В конце концов Федерико подписал контракт с герцогом Эрколе и его союзниками, – возможно, ему вскружила голову огромная сумма в 165 000 флоринов. Военные действия начались в мае. Противник Федерико с венецианский стороны Роберто Сансеверино прислал ему издевательский дар: лису в клетке. Мол, хоть ты и хитер, как лис, скоро попадешь в клетку.
Жаркие комариные низины в дельте По – местность нездоровая, и многие солдаты Федерико скоро заболели. Всего за это лето с обеих сторон умрут примерно двадцать тысяч солдат, их тела бросят в реки и речушки. Веспасиано сообщает, что Федерико тоже слег с лихорадкой из-за «бесконечных тягот и дурных испарений». Друзья уговаривали его вернуться в Болонью, где воздух свежее, однако Федерико отказывался бросить незащищенной Феррару, важнейшее укрепление на пути венецианцев. 10 сентября 1482-го он умер от того, что Веспасиано назвал «болотной лихорадкой»[837].
Смерть Федерико стала источником проблем для Веспасиано и ужасных тревог для Марсилио Фичино. Несколько месяцев спустя Фичино в письме другу рассказал, что случилось с переводами Платона, которые он называл «детьми моего ума». (Один из любимых каламбуров Фичино строился на сходстве между итальянским libri (книги) и латинским liberi (дети).) «Итак, Веспасиано их отдал переписчикам, работающим за плату. Но, не получив ее, они уже долго держат эти книги в плену, – объяснял Фичино. – Я же тем временем терзаюсь жгучей тоской по моим детям и ежедневно страшусь для них тысячи опасностей»[838].
Тревога Фичино не удивительна. Вполне вероятно, что писцы Веспасиано получили единственную копию его переводов – рукопись, на которую ушло почти двадцать лет. Она содержала не только все диалоги, но и предисловия и комментарии к ним. К смерти Козимо в 1464-м Фичино перевел лишь десять диалогов. За следующие два года он перевел еще тринадцать и завершил свой огромный труд примерно к 1469-му, однако не разрешал копировать свой перевод и комментарии для распространения, поскольку намеревался вносить правки. Окончательный вариант Фичино подготовил лишь к 1482-му. В тот год он и отдал рукопись Веспасиано.
Теперь, когда Федерико умер, а писцы отказались возвращать текст, Фичино мог лишиться труда многих лет. Вдобавок один из писцов Веспасиано, немец, доставил ему большое огорчение. В письме другу Фичино сетовал: «Нашего божественного Платона переписывал некий богомерзкий немец, кощунственной рукой проливший священную кровь пред самым алтарем. Негодяй и святотатец изрубил иерея на куски и тут же сбежал»[839]. В 1950-м французский переводчик и биограф Фичино понял эти слова буквально, решив, что кто-то из писцов Веспасиано действительно убил священника перед алтарем. Скорее всего, Фичино выражался аллегорически и хотел сказать, что писец каким-то образом повредил рукопись. Он умолял друга проследить, чтобы «нашего Платона… не осквернили более нечистые руки этого злодея»[840].
В конце концов писцам заплатили, манускрипт для Урбино закончили, а рукопись вернулась к Фичино после «долгого заточения и тяжелых уз»[841]. Однако пережитая тревога убедила Фичино растиражировать своего возлюбленного Платона, чтобы не дрожать больше за труд всей жизни. Получив рукопись от Веспасиано, он тут же стал готовиться к новому ее воспроизведению – и не в единственном манускрипте, а более чем в тысяче экземпляров. Рукопись Платона отправилась в монастырь Сан-Якопо ди Риполи.
Глава 27Великое Соединение
На шестом году своего существования типография Риполи по-прежнему работала много и довольно успешно. В 1481–1483 годах Фра Доменико израсходовал семьдесят тысяч листов бумаги и закупил примерно триста фунтов ингредиентов для краски[842]. Он все так же ходил по Флоренции в попытках пристроить сто пятьдесят старых изданий и очень часто записывал печальный рефрен: «Упомянутые книги возвращены»[843]. Он продолжал обменивать книги на все, что можно, и как-то получил за четыре книги штабель дров. Другой раз он заключил сделку иного рода – отпечатал пятьсот экземпляров либретто к оперетте о царе Ироде для заказчика, которого называл просто il Pigro Ciermatore – «Ленивый Нищий». Когда Ленивый Нищий задержал оплату, Фра Доменико отказался выдать последнюю часть тиража. Чтобы получить листы с текстом, Ленивому Нищему пришлось в качестве компенсации вручить Фра Доменико льняную скатерь[844].
Помимо молитв и баллад для лоточников и уличных певцов, Фра Доменико продолжал выпускать более изысканные и дорогие книги. В 1482-м его типография выпустила «Морганта» – поэму Луиджи Пульчи о рыцарях Карла Великого, примерно двадцать пять тысяч стихотворных строк в двадцати трех песнях. Сестре Мариэтте заплатили два флорина за набор этой развеселой истории. Пульчи пользовался во Флоренции дурной славой – проповедники осудили его за отрицание чудес и сомнения в бессмертии души, а также за то, что он назвал загробную жизнь baratro oscuro (черной бездной). В 1477-м он написал «Исповедь» – поэтический трактат, в котором брал назад свои скандальные нападки на религию, однако ни это, ни другие уверения не помогли ему вернуться в ближний круг Лоренцо Медичи. Не убедили они и духовенство Падуи, где Пульчи умер по пути в Венецию в 1484-м. Его как безбожника похоронили без отпевания за стеной кладбища.
Публикация «Морганта» была настоящим свершением. Печатное издание сделало Пульчи доступным широкой публике. Вскоре его стихи распевали на флорентийских улицах, а проповедник с горечью отметил, что «даже женщины поют „Морганта“ с утра до вечера»[845]. Жалоба свидетельствует не только о грамотности и легкомысленности флорентиек, но и о том, как широко расходилась продукция Риполи.
В 1483-м эта типография осуществила еще более грандиозный проект – выпустила «Декамерон» Джованни Боккаччо. Он был написал в 1349–1353 годах и состоит из ста историй (его часто называли Cento Novelle), рассказанных тремя мужчинами и семью женщинами, укрывшимися на вилле под Флоренцией от эпидемии чумы 1348 года. Проект, начатый в 1482-м, занял тринадцать месяцев и, по одной оценке, потребовал 4298 человеко-часов[846] для набора примерно 250 000 слов. Бо́льшую часть работы сделал Лоренцо ди Алопа, молодой венецианец, которого Фра Доменико в 1477-м взял мальчиком на побегушках. Летом 1482-го Лоренцо за сорок дней набрал пятьдесят четыре страницы и так подорвал здоровье этим бешеным темпом, что Фра Доменико отправил его поправляться на термальные воды в Петриоло (куда папа Пий II ездил для избавления от болей, а женщины – лечиться от бесплодия). Осенью для набора «Декамерона» и других книг Фра Доменико нанял Антонио, старшего брата Лоренцо, и положил ему щедрое жалованье – пять флоринов в месяц. Тем не менее Антонио скоро потребовал прибавки, а не получив ее, ушел из типографии. Фра Доменико заменил его мальчишкой-рассыльным Баччино из книжной лавки Джованни ди Нато.
«Декамерон» вышел в мае 1483-го. Фра Доменико, несомненно, рассчитывал на хорошие продажи. Более века «Декамерон» был исключительно популярен – настолько, что на протяжении десятилетий любители, многие из купеческого сословия, переписывали его для себя. Один из них, переписав весь текст на бумаге примерно в 1450-м, закончил колофоном: «Филиппо д’Андреа да Биббиена переписал эти Cento Novelle для родственников и друзей»[847]. Тем не менее издание Риполи успеха не имело. При тираже всего 105 экземпляров в записях за четыре месяца указана лишь одна продажа – ювелиру Бенвенуто[848]. Сколько-то, несомненно, ушло через книжные лавки, но, видимо, продажи не задались из-за хождения такого числа рукописных копий, а главное – из-за того, что другие типографии тоже выпустили свои издания. «Декамерон» уже дважды печатали в Венеции (в 1471-м и 1478-м), а также в Неаполе, Мантуе, Болонье, Милане и Виченце. Фра Доменико пал жертвой популярности Боккаччо.
И «Моргант» Луиджи Пульчи, и «Декамерон» – довольно странный выбор для монастырской типографии, где наборщицами работали монахини и где печатались благочестивые молитвы, а также ученые гуманистические трактаты. Новеллы Боккаччо полны пикантными историями – персонажи падают в отхожее место, оказываются в гробнице с трупами, а их отрезанные головы прячут в горшках с базиликом. Некоторые места «Декамерона» настолько рискованны, что еще в английских изданиях 1896 и 1903 годов их опускали, щадя стыдливость читателей. Такие купюры нельзя приписать только викторианскому ханжеству. Когда в 1971-м Пьер Паоло Пазолини выпустил свой фильм, он утверждал, что исследует возможности «нового расцвета свободы»[849], однако, когда на него посыпались обвинения в аморальности, понял, что Италии еще рано показывать Боккаччо, не прикрытого фиговым листочком. Особенно нападали на Пазолини за натурализм рассказа Филострато из Дня третьего, в котором монахини предаются утехам плоти с монастырским садовником, красавчиком Мазетто.
Фра Доменико спокойно поручил сестре Мариэтте набирать поэму скандального Луиджи Пульчи, однако, судя по его записям, ни она, ни другие монахини над «Декамероном» не работали. И впрямь, по поводу читательниц «Декамерона» возникали определенные моральные сомнения. Боккаччо лукаво заявил, что его истории написаны специально для женщин, или, как он выразился, для дам, у которых остается много «свободного времени»