Автобус въезжает на лахорский автовокзал. Жара пышет в лицо. Народу – не протолкнуться. Лахор – это оплот культуры в Пакистане, деятельный и грязный город, смахивающий на лабиринт. В силу расположения – посреди равнины, никаких естественных укреплений поблизости – Лахор неоднократно завоевывали, разрушали и отстраивали заново. Но в мирные промежутки правители приглашали в город ведущих поэтов и писателей эпохи, почему он и приобрел известность как город книг и искусства, несмотря на то что дворцы, куда звали поработать мастеров пера, регулярно сравнивали с землей.
Султан обожает книжные рынки Лахора, здесь ему удалось совершить немало удачных покупок. Мало что так способно порадовать его сердце, как обнаруженная среди пыльных развалов ценная книга, которую он приобретает за гроши. Султан божится, что обладает крупнейшей в мире коллекцией книг об Афганистане – библиотекой, состоящей из восьми-девяти тысяч заглавий. Его интересует буквально все – от древних мифов и легенд до старинной поэзии, от романов, биографий, современной политической литературы до словарей и энциклопедий. Он прямо-таки светится от радости, когда ему попадается книга, которой нет в его коллекции или о существовании которой он раньше не знал.
Но на этот раз ему некогда прочесывать книжные развалы. Он встает рано на рассвете, переодевается в чистое, приводит в порядок бороду и надевает на голову феску. Перед ним стоит святая задача – напечатать книги для афганских детей. Султан отправляется в типографию, услугами которой пользуется чаще всего. Там его встречает Талха. Этот молодой человек – печатник в третьем поколении. Проект Султана его не особенно заинтересовал: слишком уж масштабный.
Пока Султан пьет предложенный ему чай с молоком, Талха в задумчивости поглаживает бороду.
«Я бы охотно взял на себя часть заказа, но сто тринадцать заглавий! Да на это понадобится целый год».
Срок Султана – два месяца. Под шум станков, пробивающийся сквозь тонкие стены маленького кабинета, он пытается убедить Талху, чтобы тот отложил выполнение остальных заказов.
«Невозможно», – говорит Талха.
Хотя Султан и ценный клиент, да и печатание книг для афганских детей, безусловно, дело святое, подводить других заказчиков тоже нельзя. Он все же соглашается прикинуть, сколько это может стоить – где-то от тридцати эре[10] и выше за один учебник, по его подсчетам. Стоимость зависит от качества бумаги, способа печати и переплета. Талха делает подсчеты для всех характеристик и форматов и составляет длинный список. Султан прищуривается. Он считает в уме дни и недели, доллары и рупии. Он немного приврал относительно сроков, чтобы Талха подсуетился и на время отложил другие книги.
«Помни, через два месяца все должно быть готово, – говорит он. – Если не уложишься в срок, сделка сорвется, ясно?»
Обсудив вопрос с учебниками, они договариваются относительно новых поступлений в книжные магазины Султана. Снова начинаются подсчеты стоимости, размера тиража и вычисление сроков. Книги, которые Султан привез с собой, печатаются непосредственно с оригинала. Переплет расшивают, разделяют страницы и копируют их. С копий делают печатные формы на больших металлических пластинах. Если печать многоцветная, требуется изготовить несколько печатных форм, для каждого цвета – свою. Оттиски с них делают поочередно, один поверх другого. Формы вставляют в станок и принимаются за печать. Здесь еще используют допотопные, так называемые полуавтоматические станки. Один работник закладывает в такой станок листы бумаги, другой сидит на корточках у другого конца, достает оттиски и сортирует их. В глубине комнаты мурлычет радио – передают репортаж с крикетного матча между командами Пакистана и Шри-Ланки. На стене висит непременное изображение Мекки, под потолком качается лампа, облепленная дохлыми мухами. Желтые струйки кислоты, используемой для протравливания форм, сбегают по полу в канализационное отверстие.
Осмотрев мастерскую, Талха и Султан усаживаются в кабинете на пол и начинают обсуждать оформление обложек. Султан выбрал сюжеты со своих открыток. Он привез с собой несколько образцов красивых, по его мнению, фигурных рамок и теперь показывает, как должны выглядеть «лицо» и «спинка». За пять минут им удалось скомпоновать шесть обложек.
В углу на ковре сидят несколько человек и пьют чай. Это пакистанские издатели и печатники, занятые в тех же теневых пиратских структурах, что и Султан. Султан здоровается с ними, и разговор переходит на последние события в Афганистане, где Хамид Карзай пытается балансировать между противоборствующими группировками различных полевых командиров, в то время как «Аль-Каида» начала наступление на востоке. На помощь афганцам пришли американские войска, руководящие подрывными работами в приграничных с Пакистаном пещерах. Один из сидящих на ковре выражает сожаление, что талибов выгнали из Афганистана.
– И нам бы не помешали талибы у власти, а то столько всякой грязи развелось, – добавляет он.
– Хорошо тебе говорить, у вас-то их не было. Пакистану пришел бы конец, дорвись они до власти, можешь даже не сомневаться, – ворчит Султан. – Только представь себе: убрали бы все рекламные плакаты, а ведь только на одной этой улице их больше тысячи. Сожгли бы все книги с картинками, и весь пакистанский киноархив, музыкальный архив, уничтожили бы все музыкальные инструменты. Ты бы никогда больше не услышал музыки, не смог пройтись в танце. Закрылись бы все Интернет-кафе, телевидение сделали бы черно-белым, а потом и вообще изъяли все телевизоры, по радио передавали бы одни лишь религиозные программы. Девочкам запретили бы учиться, а женщинам – работать. Что бы тогда случилось с Пакистаном? Потеря сотен тысяч рабочих мест и глубокая экономическая депрессия. И что бы делали люди, ставшие лишними, после того как Пакистан вернулся в далекое прошлое? Возможно, пошли бы воевать? – раздраженно вопрошает Султан.
Оппонент пожимает плечами:
– Ну ладно, ладно. Может, не весь Талибан, но парочка талибов явно не помешает.
Талха в свое время оказывал поддержку Талибану тем, что размножал его воззвания. На протяжении нескольких лет он также печатал учебники по исламу. Со временем он помог талибам организовать собственную типографию в Кабуле, по дешевке перепродав приобретенную им подержанную итальянскую печатную машину. К тому же он обеспечивал их бумагой и прочим. Подобно большинству пакистанцев, ему нравилось, что в соседней стране у власти стоят пуштуны.
– Совести у тебя нет. Ты бы согласился работать и на дьявола, – добродушно поддразнивает его Султан, уже выпустивший пар и заклеймивший преступления талибов.
Талха морщится, но продолжает стоять на своем:
– Установления Талибана не противоречат нашей культуре. Талибы уважают Коран, пророка и наши традиции. Я бы никогда не напечатал того, что противоречит исламу.
– Например? – смеется Султан.
Талха ненадолго задумывается.
– Например, «Сатанинские стихи» или еще какие-нибудь сочинения Салмана Рушди. Да укажет Аллах путь к его убежищу!
Мужчины на ковре оживляются и начинают ожесточенно поносить автора «Сатанинских стихов», которые никто из них не читал.
– Его давно пора убить. Но он каждый раз умудряется ускользнуть. Всех, кто ему помогает или печатает его книги, тоже надо убивать, – говорит Талха. – Ни за какие деньги я не стал бы его печатать. Он втоптал в грязь ислам.
– Он нанес нам глубокую рану, поразил нас ножом в самое сердце. Надеюсь, до него еще доберутся, – продолжает один из мужчин.
Султан полностью согласен.
– Он решил убить в нас душу и должен быть остановлен, прежде чем ему удастся увлечь за собой других. Даже коммунисты принесли нам меньше вреда, во всяком случае, они с уважением относились к нашим традициям и не пытались очернить религию. И вот человек, называющий себя мусульманином, извергает такие гадости!
Все какое-то время молчат, словно под влиянием проклятия, посланного на их головы предателем Рушди.
– Надеюсь, его еще поймают, иншалла (если на то будет воля Аллаха), – говорит Талха.
В последующие дни Султан обходит всевозможные типографии, прячущиеся во дворах, подвалах и проулках. Чтобы выполнить заказ, он должен распределить его на десятки мастерских. Он объясняет суть проекта, записывает условия и рассматривает их. От особо выгодных предложений в его глазах загорается огонек, а верхняя губа начинает подрагивать. Он облизывает губы и быстро подсчитывает прибыль в уме. Спустя две недели последний учебник пристроен. Султан обещает связаться с типографиями и сообщить, когда им приступать к делу.
Наконец-то можно вернуться домой, в Кабул. На этот раз ему не надо тащиться на лошади через границу. Афганцам запрещено въезжать в Пакистан, у выезжающих же никто не спрашивает документов, так что книготорговец может спокойно покинуть страну.
Султан трясется в старом автобусе маршрута Джалалабад – Кабул, с трудом одолевающем крутые повороты кабульской дороги. С одной стороны угрожающе нависают валуны, готовые скатиться на дорожное полотно. По пути попадаются два перевернутых автобуса, столкнувшиеся с трейлером, который вылетел за ограждение. Погибших уносят на носилках. Среди них два маленьких мальчика. Султан читает молитву за упокой их душ, потом молится за себя.
Эта дорога опасна не только из-за камнепадов и частых автокатастроф. Здесь орудует больше разбойников, чем на любой другой трассе Афганистана. Встреча с бандитами уже стоила жизни как иностранным журналистам и работникам гуманитарных организаций, так и местным жителям. Сразу после падения Талибана здесь были убиты четыре журналиста. Сначала их избили, потом пустили им пулю в затылок. Водитель выжил, потому что смог прочитать исламский символ веры. Вскоре после этого был остановлен автобус с афганцами. У всех, кто постриг бороду, отрезали уши и нос. Бандиты недвусмысленно продемонстрировали, кого они хотят видеть у власти.