Изобретя пунктовый метод ведения ежедневников, Брук несколько месяцев его совершенствовала, изучала новые потрясающие каллиграфические стили, делала и выкладывала сногсшибательные фотографии и следила, как весь интернет подхватывает ее идею. Наконец она учредила компанию по продаже блокнотов, японских ручек, крошечных стикеров и трафаретов, чтобы ее последователи смогли создать свои собственные пунктовые ежедневники в пределах одобренного Брук дизайна. Ее компания породила целый стиль жизни, распространившийся с помощью нового стримингового сервиса, и Брук отошла от дел в сорок лет, после того как вышла замуж за парня с хаски, развелась с ним (оказалось, он любил только щенят) и стала вести жизнь, полную смысла, радости и приятных осмысленных аксессуаров. Нина таких терпеть не могла.
Выдумав, а потом забыв Брук, Нина решила, что будет любить то, что у нее есть, и довольствоваться обычной доской для заметок. Секунду она сидела, раздумывая о своих целях.
О’кей, мозг, давай попроще. Хочется пить меньше вина и больше воды. Нина записала это и подлила себе вина в бокал. Начнем с малого.
Еще хочется больше заниматься спортом. Это легко, подумала она, оказывается, у меня полно целей. Она нашла в интернете инструкцию по бегу, распечатала и приколола к доске. Подумала о том, что нужно купить новые кроссовки. Потом нашла статью, в которой утверждалось, что ходить так же полезно, как бегать, и обрадовалась, что можно не покупать кроссовки и сэкономить 100 долларов.
Еще хочется есть больше овощей, поэтому она распечатала картинку с брокколи и приколола ее к доске. Почему брокколи обычно выступает представительницей всех овощей? Наверное, у нее хороший агент, потому что Нина повсюду натыкалась на ее изображения. Огромные кочаны. Маленькие упругие соцветия. Последние несколько лет с ней успешно конкурировала кудрявая капуста, но брокколи не отклонилась от избранной стратегии и сохранила свой бренд на плаву. Молодец. Нина выбрала для картинки с брокколи булавку посимпатичнее, чтобы поддержать ее.
Хочется встречаться с парнем из команды «квизшебников».
Она отпила вина и подумала над этим. До этого момента она не понимала, что у нее есть такая цель, а значит, доска настроения все-таки приносит пользу, вопреки всем скептикам. Затем она стала искать «хорошие рестораны для первого свидания на востоке Лос-Анджелеса» и распечатала список. Потом выкинула его и распечатала картинку пингвиненка. Потом добавила к ней картинку русского карликового хомячка, при виде которого ей хотелось пищать от умиления. Затем целых двадцать минут разглядывала картинки других маленьких млекопитающих и детенышей животных, от них перешла на видео солдат, возвращающихся с войны к своим собакам, и заплакала. Потом поняла, что паразитирует на чувствах других людей, отчего ей стало стыдно, и внезапно из-за всей этой доски настроения она снова расплакалась, после чего пошла спать.
Почему ей вообще хочется пойти на свидание с этим парнем? Почему ей с таким трудом дается выдержать вечер в одиночестве? Бойфренд – это последнее, что ей нужно. Психотерапевт – вот, что ей нужно. Психотерапевт и, возможно, бостонский терьер. Или французский бульдог. Какая-нибудь уродливая, но при этом очаровательная собачка.
Завтра будет лучше. По крайней мере, завтра настанет новый день.
Глава 8в которой Нина наблюдает внутреннего зверя других людей и отправляется на сафари
Следующая неделя выдалась довольно спокойной, но тот высокий уровень активности, который обычно наблюдается на бульваре Ларчмонт, вообще-то никто не отменял. Открылся третий фреш-бар. Шляпный магазин провел распродажу беретов. Аптечная сеть сменила сезонное оформление на изображения с кроликами и цыплятами. Конечно, нельзя было назвать это вихрем света и движения, но все же это были перемены.
Однако главным событием недели однозначно стал авторский вечер, прошедший в субботу в магазине «У рыцаря». Авторский вечер означал, что нужно расставить стулья (для чего приходилось отодвигать шкафы), предложить гостям теплого белого вина в пластиковых стаканчиках или тарелки с крекерами и заветренным сыром, а потом стоять наготове, чтобы продать как можно больше экземпляров книги, которую будет подписывать автор. Все это было несложно, и порой попадались интересные авторы, но иногда Нина была не в настроении, и сегодня выдался как раз такой вечер.
Не улучшало ситуацию и то, что персоналу пить вино не полагалось, но сегодня Нина была настолько взвинченной, что Лиз сама настояла на том, чтобы она нарушила ее же правило.
– Ты сегодня невыносима, Нина, – сказала она. – Выпей вина и расслабься. Это занятная книга, автор, надеюсь, тоже будет занятным, и ты не ребенок-боевик из Руанды, так что возьми себя в руки.
Лиз, конечно, была права. Она считалась большим мастером таких сравнений. Ребенок-боевик из Руанды был не единственным вариантом. Еще она называла Нину католической мученицей XX века, участницей Голодных игр из никому не известного дистрикта, костюмом ветчины из «Убить пересмешника» и первой, кого после голосования изгнали с острова. С Лиз приходилось держаться начеку и быть готовой к тому, что она обзовет тебя кем или чем угодно.
Нина постаралась взять себя в руки. Она раздражалась по пустякам всю неделю. Либо скоро начнутся месячные, либо у нее опухоль в мозгу. Второй вариант казался на тот момент предпочтительнее, а значит, наверняка дело было в первом.
– Хорошо, ты права. Что там у нас за книга?
Лиз вздохнула:
– «Выпусти внутреннего зверя» Теодора Эдвардса.
– Тедди Эдвардса? Его внутренний зверь – плюшевый мишка?
Лиз посмотрела на свою работницу и прищурилась:
– Один стаканчик, Нина.
Из всех людей, что встречала Нина, Теодор Эдвардс менее всего походил на плюшевого мишку: высокий, угловатый, с аккуратной эспаньолкой и настоящим пенсне на длинной ручке. Погодите-ка, это значит лорнет – точно, ручки ведь у лорнетов. В любом случае у него были такие очки плюс уже упомянутая эспаньолка, и в целом он производил впечатление крайне вычурного богомола, который внимательно смотрит на тебя, прежде чем откусить голову и промокнуть подбородок платочком. Возможно, вам бы он таким не показался, но у Нины было богатое воображение, компенсирующее нехватку денежных средств.
Когда в магазине стала скапливаться толпа, Нина заметила, что она в основном состоит из пожилых женщин, то есть старше пятидесяти. Как и всякий человек, Нина не была лишена стереотипов, пускай и подсознательных, поэтому решила, что вечер пройдет тихо. Она оглянулась на Лиз, увидела, что та поглощена разговором с покупателем, и незаметно опрокинула второй стаканчик. Содрогнувшись от вкуса дешевого и вдобавок теплого вина, Нина бросила стаканчик в мусорку и продолжила обходить магазин с подносом. Собравшиеся угощались вином, и атмосфера понемногу согревалась. Казалось, все друг друга знают. То и дело кто-то обнимался или удивленно распахивал глаза.
Лиз взглянула на часы и встала посреди зала, где уже сидел на табурете Теодор Эдвардс, чистящий свои богомольи усики. Шучу-шучу. Усики уже были чистыми. Нину разобрал смех, и она поняла, что следовало ограничиться одним стаканом.
Лиз сказала:
– С удовольствием представляю вам Теодора Эдвардса, чья книга «Выпусти внутреннего зверя» на этой неделе попала в список бестселлеров «Нью-Йорк Таймс».
Все захлопали, а Нина внимательнее присмотрелась к книге. Она была не художественной, что-то вроде пособия по самосовершенствованию. Нина отложила ее и перевела внимание на автора, как ей и полагалось.
Теодор откашлялся. У него был удивительно глубокий и приятный голос, делавший его похожим не на богомола, а, скорее, на медведя, переодевшегося богомолом.
– Приветствую, собратья-звери, – начал он. – Как приятно видеть, сколь много собралось здесь тех, кто готов заглянуть в себя и выпустить на волю прячущееся внутри животное.
Нина рассеянно подумала, что, возможно, ей стоило поставить кошачий лоток.
Тедди продолжил с еще большим драматизмом:
– Цивилизация сломила многих из нас и увела от предназначенного нам природой места. Теперь нам сложно даже вспомнить, что мы – млекопитающие, лишь звено в великой цепи жизни. И, как все млекопитающие, мы страшимся хищников, жаждем добычи и вожделеем себе подобных.
Нина посмотрела на Лиз. Ее брови слегка сдвинулись, и Нина увидела, как она перевернула свой экземпляр, чтобы, как и Нина, прочитать описание. Теодор продолжал:
– Мои надежды оправдались: люди, прочитав книгу, поверили в своего внутреннего зверя, и теперь по всей стране появились сообщества зверолюдей, как я их называю, готовых заново познакомиться со своей дикой стороной.
Боже! У Нины возникло плохое предчувствие.
– Так что давайте улучим минуту и поздороваемся друг с другом как следует!
И безо всякого дальнейшего предупреждения он запрокинул голову и издал львиный рык. Лиз с Ниной застыли, уронив нижние челюсти, а весь зал взорвался ревом, рычанием и даже довольно убедительной китовой песней.
Нина в панике посмотрела на Лиз, которая попятилась к ближайшему книжному шкафу. Та встретилась с ней взглядом и одними губами произнесла: «Спаси меня», но Нина ничем помочь не могла.
Теодор закончил рычать и поднес руку к уху, приглашая своих читателей (добровольных послушников в храме безумия) громче приветствовать друг друга. Читатели подчинились. Нина закрыла уши руками и разразилась неудержимым хохотом. Люди на улице останавливались, у дверей образовалась толпа. Жаль, что она не поставила больше стульев.
А потом с возгласом «Зверолюди! Гарцуем!» Теодор вскочил с табурета и стал скакать по комнате, и под грохот складных деревянных стульев аудитория последовала его примеру.
После этого все стало только хуже.
После того как звери покинули магазин, стулья были сложены и возвращены в подсобку, а Лиз выпила четыре таблетки «Тайленола», Нине разрешили уйти.