— Мы начнем?
Он дипломатично вышел в коридор. Арина проводила глазами его широкую спину. Кровати в палате сдвинули, расстелили клеенку. В ход пошли новенькая только что купленная губка, детское мыло, даже бритвенный станок. Арина с громадным удовольствием избавилась от зарослей подмышками. Через час — относительно чистая и благоухающая шампунем, на голове алое полотенце, замотанное наподобие тюрбана, в новой длинной футболке и трусиках, сидя на свежей простыне девушка вытерпела очередную мучительную перевязку. Федор легко обаял свирепую Тамару Алексеевну и остался созерцать процедуру. Физиономия его была бесстрастной. Когда в наиболее "приятственный" момент девушка закусила губы и вцепилась побелевшими пальцами в спинку кровати, он не изменился в лице. Потом, когда экзекуция закончилась, любезно открыл дверь перед медсестрой, у которой руки были заняты инструментами и флаконами. Вернулся к кровати, вскрыл пачку салфеток и протянул несколько штук.
— Лицо протереть. Или лучше намочить?
— Пожалуйста.
Вот и сбылась мечта идиотки. Лежать и чувствовать его пальцы на лбу, висках.
— Пошли, погуляем.
Услышала она через секунду совершенно невероятное предложение.
— Что?
— Тут повсюду вокруг корпуса зелень, очень мило. В туалет не хочешь, сначала?
— Издеваешься?
— Я зажмурюсь, подам твое судно не глядя.
— Я не об этом.
Арина мило залилась краской.
— О прогулке.
— Господи. В чем проблема то?
Он наклонился и ловко подхватил ее на руки.
— Так сойдет? Не бойся замерзнуть, жара несусветная, а впрочем, простыня не помешает, укроем от нескромных взоров посторонних мужчин твои ножки.
Арина сверху посмотрела на опустевшее ложе. И нерешительно сцепила руки на крепкой шее.
— Как нога? Удобно?
— Очень.
В коридоре им попалась Леночка, восхищенно поинтересовалась.
— На улицу решили сходить?
Очаровавший все отделение мужчина отшутился.
— Нет, это похищение. Выкуп буду требовать.
Арине казалось, что все на них смотрят. Собственно, так оно и было. Молодая пара без всяких просьб уступила скамеечку в тени.
— Спасибо.
Услышала Арина свой сладкий голос. Федор прижал ее крепче, присел, посадил на колени.
— Ты такая смешная в чалме.
Арина живо представила сцену со стороны. Крупный мужчина, аккуратно и дорого одетый держит девушку в синей футболке, голова замотана алым полотенцем, поверх гипса и повязок наброшена простыня.
— Федор, это очень-очень патриотично с твоей стороны! Я похожа на государственный флаг. Порядок цветов немножко перепутан… Но если меня поставить на голову, вверх ногами… Или опять не так будет? А?
Шумный выдох и легкое прикосновение губ к шее.
— Меньше всего, когда я покупал тряпки, меня заботила цветовая гамма. Рина, все-таки это ты.
— Нет, это не я.
Съязвила она.
— Теперь я окончательно поверил до конца.
— Расскажешь, где ты был? И как все так получилось?
И опять услышала.
— Позже.
Не стала настаивать. Прислонилась спиной к его груди, откинула голову и закрыла глаза. Минутное острое блаженство нарушил громкий возглас.
— Так-так, зайка моя. Попалась!
Слева, по дорожке к ним подходила Виноградова. Малыш, уютно пристроив голову на теплой, пахнущей молоком груди, сыто дремал в сумке-кенгуру. Раздавшиеся бедра и крепкие руки — Алена выглядела восхитительно, но монументально. Мечта богатыря.
— С кавалером познакомишь?
Она присела на край скамеечки, чмокнула растерянную подругу в щечку. Федор снял очки и внимательно посмотрел в глаза чемпионки.
— О, Боже! Боже! Боже мой!
— Нет, это не господь, и даже не ангел. Я собственной персоной.
Но ошарашенная Алена еще не пришла в себя. И продолжала самым глупым образом таращиться и изрекать междометия.
— Ой! Ой!
Федор вернул очки на место. В шоколадных линзах отразилось алое полотенце.
— Симпатичный малыш. Сын?
Алена кивнула.
— Как величают?
— Ва… Ванечкой.
— Заложите мне подругу, пани спортсменка. Чем она тут без меня почти два года занималась?
Алена встряхнула пышной гривой и, наконец, обрела дар речи.
— Трудилась. Схоронила бабушку. Чуть не умерла, еле спасли. Потом нашла новую хорошую работу. У ее шефа дома все и произошло.
— Мило. Про умирание поподробнее, пожалуйста.
С ужасом Арина поняла, что сейчас услышит! И попыталась вмешаться.
— Прекратите!
Палец Федора коснулся ее губ.
— Моя девочка молчит. Я слушаю.
Виноградова, вернее Кузнецова посмотрела на подругу.
— Да ладно тебе, Родионова. Ты ж не сифилис подхватила, тьфу, тьфу, тьфу. Чего скрывать то? Она долго не знала про твою смерть, пан покойник. Думала — жив, просто, ну. Сам понимаешь. Жив где-то там, в туманной дали. А тут ей сообщили радостные вести. Девушка бухнулась в обморок и давай к тебе на тот свет намыливаться. Как раз под новый год. Еле-еле откачали. Такие пироги.
Безмерно растерянная Арина зажмурилась и отвернулась. Ее сдали с потрохами. И кто? Несравненная Виноградова. Стараясь не вслушиваться в продолжение отвратительного интервью, она стянула с головы полотенце и стала сушить волосы. Одна рука Федора обнимала ее за талию, другой он опирался о скамью. Арина чувствовала себя связанной и беспомощной. Какое унижение! Вскочить и унестись от мило беседующей пары она не могла ФИЗИЧЕСКИ. Но терпеть, тоже не получалось.
— Прекратите! Прекрати! Ты!
Пальцы сами сжались, Арина стукнула по каменному плечу, раз, другой, по груди.
— Спасибо, Алена.
Федор мило улыбнулся, игнорируя кулачки своей добычи.
— Я должен знать.
— Ты что всерьез обиделась?
Спросила молодая мама? И гневно сдвинула брови.
— За что?
Федор ответил вместо нервничающей девушки.
— Она слегка не в себе. Ей плохо. Вот и ведет себя неадекватно. Не обращайте внимания, Алена. Пройдет, успокоится. Поймет, что не права.
— Я?
Прошипела Арина.
— Я не права?
— Конечно. Алена тебя любит, заботится. Пришла навестить. Мне нужна информация, чтобы я положение дел верно представлял. Нога ногой, а сердце сердцем. Это не прыщик на носу. Нужны лекарства, наблюдение у толкового кардиолога.
Арина ничего не могла слушать. Только фыркала и протестовала. Федор продолжал общаться с предательницей Виноградовой.
— Вы Алена, не обижайтесь. Спасибо, что приходили. Мы сейчас обедать отправимся. А вам она вечером позвонит сама, когда в себя придет. Нога у нее скверная. Только что была болезненная перевязка. Вот адреналин и выделился.
Федор самым спокойным образом встал и попрощался.
— Рад был познакомиться с Васиным наследником. Привет мужу.
Растерянная Виноградова долго смотрела им вслед. А карапузик продолжал себе спать, как ни в чем ни бывало.
***
Анна Ивановна похромала смотреть телевизор в соседнюю палату. Свой наполовину функционирующий ящик Светлана забрала в неврологию. Чем несказанно обрадовала Родионову и огорчила старушку. Хотя, строго говоря, какая она старушка? Максимум — лет пятьдесят пять. Увы, жизнь сурова к большинству россиянок. Федор явно обрадовался, что никто не подслушает.
— Хорошо, что плацдарм свободен.
Положил Арину на место, сел рядом, обнял, наплевав на протесты. Начал целовать лоб, виски, стиснутые веки, подбородок, шею.
— Рина. Глупенькая. Перестань. Не смей злиться из-за ерунды. Я, конечно, думал, что ты всплакнешь, когда узнаешь о моей… пропаже. А ты? Нехорошая девочка. Всерьез привязалась ко мне? Обидно, что я знаю? Какие у тебя могут быть тайны от меня? Зачем? Это неправильно.
— Да почему же?!
— Я тебе не чужой.
— А какой?!
— Самый-самый. Вот увидишь. Хочешь, докажу?
— Нет!
— Нет?
— Нет!
Он прижался к ее губам, так бережно и ласково, что сам удивился. Руки тоже не бездействовали — нежнейшим образом поглаживали плечи, талию. Арина открыла глаза. Он слегка приподнялся и взгляды встретились. Ее — ошеломленный, полный испуга. И его — янтарный, горячий, ждущий отклика.
— Ну?
Она покачала головой. Федор сел и засмеялся. Весело и бесшабашно.
— Сцена в гестапо. Стойкий молодой партизан на допросе. И циничный злодей, мучающий бедняжку.
Его рука накрыла ладонь Арины. Прикосновение вышло обжигающим и сладким.
— Пароль! Скажи пароль!
— Ни за что.
Теперь уже улыбались оба. Федор встал и вытянул из пакета футболку для себя и легкие полуспортивные черные брюки.
— Как девушка относится к мужскому стриптизу?
Она пожала плечами.
— Тогда не подглядывай.
Расстегнул пару пуговок, посмотрел сверху вниз.
— Наблюдаешь?
— Угу.
И продолжил.
— Ну-ну. Может у меня появится шанс понравиться.
Совершенно плоский бронзовый живот, золотые завитки на груди. Прекрасно развитые мышцы под гладкой кожей. Федор изобразил безотказный трюк атлетов — "биение сердца". Взялся за брючный ремень, подмигнул. Арина закрыла лицо руками.
— Ладно, мисс скромность. Я уже в футболке.
Потом он присел на кровать. И она услышала таки щелчок пряжки, почти бесшумное движение молнии, шорох ткани. Еще один.
— Все. Я полностью одет, целомудренная моя. Больше можно не стесняться.
Пристроил рубашку и брюки на спинку кровати. Разобрал остальные пакеты. Арина увидела много интересного. Положил ей на тумбочку темно-синюю расческу, замечательную зубную щетку, пасту, флакон лосьона, молочко, пачку салфеток, ватные шарики.
— Расческа у меня есть.
— Эта?
— Да.
— Ее место в мусорном ведре.
Он держал щетку для волос двумя пальцами и, кажется, откровенно издевался. Осознав это, Арина вместо протестующих воплей окунула Федора в волну ледяного молчания. Он, тоже ожидавший иной реакции на поддразнивание, не показал вида, что удивлен и продолжил.
— Косметику без тебя я покупать не рискнул. Только бальзам для губ, рижский. Куда запропастился? Ладно, отыщется сам. Обед мы, вероятно, прошляпили?