Он раскрыл сборник историй. Все листы были плотно испещрены мелким почерком. Он захлопнул книгу, а потом медленно открыл снова, с самого начала. Белая страница была пуста. Сочжу пролистнул пять страниц вперед, и только тогда начали появляться первые буквы. Всего лишь одно слово. Потому что записывать эту историю было слишком больно.
Вскоре буквы превратились в чернильные пятна и растаяли. Липкие и тягучие, словно мед, они растеклись по столу. Чернила всё лились и лились – и вот уже они хлынули вниз, как бурный водопад. Их было гораздо больше, чем букв в книге. Поток чернил струился бесконечной рекой – и вскоре они затопили весь магазин. В мгновение ока Сочжу оказался погружен в них с головой.
Растворившись в вязких чернилах, он закрыл глаза. Сочжу не мог определить, поднимается ли его тело вверх, влекомое потоком, или опускается вниз. Его то ли засасывало в глубокую трясину, то ли несло по воздуху, словно перышко. Он не мог понять даже, сон это или реальность. Но это ощущение было для него привычным.
Погрузившись в чернильное море, он поплыл в прошлое. Бесчисленные волны бросали его из стороны в сторону, но все, что оставалось у него теперь, – всего лишь одно слово. Грешник.
Грешник: начало Человек, за которым не придет смерть
Завершалась эпоха Корё[8]. На рассвете неизвестные тени перелетели через ограду дома одного преданного слуги короля и принялись с жестокостью резать всех, кто был внутри. Взмахи мечей были безжалостны, у убийц была только одна цель: лишить жизни всю семью. Подобное зверство пристало бы мясникам, но движения рук нападавших выдавали их благородное происхождение. Человек, который задумал такое, явно пошел на это не из жалкой обиды – дело было серьезное.
Когда беспощадная резня закончилась, почти все члены семьи и слуги были мертвы. В живых остались только пятеро, принадлежавших этому роду: старый чиновник Чхве, его жена, две дочери и маленький мальчик-бастард, рожденный от другой женщины. Сейчас он прятался под деревянным настилом. Чхве был бесстрашным воином, но он опустил меч, когда увидел клинок врага у горла драгоценной дочери.
Налетчики связали мужчину и его семью и поставили всех на колени в центре двора. Главарь снял с лица маску. Увидев, кто перед ним, Чхве задрожал всем телом от бессильной ярости. Не так давно он столкнулся с этим человеком во дворце.
Раскрывший свою личность убийца презрительно бросил:
– Нельзя вязать колокольчик, возвещающий о наступлении рассвета, на гнилую веревку. Так что мне придется тебя убить. Кстати, я слышал, у тебя есть еще один сын. Где мальчишка?
Чхве не ответил. Убийцы перерезали горло его старшей дочери. Жена издала душераздирающий крик – и ее мгновенно постигла та же участь. Чхве зажмурился. Пусть лучше так. Лучше умереть здесь и сейчас. Все равно грядут новые времена, в которых нет места для Чхве и его семьи. Потому что он выбрал преданность стране, которая уже пала.
В звенящей тишине один из убийц снова занес клинок. На этот раз он целился в младшую дочь. Чхве собрал последние силы и прыгнул вперед, заслоняя ее собой. Он не обратил внимания даже на то, что во время схватки ему отрубили руку. Но смотреть, как убивают его новорожденную малышку, бесстрашный воин был не в силах. В мгновение ока Чхве упал на землю, сраженный ударом клинка в спину.
В этот самый миг Чхве вдруг встретился глазами с мальчиком, который прятался под деревянным настилом. Мужчина крайне удивился, но не подал виду. Да у него уже и не было на это сил. Он лежал на земле, истекая кровью, и думал: как давно этот мальчишка прячется там? Сжавшись своим тощим маленьким тельцем в комок, совсем как мышонок.
Этот внебрачный сын был единственным пятном на белом полотне жизни Чхве, позором, который он мечтал скрыть от чужих глаз. Половина крови, что текла по венам мальчика, принадлежала Чхве, но другая половина была от матери – кинё[9]. Чхве совершил эту ошибку от незрелости – тогда он еще наивно полагал, будто любовь что-то значит в этой жизни. Поэтому, хотя ему было неприятно даже смотреть на мальчишку, он все же привел его домой: ведь в нем текла благородная кровь рода Чхве. Нельзя было позволить ему попрошайничать на улицах.
На этот раз клинок приблизился к лицу Чхве. Убийца снова спрашивал, где прячется его сын. Враги хотели с корнем вырвать все ростки, которые могли стать сорняками в будущем. Чхве ничего не ответил, он продолжал молча смотреть в лицо мальчишки. Тот был весь в мать, ему досталась ее миловидная внешность. Чхве это было неприятно, и он запрещал мальчишке показываться кому-либо на глаза или даже издавать звуки. Теперь он думал об этом, и самому становилось смешно. Ведь именно поэтому теперь юнец так хорошо спрятался, затаив дыхание.
Вдруг в душе Чхве всколыхнулись сомнения. Сможет ли этот мальчишка, никогда не знавший родительской ласки, когда-нибудь познать человеческую любовь? Зачем ему вообще такая жизнь? Однако чумазый паренек изо всех сил зажимал себе рот руками, чтобы не проронить ни звука.
Чхве захотелось спросить у него: «Ты что, такой жизни хочешь? Даже если в ней нет ни капли тепла? В конце концов все мы станем пеплом и исчезнем… Так зачем? Почему ты так сильно хочешь жить?»
Глядя прямо в широко распахнутые глаза мальчика, Чхве наконец произнес:
– У меня нет сына.
Веки мальчика задрожали. Не успел Чхве договорить, как меч опустился на его шею. Он был предан своей стране и верен своей чести до самого конца. Отрубленная голова с открытыми глазами покатилась по земле и остановилась в конце двора, прямо перед лицом мальчика. Тот увидел перед собой пустые глаза отца и потерял сознание.
Спустя несколько часов мальчик очнулся. Кошмарная ночь закончилась, и на дворе стоял ясный день. Мертвые тела и отрубленная голова отца исчезли. Но в доме все еще слышались шаги неизвестных. Мальчик понял, что еще не время вылезать из укрытия. Немного поколебавшись, он лег на спину и растянулся на земле.
Воздух был сырым. От почвы под спиной исходило еле заметное тепло. В ноздри проникал едкий запах гниющих листьев. Мальчику казалось, что по его телу бесконечно ползают какие-то маленькие насекомые. Он расслабил руки и ноги, закрыл глаза. Лежать так оказалось до странности удобно. Наверное, это похоже на ощущение, когда лежишь в гробу. Граница между мирами живых и мертвых. Пространство, доступное душам, покинувшим тело.
Лежа под настилом, мальчик задумался о будущем. До сих пор он бесправно жил в крыле для слуг. Отца он видел от силы раз в год. Но зато слуги исправно кормили его трижды в день. Мальчику этого было довольно. Он не мечтал о любви и принятии. На духовный голод можно просто закрыть глаза и притвориться, что не чувствуешь его, но с голодом обычным такое не пройдет: это уже вопрос выживания. Разумеется, еда для мальчика была важнее.
Но вот и его пропитание, не говоря уже о шансе признания, в одночасье превратилось в прах. Мальчик задумался: неужели ему теперь придется самому пахать землю? Хотя, возможно, его убьют в то же мгновение, как он вылезет из-под настила. Прощаться с жизнью в тринадцать лет, кажется, еще рановато. «Но с другой стороны, – подумал мальчик, – продолжать жить может оказаться намного хуже».
Как быть дальше, он не знал. Мальчик вдруг вспомнил мертвые глаза отца. Ему стало интересно, почувствовал ли тот свою смерть. Отец ничего не боялся и все знал об этом мире. И все же погиб в одночасье. Должно быть, и впрямь существует то, с чем человеку не под силу бороться. Это, кажется, называют судьбой.
Такая сила есть в этом мире. Преграда, которая не позволяет изменить результат неверного выбора, которая не дает получить желаемое, как бы отчаянно ты этого ни хотел. Именно поэтому мальчику приходилось жить в тени, поэтому отца постигла такая жалкая участь. Если думать о судьбе с такой стороны, то даже злости не возникает.
И все же мальчик не мог забыть последние слова отца. Он до самой смерти отрицал существование сына. Возможно, таким образом отец пытался сохранить ему жизнь. Но эти слова еще сильнее подстегнули духовную жажду мальчика. Как будто родитель, стоя перед умирающим от голода ребенком, выбросил последний кусок мяса в реку. При мысли об отце мальчик почувствовал, как в груди поднимается горячая волна, и тут же зажмурился.
Вдруг кто-то зашептал ему на ухо. Мальчик впервые слышал эти незнакомые голоса. Поначалу звучал шепот, похожий на тихий свист. Но вскоре несколько голосов объединились в нестройный хор. Все они казались либо слишком высокими, либо слишком низкими. Временами к шепоту примешивались то смех, то рыдания – и разобрать слова становилось еще труднее.
Но мальчик понимал, что они говорят. Казалось, эти существа забыли человеческий язык, но помнят, как нужно делиться смыслом. Мальчик им понравился. Он догадался, что его окружили души, принадлежащие миру мертвых. И даже дал им прозвище. «Подпольные призраки».
В ту ночь призраки поведали ему множество историй. Большинству из них не терпелось рассказать мальчику о своей смерти. Многие истории были крайне неприятными, и тот постоянно морщился от услышанного. Но чувствовать, что кто-то находится рядом и нашептывает на ухо перед сном, было неплохо. Так что в ту ночь мальчик крепко заснул, убаюканный бесконечными историями призраков.
Только на четвертый день мальчик вылез из-под настила. К тому времени неизвестные перестали охранять дом по ночам. Шустро пробежав по комнатам, мальчик собрал в котомку драгоценности, деньги и несколько книг. Взгляд его упал на меч, которым дорожил отец. Но решив, что в будущем он ему никак не пригодится, мальчик просто оставил оружие на своем месте.
Собрав вещи, мальчик засунул в рот сушеную хурму и устремился прочь от родительского дома. Он выбежал через задние ворота и направился прочь из деревни, держа путь строго на восток. Так ему велели призраки. Души мертвых остались обитать под деревянным настилом, но напоследок дали мальчику несколько полезных советов. Бежать на восток мимо первой деревни. Продавать ценные вещи только спустя год. Оставить все сожаления о прошлом и двигаться дальше. От сушеной хурмы может заболеть живот, поэтому есть не больше двух кусочков за один присест.