Я редко видела ее в детстве, а сейчас еще реже. Думаю, она меня любила, но была слишком занята, – заявила Нина, откусила от крок-мадам и беззастенчиво продолжила говорить с набитым ртом: – Когда я была размером с буханку хлеба, она возила меня с собой повсюду. Но как только я слишком выросла, чтобы спать в ящике комода, и мне потребовалось регулярное питание, она нашла здесь квартиру и наняла Луизу.
– Луизу?
– Лучшую няню в мире. Ее собственные дети учились в колледже, муж раздражал, поэтому она переехала в нашу квартиру, чтобы за мной присматривать. Когда я пошла в колледж, она перебралась в Джорджию, поближе к внукам. Она постоянное действующее лицо моей семьи. Мама, скорее, приглашенная звезда.
– А теперь отец – персонаж, о котором все постоянно говорят.
– Но который никогда не показывается. Как Годо[16]. Или Гаффман[17].
– Чарли из «Ангелов Чарли».
– Жена Норма из «Чирса»[18].
Арчи улыбнулся:
– Ну, когда я был ребенком, он всегда был рядом. Он много работал, но если проводил время со мной, то действительно проводил время со мной. Он умел сделать так, чтобы ты почувствовал, будто ты для него единственный человек во вселенной. Но только, когда ты находишься прямо перед ним.
– Он был юристом, да? – Нина прочитала это в интернете, но была не уверена, что правильно запомнила.
– Да, в сфере развлечений. Как и еще десять тысяч человек в этом городе. Он унаследовал состояние родителей, приумножил его, закатывал вечеринки, ходил на вечеринки, много пил и кутил, все как обычно. Он был очень умным человеком и яркой личностью. Я любил его. Когда мама умерла, он был вне себя от горя, – смело утвердил Арчи и нахмурился. – Но теперь я могу думать только о том, что все это время у него была еще одна дочь и он не уделял ей никакого внимания.
– Здесь, скорее, виноват не он, а моя мама, – Нина помолчала. – Думаешь, твоя мама знала обо мне? Думаешь, он кому-нибудь рассказывал?
– Ну, он рассказал Саркасяну, потому что ты упомянута в завещании. Наверное, он думал о тебе. Он был серьезным человеком – вряд ли ты могла просто выскочить у него из головы.
Нина махнула Ванессе и заказала холодный кофе. Арчи сделал то же самое.
– Ты специально заказываешь то же, что и я?
Он покачал головой:
– Нет, думаю, нам просто нравится одно и то же. Мы как те близнецы из исследований, которые росли по отдельности и не знали друг друга, а потом выяснилось, что оба женаты на женщине по имени Дарла.
– Надеюсь, не на одной и той же.
– Нет, это было бы слишком большим совпадением. Ты была счастливым ребенком? С хорошим детством?
– Более-менее. Я была стеснительной. До сих пор такая. Не умела заводить друзей. У меня часто возникало тревожное состояние. Честно, было бы здорово, если бы у меня были братья и сестры, родные или двоюродные. А теперь я не совсем понимаю, что мне с вами делать, хотя это приятно – впервые в жизни иметь семью, – заверила она и задумчиво посмотрела на него. – Хотя, возможно, мне слишком поздно становиться частью твоей.
Он пожал плечами.
– У тебя появилась бы новая семья, если бы ты вышла замуж.
– И правда, – согласилась Нина, которая уже думала об этом. – Я всегда могу притвориться, что, так сказать, замужем за тобой.
– Можем закатить свадьбу, – он засмеялся. – Если что и можно сказать наверняка о нашей семье, так это то, что мы обожаем свадьбы, дни рождения и вообще любой предлог повеселиться. Мы в основном тусовщики.
Нина притворно содрогнулась. Или, точнее, сделала вид, что слегка содрогнулась, хотя в душе содрогалась по-настоящему.
– Я не очень люблю вечеринки. Я – интроверт.
– Не волнуйся, – ответил Арчи. – Всегда можно отклонить приглашение.
Нина вернулась к вопросу о детстве.
– Знаешь, я была одиноким ребенком, но мне нравилось одиночество, поэтому меня это не напрягало. Я много читала или смотрела телевизор на ковре в гостиной. А как ты?
Принесли холодный кофе, и они непроизвольно чокнулись.
Арчи сделал глоток и вздохнул.
– Поначалу я был счастлив. Помню, что я много времени проводил с мамой и соседскими детьми, но потом мама заболела, и все стало плохо. Я все еще был ребенком, но уже достаточно взрослым, чтобы мучиться из-за того, что не могу помочь. Я очень хорошо научился заваривать чай. Делать массаж ступней, – он сделал паузу и перевел взгляд на стол.
– Думаю, я никогда больше столько не ухаживал за другим человеком, как тогда, хотя я очень люблю жену и сына, – он снова поднял на нее глаза. – Не знаю, как это меня характеризует.
Они помолчали, размышляя над его словами, а потом Нина двинулась дальше.
– Что насчет Элизы, его вдовы и твоей мачехи?
Арчи пожал плечами:
– Мы собирались все вместе только по праздникам, обычно по инициативе папы, так что не уверен, что мы и дальше будем это делать. Я не очень хорошо ее знаю: они живут на другом конце города.
– В Санта-Монике?
– Хуже, в Малибу.
– С таким же успехом могли бы жить на Марсе.
Они покивали. Лос-Анджелес, как всем известно, город большой, но расстояние между его западной и восточной сторонами кажется и вовсе непреодолимым. Чтобы добраться с востока на запад, нужно проехать под шоссе 405. На Олимпийском бульваре есть место, где оно уже показалось впереди, парковка в виде моста, и на этом отрезке иногда требуется больше часа, чтобы проползти два квартала, потому что пытающиеся заехать на шоссе машины создают пробку. Люди на этом отрезке сходят с ума.
Каждый раз, когда Нина там застревала, что случалось крайне редко, потому что она скорее забила бы уши пылающими собачьими какашками, чем отправилась на запад города, ей вспоминался Эндрю Уайет и его картина «Мир Кристины», на которой лежащая на склоне холма девушка пытается доползти до далекого амбара. То же ощущение безуспешной борьбы, отчаяния и вынужденного принятия пронизывало эту часть города. Это было чистилище. Или лимб. Сартр сказал, что ад – это другие, но только потому, что шоссе 405 еще не построили.
– Сколько они были женаты? – Нина поняла, что ей, вероятно, придется встретиться с этой женщиной, а значит, можно и узнать о ней побольше.
– Довольно долго. С 2000 года? Милли десять, а она родилась через несколько лет после свадьбы, – пытался вспоминать он и пожал плечами. – Извини, у меня не очень хорошая память на даты.
– Милли – наша единокровная сестра?
Он засмеялся:
– К этому привыкаешь. Мы просто зовем друг друга по именам и не думаем, кто кому кем приходится, если только нас не спрашивают.
– А вас спрашивают?
– Иногда. Люди говорят: «О, это твой сын или твой отец», – и приходится отвечать: «Нет, младший – мой брат, а старший – мой племянник». Большинство не обращает внимание, но некоторые на минуту задумываются, а потом либо требуют объяснения, ужасный геморрой, либо понимают, что отец никогда не оставался в браке надолго, и тогда становится неловко.
Нина посмотрела на него:
– То есть как сейчас?
На самом деле ей не было неловко, наоборот, она чувствовала себя так же, как с Питером. В своем роде уютно от странного ощущения, будто они всегда были знакомы, и полного отсутствия обычного напряжения, которое охватывало ее в компании привлекательного мужчины.
Выражение лица Арчи похолодело.
– Да. К сожалению, это была папина темная сторона. Он был веселым, красивым и очаровательным, но еще он был неудачником, склонным к нарциссизму. Он трижды женился, бросал жен и, кажется, не находил ничего плохого в том, чтобы провести ночь на стороне.
– Он не бросал твою маму. И Элизу.
– Но он изменял маме, и кто знает насчет Элизы. Твое существование означает, что нас может быть больше, чем нам известно… Он всегда казался таким любящим, но в нем как будто уживались два человека: тот, каким он был с тобой, и тот, в кого он превращался, едва ты вышел из комнаты.
– Но, по крайней мере, тот, каким он был с тобой, любил тебя.
– Да, но в конечном итоге всегда побеждал второй.
Он поднял руку и попросил счет.
Вернувшись вечером домой, Нина села и стала смотреть на доску для заметок. Заглянула в интернет, чтобы узнать, какими еще практиками визуализации и организации пользуются другие люди, и поняла, что ее собственные прискорбно устарели. В социальном отношении она теперь безвозвратно изменилась – стала человеком с семьей. Которому нужно, к примеру, записывать дни рождения. Отклонять больше приглашений.
Забеспокоившись, она стала изучать новую пунктовую систему ведения ежедневника, которая теперь, когда круг общения так расширился, возможно, подошла бы ей больше. Серьезно, нельзя и на минуту отвернуться от интернета. Ей попалось 14 000 постов о пунктовом ведение ежедневника, которое сделает ваш органайзер… каким-то. Более симпатичным на вид? Эффективным? Нина прислонилась к стене, и ей в голову полезли фантазии. Как вообще появилась эта идея? Кто первым стал писать в органайзере пунктами? Кем был этот человек, которому все никак не удавалось ухватить и упорядочить свою повседневную жизнь традиционными методами ведения ежедневников (календарными? составлением списков?), и он задумал попробовать вот так? И начал мировое течение!
Нина представила себе девушку: звали ее, допустим, Брук, и она была одной из тех заурядных девиц, что вызывали у Нины одновременно презрение и зависть, – разбиралась в контурах и хайлайтерах, была подписана в Инстаграме на людей, питающих страсть к таким узкоспециализированным вещам, как контур и хайлайтер, а еще у нее был бойфренд, который вел канал на Ютубе о своей безумной жизни с тремя щенками хаски и горячей организованной девушкой с контурированным лицом. Воображаемая Брук мнила себя боссом, но в то же время увлекалась всякими девчачьими штуками, вроде свечей, подушечек, блеска для тела и сезонных напитков в «Старбаксе».