короля Ферранте. Прежде чем отправить герцога Альфонса на юг, он обратился к другим итальянским государям, грозя, если те не придут ему на помощь, вступить в союз с султаном и захватить их земли. Папа Сикст, во всяком случае, не замедлил дать ответ. По словам одного ученого и гуманиста, в Риме «страх был таков, словно враг уже под нашими стенами»[794]. Папа готовился бежать в Авиньон, если османы двинутся на Рим, но одновременно принимал все меры, чтобы не допустить вторжения. Он обложил налогами каждый дом в Папской области, а со всего духовенства потребовал десятину. На эти средства он построил и снарядил корабли для Крестового похода. Еще Сикст пообещал полную индульгенцию всякому, кто пойдет воевать против турок. Он провозгласил, что если верные хотят сберечь свои земли, дома, жен и детей, не говоря уже о вере, в которой крещены, «пусть берут оружие и сражаются»[795].
Необходимость сплотить христиан перед лицом магометанской угрозы подвигла Сикста на решительный шаг: он снял интердикт с Флоренции и помирился с Лоренцо Медичи. После более чем трех лет войны Флоренция и папа заключили мир. «Чудо» турецкого нападения на Отранто свершилось.
Хотя вторжение султана в Неаполитанское королевство устранило все военные угрозы и интердикты, флорентийцы искренне сочувствовали убитым и плененным в Отранто. Как записал в своем дневнике нотариус Джусто Джусти, завоевание стало «дурным известием для христианства»[796]. Как написал другой флорентиец, в следующие недели на площадях «много говорили о падении Отранто»[797].
О трагедии Отранто рассказывали на флорентийских площадях в стихах и песнях. Через несколько месяцев после падения города, в ноябре, Фра Доменико записал, что uno cerretano заказал типографии Риполи пятьсот экземпляров памфлета о захвате Отранто[798]. Cerretani (или ciarlatani, «шарлатаны») драли зубы, продавали снадобья, а часто для привлечения публики еще и жонглировали, пели или играли на музыкальных инструментах. Фра Доменико не записал подробностей про это конкретного торговца, но, вероятно, тот, как и Слепой Анджело или Слепой Чола, продавал экземпляры памфлета, слова из которого пел или декламировал на улице. Текст, напечатанный для него в монастыре, назывался «Плач по Отранто».
Ни одного экземпляра этого конкретного плача не сохранилось, но падение Отранто дало заработок уличным торговцам – а через них и печатникам, таким как Фра Доменико, – не только во Флоренции. Ломбардский хронист сообщает, что «множество плачей» на эту тему «пели повсюду на улице перед народом и предлагали купить»[799]. Один из текстов он привел в своей хронике. Стихи повествуют о жестокости турок, о горьких слезах закованных пленников и славной победе, которую скоро одержит Бог – с помощью папы, а также Ферранте, герцога Миланского и «прекрасной Флоренции».
Помимо такого рода памфлетов, типография Риполи продолжала издавать гуманистическую классику. Фра Доменико напечатал сто экземпляров «Сильв» Стация к лекциям об этом римском поэте, которые Анджело Полициано читал в Студио Фьорентино. Также Фра Доменико по-прежнему выпускал маленькие молитвенники и псалтири – как правило, бо́льшими тиражами, чем стихи Стация. Весной 1480-го бродячий торговец Антонио Ломбардо – тот самый, что несколько лет назад купил у Бернардо Ченнини сорок четыре экземпляра комментариев к Вергилию, – заказал Фра Доменико пятьсот экземпляров апокрифического сочинения «Epistola della Domenica» («Епистолия о неделе, или Послание о воскресном дне»). Через несколько месяцев он пришел за допечаткой – заказал еще восемьсот экземпляров.
Итак, книги типографии Риполи добрались до широкой аудитории[800]. Монастырь продавал свою продукцию образованным клиентам: врачам, нотариусам, многочисленным священникам и монахам, а также студентам Полициано в университете. Однако покупали там книги и многие ремесленники. В записях Фра Доменико упоминаются столяры, льноделы, ткачи, ювелиры, чулочники, каменщики и кузнецы (один из них приобрел жизнеописание Александра Македонского). Есть просто имена (Уго, Ченни, Кониссино), но без фамилий и указаний ремесла или профессии. Среди них, вероятно, было много уличных торговцев, поскольку, кроме Слепого Анджело, Слепого Чолы и Антонио Ломбардо, Фра Доменико продал книги еще одному слепому лоточнику – Слепому Джованни, жившему за Порта Прато, неподалеку от монастыря.
Женщины тоже покупали книги в типографии Риполи – не только монахини и аббатисы из других монастырей, но и клиентки, упомянутые в записях как «мона Лоренца» и «жена Ленцоне». Еще одной клиенткой была вдова Донато Аччайоли. Ее хорошо знал Веспасиано, рассказавший, что видел, как муж и жена нежно держатся за руки[801]. Фра Доменико также записал, что один экземпляр «Жития святой Екатерины» переплели и украсили, чтобы показать «женщине, которая желает его купить». В конце концов женщина книгу покупать раздумала. «Renduta» («Возвращена»), – записал Фра Доменико[802].
В записи Фра Доменико не включены покупатели, приобретавшие свои экземпляры у многочисленных книжных торговцев, как и те, кого соблазнила зазывная реклама таких лоточников, как Слепой Андреа, предлагавших «Молитву Крови Христовой» или плачи по Джулиано Медичи и Отранто. У этих книжиц наверняка был еще более широкий и разнообразный круг читателей, чем чулочники, каменщики и кузнецы, покупавшие книги непосредственно у Фра Доменико.
Примерно в то же время, когда типография Риполи напечатала «Плач по Отранто», готовилось еще одно сочинение на ту же тему. Однако этот конкретный плач в печати не появился – его по старинке написали гусиным пером на пергаменте. И автором был не кто иной, как Веспасиано.
Через несколько недель после падения Отранто, 5 сентября 1480-го, монахи Флорентийского аббатства пригласили своего нотариуса, сера Пьеро да Винчи, чья контора на Виа дель Паладжо располагалась всего в нескольких шагах от лавки Веспасиано. Сер Пьеро составил новый договор аренды на помещение, которое монахи назвали «нашей лавкой рядом с Палаццо дель Подеста», то самое, что снимал Веспасиано. Сер Пьеро записал, что Веспасиано (у него он назван