– Я хочу «Белый Клык», – подхватил второй.
– Нет, лучше «Зов предков», – настаивал третий. Он был покрупнее остальных.
– Тише, дети! Где ваши манеры? – вмешалась Марта Ханна. – Книжная дама проделала долгий путь, который еще не скоро закончится.
Мне хотелось задержаться у них подольше, чтобы поговорить и почитать, но она понимала, что по понедельникам это была моя предпоследняя остановка, а до наступления темноты оставалось совсем немного времени. Я обещала Марте Ханне посидеть с ними летом.
Во дворе показался Чертяга Джон. Бутлегер из южных штатов прошел мимо с каменным лицом, сделав вид, будто меня тут вовсе не было.
Заметив мужа из-за моего плеча, она рыкнула детям:
– За работу. Накрывайте на стол и несите суп. Живо. Сколько можно возиться с бобами, Джуниор? Летти и Коллин, принесите грязное белье.
В ее пронзительном голосе чувствовалось раздражение.
– Карсон! – она вылезла из окна, уставившись во двор. – Господи! Ты до сих пор не вскопал землю? Бегом!
Не успела я пройти и двух миль от дома Смитов, как заметила Вестера Фрейзера. Правда, не самого пастора, а его коварную тень, грязный сапог и край длинного пальто, торчащего из-за тонкого кофейного дерева. Неподалеку послышалось тихое ржание лошади.
Я нервно глотала воздух, чувствуя себя беспомощной и беззащитной. Мысль о том, что он все это время выслеживал меня, глубоко осела внутри живота и теперь комком добралась до горла, вызывая тошноту.
От испуга Юния закричала и перешла на галоп: видимо, почуяла своего обидчика. Я натянула поводья, давая ей возможность уйти с основной дороги.
Впереди нам попалась женщина с ребенком, которые собирали ягоды. Встретив горных жителей, я на радостях остановилась, чтобы пропустить их. Маленький мальчик ткнул в меня пальцем:
– Мам, смотри.
Когда они подошли ближе, я поздоровалась, дружелюбно подняв руку, в надежде рассказать им о библиотечной службе. Но в этот момент мальчик уронил корзину, закричав – Мама! Это она. Тот Синий призрак, о котором ты говорила.
Мое приветствие повисло в воздухе.
Женщина с такой силой дернула своего сына за крохотную руку, что тот споткнулся и завопил от боли.
– Не смотри на нее, Вильям, – предупредила она его, поднимая брошенную корзину и подтягивая к себе ребенка. Его всхлипы рассеивались в пении ласточек, гоняющихся друг за другом.
Юния двинулась в сторону выпавших ягод, и я тут же сжала ногами ее круп, дернув за поводья.
– Стой! – приказала я мулу.
Мальчик оглянулся, а женщина усилила хватку, таща его за руку дальше по дороге, но я успела разглядеть страх в его широко открытых глазах, виной которому были детские ночные кошмары.
Осознав, что все это время ему снился мой образ, я с грустью опустила голову.
Спустя час я привязала мула к прогнившим перилам крыльца и постучалась в дверь последнего читателя. Им была семидесятипятилетняя пожилая женщина, которая при виде меня вскрикнула от радости:
– Это же наш Василек. Проходи скорей.
Вздохнув с облегчением, я оглянулась через плечо и вошла внутрь. Лоретта Адамс села за маленький столик с шатающейся ножкой, которую разъели термиты. Перед хозяйкой лежала кружевная салфетка светло-коричневого цвета, на которой стояли две пустые чашки. С краю лежали аккуратно сложенные куски ткани. Другая стопка была на пуфике из тика.
Сальные свечи изливали теплый свет на выбеленные стены и простенькие занавески, разнося запах животного жира по всему помещению. На коленях, укрытых фартуком, у нее лежал Ветхий Завет.
– Мисс Лоретта, – обратилась я к ней тихим голосом, – это я, книжная дама.
– Я знаю, кто ты, дитя. Хоть и слеповата стала, но слух еще не подводит.
– Да, мэм, – улыбнулась я и положила книгу.
Мисс Лоретта очень плохо видела. У нее не было мужа, поэтому она жила одна и общалась только со своим племянником, который заходил в гости, только когда переставал кутить.
И тем не менее, Лоретта понемногу читала и красиво писала, что еще сильнее портило ее зрение, она могла различать только силуэты, и это доставляло большой дискомфорт. Со слухом же проблем не было, да и ум оставался все таким же проницательным и острым.
Она хвасталась тем, что до сих пор никто лучше нее не способен туго затянуть петлю во всем Кентукки, сшить самое красивое стеганое покрывало или изящное воскресное платье – другими словами, она была одаренной швеей, которой часто присылали письма с просьбами сделать наряд по случаю крестин, свадьбы, траура или любого другого церковного события.
Внутри хижины царила чистота. Все вещи лежали на своих местах, хотя в такой тесноте грязи негде было разгуляться. Как и все дома горных районов, стены имели темный оттенок из-за копоти, исходящей от печки. Но кровать была заправлена, сверху лежало аккуратно сложенное одеяло, и, судя по всему, Лоретта даже подмела полы и кое-где смахнула пыль. На горячей плите стоял чайник, покрытый каплями. Позади него притаился котелок с водой и сковорода с мелассовым хлебом, чей аромат подслащал спертый воздух.
Две худощавые кошки, Миртл и Милки, подняли пушистые белые головы, зевнули и снова улеглись под плитой.
Неуклюже размахивая по столу рукой, Лоретта искала китайские чашки. Обнаружив пропажу, она подвинула их ко мне.
– Припозднилась ты сегодня. Возьми эту книгу и налей себе чаю, дитя.
Я взяла свой читательский материал и вместо соснового бруска подложила его под ножку шатающегося стола, стараясь не уронить дребезжащую на нем посуду.
Собрала чашки, пошла к плите за чайником и, развернувшись, сделала большой глоток и только потом принесла Лоретте ее половину, радуясь тому, что она не заметила мою нестерпимую жажду. Вытерла рот о край рукава и жадно уставилась на испеченную еду.
– Угощайся хлебом, принеси сюда чайник и подлей себе еще немного, – сказала она. – У нас много муки второго и третьего сорта, дитя. В этих старых горах целый воз корней сассафраса и бочки питьевой воды. Этого хватит, чтобы прокормить всю страну. А еще у нас есть сладкий хлеб, если ты проголодалась.
– Да, мэм, – пробормотала я, чувствуя, как лицо заливается краской. Даже несмотря на плохое зрение, мне казалось, что Лоретта могла подмечать куда более значительные вещи, чем большинство зрячих людей. И тем не менее, я не притронулась к еде. Возможно, это все запасы на неделю вперед.
Я села на один из старых плетеных стульев, который она смастерила из кусков коры.
Лоретта дала мне Библию. Я открыла ее на том месте, где мы в последний раз остановились, – Книга Руфь. Спустя двадцать минут она осторожно постучала палкой по моей ноге.
– Пора собираться домой, дитя. Скоро стемнеет.
Я протерла глаза. Тени гор просачивались в хижину, окрашивая стены темными брызгами.
Наклонившись, я осторожно вынула книгу из-под ножки и вернула на место сосновый брусок, держа другой рукой край стола, чтобы ничего не уронить на пол.
– Мисс Лоретта, это «Доктор Дулиттл». Думаю, вам понравится, – обратилась я к ней, подержав у себя книгу несколько мгновений.
Она шикнула, поднеся палец ко рту, и покачала головой.
– Тут нет ничего непристойного. Это интересная история об очень милом докторе, который умеет разговаривать с животными, и…
– Какой вздор, дитя. Я уже тебе не раз говорила: не приноси мне правительственные книги.
– Но…
– Это никчемная литература о проделках дьявола. Для дураков. Забери ее обратно.
– Да, мэм, – с досадой ответила я, мечтая когда-нибудь прочесть ей любую библиотечную книгу вместо Библии.
Принося каждый раз новый материал, я надеялась разогреть в ней интерес, но в ответ лишь видела недовольство и раздражение.
– Эти городские книжонки не для меня. В них нет ни намека на серьезность. Пустая бессмысленная болтовня.
– Как скажете, мэм, – бормотала я себе под нос, стараясь угодить.
– В 1857 году мой отец привез эту прекрасную Библию и четыре чашки своей мамы из Техаса, где он читал проповеди. Семья осела в этих горах за четыре года до нашего с сестрой рождения. Это все, что осталось от того чайного набора. – Она указала пальцем на две красивые белые чашки с золотистой отделкой по краям и узором на ручках. – И так… – Лоретта стучала пальцем по Библии, – так он нашел свой путь. У него была только одна Книга, которую я тоже должна знать. Так он хотел.
– Да, мэм. Хороший выбор.
– Я все понимаю. Тебе нужно доставлять книги, дитя, – она выпрямила и отряхнула свои длинные помятые юбки, – но моя все же лучше. И я ни на что ее не променяю.
Кто-то шепнул Лоретте, мол, я только разношу литературу, хотя это было неправдой. Иногда приходится читать людям, причем не только их собственные книги. Однако ей втемяшилось в голову, что если на время моего визита подкладывать библиотечный материал под ножку стола, то это не будет считаться кражей рабочего времени.
– Конечно, не променяете, – успокаивала я ее. – Вы прекрасная женщина, мисс Лоретта.
Горделиво задрав нос, она кивнула головой, и на лоб упал пучок седых волос, скрывающих старые больные глаза.
– Отдохните немного. В следующий раз еще почитаем.
Лоретта указала пальцем на корзину, стоящую у двери.
– Возьми немного корней себе и отцу, дитя. – Она уложила волосы и встала со стула.
– Большое спасибо, мэм.
Я помогла ей добраться до узкой кровати с металлической рамой, сняла тяжелые ботинки и спрятала их за старым револьвером, лежащим на полу. Повозившись с неподатливым одеялом, она все-таки повесила его на спинку.
Лоретта показала пальцем на бочковатый сосуд у изножья.
– Ой, нужно наполнить грелку, – внезапно вспомнила она, поднимаясь с кровати.
– Будет сделано, мисс Лоретта.
– Благослови тебя господь, дитя.
Я вытащила из-под одеяла баллон в форме свиньи, открутила крышку на толстой спинке и вылила холодную воду на улицу.
Через минуту наполнила грелку горячей водой с плиты и вернула ее на то же место под одеяло. Этого тепла хватит ей на всю ночь.