На душе у Жени тоже было солнечно. Диплом почти написан, и, главное, скоро приедет Костя! Они снова будут вместе, и теперь уже не только вдвоем. Ведь кто-то уже поселился у нее внутри, и будет жить там, пока ему не настанет пора появиться на свет.
Не считая утренней тошноты, она чувствовала себя превосходно.
Она любит и любима, да была ли хоть одна женщина на свете так же счастлива, как она сейчас? Вот уж верно говорят: не родись красивой, красота увянет, а родись счастливой, счастье не обманет.
Портрет Катеньки Кречетовой по-прежнему стоял на рояле. Встречаясь взглядом с погибшей красавицей, Женя опускала глаза и просила у нее прощения за свое счастье.
А одним ярким солнечным утром, когда за окном зазвенела первая капель, тени в комнате легли так, что Катенькин взгляд показался Жене укоризненным…
Она быстро собралась и поехала на кладбище.
Мастерская располагалась поодаль от могил. Дверь крохотного домика с вывеской «Изготовление памятников» была заперта, но рядом находился просторный сарай, и оттуда доносились жутковатые звуки, сопровождающие обработку камня.
Пока Женя добиралась до кладбища, солнце ушло, небо затянуло серой пеленой, стало промозгло и холодно, а ноздреватый снег все равно таял, сочился такой же серой, как небо, водой.
Женя немного постояла, разглядывая готовые памятники, разложенные прямо на грязном снегу.
Внезапно визг инструментов смолк. Из сарая вышел человек неопределенного возраста. Лицом он напоминал неандертальца. Наверное, чтобы скрыть это, человек отпустил окладистую бороду, но она только усиливала сходство.
Вынув сигареты, он закурил, окинул Женю равнодушным взглядом и отвернулся. Она шагнула к нему и поздоровалась. Неандерталец молча кивнул в ответ.
– Не могли бы вы мне помочь? Я ищу мастера, который делал один памятник. Правда, это было давно, двадцать лет назад.
– Что случилось с памятником? – Неандерталец выпустил дым.
– Ничего не случилось, просто я хотела бы поговорить с мастером… Памятник большой, приметный. Гранитная стела, на ней высечен портрет девушки и имя – Катенька Кречетова. Это от Красной дорожки налево…
– Помню этот памятник.
– Вы знаете, кто его делал?
Ее собеседник бросил окурок в кучу мелкого мусора, неопределенно качнул головой и, не сказав ни да ни нет, ушел в сарай.
Женя осталась стоять во дворе мастерской. Попереминавшись несколько минут с ноги на ногу, она подумала, что, возможно, ждет напрасно, ведь мастер ей ничего не обещал.
Но отступать она не собиралась. Вот подождет еще немного и зайдет в сарай. Может быть, там найдется кто-нибудь более разговорчивый.
Но это не потребовалось. Из сарая вышел новый персонаж, этакий престарелый хиппи. Длинные седые волосы, схваченные резинкой, джинсовый костюм, тоже словно поседевший от старости…
– Ты меня ждешь, девочка? – спросил он неожиданно низким голосом.
– Если вы знаете о памятнике Кате Кречетовой…
– Знаю. Моя работа.
– Вы помните что-нибудь о Кате или о тех, кто ее хоронил? – Женя очень волновалась. – Хоть что-нибудь помните?
Мастер наморщил лоб. Его и без того покрытое морщинами лицо было удивительно подвижным.
– Может быть, сохранились какие-то записи…
– Записи? – Мастер так непосредственно фыркнул, что Женя устыдилась своей глупости. – Никаких записей у меня нет, девочка. А памятник мать покойницы заказывала. Плакала очень…
– Дело в том, – быстро заговорила Женя, опасаясь, что мастер сейчас просто развернется и уйдет, как его коллега неандерталец, – дело в том, что по документам покойницы с таким именем нет.
– Нет? А ты сама-то знаешь, кого ищешь?
Женя рассказала, как нашла фотографию, увидела памятник, а в архиве выяснилось, что Екатерина Кречетова на кладбище не похоронена.
Мастер задумался.
– Такое бывает, – сказал он после паузы. – Наверное, покойница эта замуж вышла или развелась, а паспорт сменить не успела. Номер могилы знаешь?
Женя не знала.
Ее собеседник тяжело вздохнул и зашагал в сторону могил. Потом повернулся и сделал Жене знак следовать за ним.
Она еле поспевала за мастером, который в высоких армейских ботинках шел прямо по лужам. Впрочем, можно было не спешить. Он дошел до могилы, постоял несколько секунд и развернулся.
– Красивая девушка была… Теперь пойдем в контору.
Вскоре Женя оказалась в знакомом коридоре дирекции кладбища. Мастер без стука вошел в кабинет – не в тот, где сидела тетка в меховом жилете, а в соседний, – и придержал дверь для Жени.
Хозяйка этого кабинета была помоложе и посимпатичнее. Она улыбнулась мастеру.
– Наташа, помоги девочке, вот номер могилы, – он написал на клочке бумаги несколько цифр и, не попрощавшись, ушел.
Выслушав Женин рассказ, хозяйка кабинета предложила ей сесть и включила компьютер.
Затаив дыхание, Женя следила за пальцами с ярко-красным маникюром, уверенно стучащими по клавиатуре… Наконец стук прекратился.
– В могиле захоронена Екатерина Викторовна Долгосабурова.
У Жени почернело в глазах…
– Вам нехорошо? – голос доносился словно откуда-то издалека. – Выпейте воды… Может быть, врача?
– Нет, спасибо…
Зрение постепенно возвращалось. Женя с трудом поднялась со стула и направилась к выходу. В дверях опомнилась и обернулась:
– Скажите… От чего она умерла?
– Указан код черепно-мозговой травмы.
…Трясясь в переполненной маршрутке, Женя внимательно смотрела в окно, но ничего не видела. Хорошо, что она не в машине: укрывшись от мира в уютном салоне, она не смогла бы держать себя в руках. Стала бы плакать, звонить Косте, требуя объяснений. Но нет, сначала надо все обдумать…
Маршрутка остановилась у метро. Все вышли, поэтому вышла и она. Вместе со всеми спустилась под землю и села на скамейку возле колонны. Почувствовала дуновение воздуха, по рельсам побежало пятно света от фонарей приближающегося поезда.
В детстве она соревновалась с отчимом, кто первый почувствует приближение поезда. Он всегда выигрывал, а потом научил ее, что состав выталкивает из тоннеля воздух.
Нельзя раскисать! Ради ребенка она должна держаться. Еще не поздно все забыть. Нельзя жить прошлым, когда у тебя в животе будущее.
Сейчас она сядет в поезд и, глядя в черное окно, убедит себя, что ошиблась. Катя оказалась однофамилицей мужа, что в этом особенного? Мало ли Долгосабуровых на свете? А путаницу с фамилиями логично объяснил мастер: Катя или была замужем за неким Долгосабуровым и перед смертью с ним развелась, или, что с учетом ее юного возраста вероятнее, будучи урожденной Долгосабуровой, вышла за Кречетова, а поменять паспорт не успела.
Вот и все! Никакой мистики! И Костя ни при чем!
Выходя из метро, Женя почти себя убедила. Она будет хорошо питаться, много гулять, читать только добрые книги, а призраки прошлого оставит в прошлом. Ребенку нужен свежий воздух, почему бы ей не снять номер в каком-нибудь загородном пансионате до возвращения мужа? Или лучше сегодня же позвонить риелторше, продать квартиру и купить загородный дом, в Ломоносове, например? Женя нарисовала в воображении уютный садик и себя с малышом на руках на фоне клумбы пышных роз.
Зачем ей жить в стенах, которые настраивают ее против собственного мужа?!
С той же мыслью она вошла в квартиру. Надо уезжать отсюда, нельзя, чтобы ее поглотила чужая судьба.
«Как бы вы ни жили, как бы ни страдали, вы давно мертвы! – мысленно обратилась она к призракам. – Вас нет больше! Вы живете только в памяти людей, но я вас не знала… Оставьте меня, не нашептывайте мне по ночам страшные мысли. Позвольте мне быть счастливой!»
Она прошлась по квартире и вернулась в гостиную. Портрет по-прежнему стоял на рояле. Если она продаст квартиру, портрет отправится на помойку… А возможно, за ним последует и рояль. В задумчивости Женя подняла белую крышку.
И сразу увидела еще один портрет. Он лежал на струнах. Портрет ее мужа.
В форме ВДВ – берет, аксельбанты, тельняшка, на снимке он был очень молод и улыбался. Пролетевшие годы мало изменили его лицо, с тех пор оно не постарело, а как бы углубилось, наполнилось содержанием.
Но что-то с портретом было не так…
Жене пришлось сделать над собой усилие, чтобы понять. На фотографии у Кости были выколоты глаза.
– Это вы, Женя? – Анна Спиридоновна удивленно подняла бровь. – Я прекрасно слышу, незачем так звонить, Ольга пугается резких звуков.
– Извините. Можно войти?
– Входите, – пожилая женщина отступила от двери, пропуская Женю.
– Вы знаете, что произошло в моей квартире?
– Пойдемте в комнату… Сядьте, успокойтесь. Так что у вас произошло?
– Не сейчас, тогда… Давно. Анна Спиридоновна, это очень важно! Расскажите мне все, что вы знаете. Ведь в квартире случилось что-то плохое. Что?
– Если вам уже рассказали, зачем спрашивать меня? – Анна Спиридоновна пожала плечами.
– Да нет же! – с отчаянием в голосе воскликнула Женя. – Я ничего не знаю! Но мне нужно знать!
– В прошлый раз я уже говорила вам, что никогда не интересовалась жизнью соседей, – твердо произнесла пожилая женщина. – Мне приходится быть высокомерной еще и по той причине, что мы с Русланом врачи. Если б мы тесно общались с соседями, то вели бы круглосуточный прием пациентов на дому, уж поверьте. А в последние годы Оля еще… – Она поморщилась, как от боли. – Чужие глаза нам не нужны.
– Но вы говорили, что ходили какие-то слухи, – нетерпеливо настаивала Женя. – Вспомните, пожалуйста, все, что вы слышали!
– Я могу только повторить то, что уже сказала вам раньше. Племянница Музы Васильевны, жившая вместе с ней, трагически погибла. То ли ее убил молодой муж, то ли это был несчастный случай… Да что с вами, Женечка?
– Все в порядке, – безжизненно ответила она. – Со мной все в порядке.
Нет, это не несчастный случай…
– Да найдется ли среди старых домов хоть один без мрачной истории? – Анна Спиридоновна успокоительно положила свою руку на Женину. – Нельзя так переживать…