Из динамиков новенького стереомагнитофона, стоящего в углу комнаты, льется музыка. Группа «The Kingston Trio» поет о том, что улыбка любимой кружит голову сильнее, чем виски.
Хм. Мне, видимо, одних улыбок мало. В руках я держу полупустой бокал мартини. Мартини – любимый напиток Фриды, сама я прикасаюсь к нему очень редко. Но раз уж я опять очутилась во сне, то надо попробовать. Мартини неожиданно сладкий. Наверное, в него добавили что-то помимо обычного джина и вермута. Делаю еще один глоток – да, в реальной жизни этот коктейль мне бы тоже понравился.
Мы с Ларсом стоим рядом с рыжеволосой женщиной; на ней черное платье-футляр, в руках она тоже держит бокал мартини. В комнате много пар: мужчины в костюмах, женщины в вечерних платьях. Я ищу в толпе Билла и Джуди, с которыми мы ужинали вместе пару снов назад. Улыбаюсь про себя: даже во сне приятно видеть знакомые лица. Но я их не нахожу.
Вечеринка проходит в чужом особняке. Обстановка современная и стильная. Гостиная занимает всю переднюю часть дома, панорамные окна выходят на улицу. Обернувшись, я замечаю столовую, совмещенную с кухней. Раздвижные стеклянные двери в противоположном конце кухни, судя по всему, ведут на террасу – не сомневаюсь, она окажется такой же большой и просторной, как и все в этом придуманном мире.
– Катарина, вам очень идет этот цвет, – говорит рыжеволосая, заставляя меня сосредоточиться на нашей беседе.
Я улыбаюсь и снова отпиваю сладкий коктейль:
– Спасибо…
Разумеется, я не знаю, как ее зовут. И меня это сильно раздражает. Мама в детстве часто говорила, что очень важно обращаться к людям по имени.
«Запоминай имена, и у тебя всегда будет много друзей», – наставляла она. Не знаю, правда ли это: я никогда не забываю чужие имена, но в реальной жизни почти ни с кем не общаюсь. Мысленно смеюсь над этим стечением обстоятельств и неожиданно понимаю, что слегка нетрезва. Интересно, сколько коктейлей я уже успела выпить?
Ларс нежно, но решительно берет меня под локоть.
– Джин, я всегда говорю, что Катарине очень идет розовый цвет. – Он вскидывает брови. – Разумеется, я сказал ей об этом, когда мы собирались на вечеринку. Но Катарина заявила, что это коралловый, а не розовый. Мы, мужчины, не разбираемся в таких тонкостях. – Он шутливо пожимает плечами, изображая незадачливого муженька. Я весело смеюсь.
– Джин, – повторяю ее имя, чтобы запомнить, – как вы думаете, это коралловый или персиковый? Продавщица сказала, что платье персикового цвета, но, по-моему, это коралловый. – Я касаюсь атласной юбки.
– Коралловый, – решительно подтверждает Джин. – Персиковый гораздо светлее, в это время года он совершенно неуместен. А ваше платье безупречно.
Она осматривает меня с ног до головы, потом поглядывает на темные окна.
– Только оденьтесь потеплее, когда пойдете домой. Какая там метель! Надеюсь, вы не пешком пришли?
– Разумеется, пешком. Здесь всего один квартал, – отвечает Ларс.
К нам подходит усатый мужчина и вручает Джин новый коктейль:
– Мне показалось, вам хочется пить.
Он забирает у нее из рук пустой бокал. Я замечаю, что их пальцы соприкасаются чуть дольше, чем нужно.
– Ах, Джордж. – Она кокетливо смотрит на него поверх бокала, огромные зеленые глаза сияют из-под накладных ресниц. – Вы такой внимательный хозяин!
Внезапно я узнаю этого мужчину. Тот самый прохожий с собакой, которого я встретила на улице, пытаясь найти нужный дом. Там, в реальном мире.
Докатились, теперь в моем сне появляются настоящие живые люди. С губ невольно срывается смешок. Все озадаченно смотрят на меня.
– Я вас чем-то насмешила? – спрашивает Джин.
– Нет-нет! Просто у меня сегодня отличное настроение, – быстро отвечаю я и поднимаю бокал. – Здесь так здорово!
Ларс все еще крепко держит меня за локоть:
– Катарина, ты не хочешь присесть?
Хм, нет, мне бы лучше найти туалет. Как такое возможно? Я же сплю. Снова смеюсь, представив, что в реальном мире мне потом придется отстирывать простыни.
– Нет, спасибо. Мне нужно в комнату для девочек.
Я выворачиваюсь из хватки Ларса и ухожу, справедливо рассудив, что ванная обязательно попадется мне где-нибудь по дороге, если я буду внимательно смотреть по сторонам.
На кухне суетятся слуги: они готовят еду и расставляют закуски по подносам. К своему удивлению, я замечаю среди них нашу Альму. Все служанки, как и Альма, из Мексики. Даже во сне и на нетрезвую голову я возмущена таким положением дел. Здесь смуглые прислуживают белым – и это разительно отличается от моей настоящей жизни. Там у меня почти нет знакомых другой расы, но я считаю, что все люди заслуживают одинакового отношения. Иногда в наш магазинчик заглядывают темнокожие покупатели, и я изо всех сил стараюсь обслужить их так же, как белых. Меня так воспитали. Это вопрос порядочности и человечности, говорила мне мама, и я с ней полностью согласна. У отца были сослуживцы из разных стран, а мама заботилась о малышах всех цветов радуги, когда работала волонтером в больнице. И пусть я окончила университет и вращалась в более образованном обществе, чем мои родители, зато выросла я в рабочем районе, и это определило мои взгляды на жизнь.
Во всяком случае, в реальном мире.
Несмотря ни на что, я рада увидеть знакомое лицо.
– Альма! – зову я, ловя ее взгляд.
Она подходит ко мне. Стою у обеденного стола, опираясь на него одной рукой, чтобы удержать равновесие.
– Вам хорошо, сеньора Андерссон? Веселая lo borlo[2]?
Я смеюсь.
– Все в порядке, я отлично провожу время.
– No bronca? Нет проблем, сеньора?
Я отмахиваюсь от ее вопросов и чуть не сбиваю со стола поднос с закусками. Альма ловко его подхватывает.
– Мне тут п-понадобилось… – Язык не слушается. – Не могу найти… не помню, хоть убей, где она. Уборная, в смысле. Туалет. Не подскажешь?
Альма улыбается. У нее доброе лицо, теплая улыбка и крупные белые зубы. Когда она улыбается, вокруг глаз собираются морщинки, совсем как у меня. Интересно, Альма тоже стесняется своих морщин?
– No hay pedo, senora. Знаю. Идите за мной.
Я иду следом за Альмой по коридору. Успеваю заметить на стенах несколько больших абстрактных картин в рамах с подсветкой. Пару раз мы проходим мимо закрытых дверей – никаких стеклянных панелей, только дорогое темное дерево. Наверное, кладовые и спальни. Альма останавливается у третьей двери с правой стороны и тихонько стучит. Не получив ответа, открывает ее передо мной.
– Lo baño. Ванная, – говорит она мне, будто ребенку. – С сеньорой все в порядке?
– Да, дорогая, все замечательно!
Я проскальзываю внутрь и запираю дверь.
Разобравшись со своими делами, мою руки и брызгаю холодной водой на лицо. Нахожу в сумочке – маленькой и изящной, с золотистыми блестками и стразами на застежке – пудреницу и губную помаду. Припудриваю нос, отмечая, как ярко горит румянец на щеках, и аккуратно подкрашиваю губы – помада тоже подобрана в тон платью. Сегодня у меня необычайно красивая прическа: непослушные кудри покорены, уложены в крупные волны и закреплены лаком – накануне вечеринки над ними явно потрудился парикмахер. Пусть я снова оказалась в этом безумном сне, сейчас мне есть за что поблагодарить Морфея: в кои-то веки мои волосы выглядят сногсшибательно.
Выбираюсь обратно в темный коридор и тут же на кого-то налетаю.
– Ларс?
– Не угадали! – отвечает радостный голос. – Радушный хозяин этого дома решил проверить, как у вас дела.
Он подходит ближе, и я узнаю Джорджа, того самого господина с усами и спаниелем.
– Спасибо, все нормально.
Пытаюсь пройти, но он преграждает мне дорогу, прежде чем я успеваю проскочить мимо.
– Катарина, – начинает он басом, – вы сегодня потрясающе выглядите.
Его рука легонько, но настойчиво ложится мне на талию.
От неожиданности я начинаю пятиться.
– Да, муж говорил.
Слово «муж» кажется странным и непривычным, будто из чужого языка. Но я чувствую скрытую в нем силу. Прямо как в старших классах: отвечая на вопросы сеньоры Торрес на уроках испанского, я испытывала удовлетворение и гордость от каждой правильно произнесенной фразы.
Джордж убирает руку.
– Да бросьте вы, я же просто сделал комплимент. Не воспринимайте все так серьезно.
– Джордж!
За его спиной раздается резкий возглас, и он отступает в сторону. По коридору быстро идет женщина в облегающем темном платье.
– Катарина, с вами все хорошо?
– Д-да, конечно.
Это хозяйка дома? Ох, ну и влипла же я.
– Джордж, иди в гостиную. Нужно принести еще льда из холодильника, – говорит она.
Он бросает на нее виноватый взгляд, разворачивается и уходит. Женщина берет меня под руку.
– Боже, какой стыд! – говорит она, качая головой. – Мой муж любит хорошеньких дам, с этим ничего не поделаешь. Но в собственном доме… и после того, что вы пережили…
Она пристально и встревоженно смотрит на меня.
– Скажите, милая, как вы?
Как я? Это она про алкоголь? Мне никогда в жизни не было так неловко.
– Я… все нормально. Правда. Мне просто нужно немного воды.
Ее взгляд смягчается.
– Конечно. Пойдемте на кухню, нальем вам воды со льдом.
Она ведет меня под руку в сторону кухни.
– Ах да, Катарина, – говорит она, наклоняясь, – огромное спасибо за Альму. Эта девочка нам так помогла!
Я не знаю возраста Альмы, но, судя по виду, она лет на пять-десять старше меня. А я примерно на столько же старше хозяйки этого дома, так что непонятно, как она может называть Альму «девочкой». Однако я улыбаюсь и говорю:
– Рада помочь, обращайтесь.
Вскоре после этого вечеринка заканчивается. Хозяйка – эх, так и не узнала ее имя! – помогает дамам и господам найти свою обувь. Служанки приносят из спальни пальто, и гости молча забирают свою одежду. Наши вещи приносит Альма.
– Спасибо, Альма!