– Он просто поэт, – согласилась Ли.
– Давайте выпьем уже эти шоты, – предложил Картер. – Трезвые дети в Африке убили бы за них. Нельзя их так просто оставить.
Так они и поступили.
Вскоре Нина стояла возле подиума – не касаясь его – напротив другого парня из «Угрозы». Тот был симпатичным и самоуверенным, и Нина уже предвкушала, как утрет ему нос, образно выражаясь.
Дон приступил к съемке, и Говард снова превратился в ведущего.
– Итак, ребята, у нас категория «Книги», или «Литература», как говорят некоторые.
– Воображалы, – сказал парень из «Угрозы».
– Интеллектуалы, – парировала Нина.
– Не ссорьтесь, ради бога. Давайте вести себя цивилизованно, – Говард смерил их неодобрительным взглядом. – «Зовите меня Измаил», так начитается какая…
Нина прогудела.
– «Моби Дик».
Говард кивнул, но сказал:
– Пожалуйста, дождитесь, когда я закончу вопрос.
– Извини.
Он нахмурился, глядя на нее.
– Кто написал «Дон Кихота»?
Она прогудела.
– Сервантес.
– Полное имя?
Нина сощурилась. Вот придурок.
– Мигель де Сервантес.
– Как зовут пса из детской книги о гигантском красном псе?
Кряк!
– Клиффорд! – красавчик был на сто процентов уверен в ответе.
– Вопрос за дополнительное очко: почему он так вырос? – быстро спросил Говард.
Теперь парень казался уже не таким уверенным.
– Потому что Эмили любила его, – он замялся. – От ее любви Клиффорд стал таким большим, что Говардам пришлось покинуть дом.
Говард с важным видом кивнул:
– Да. Так и было.
Нина чуть не вскипела:
– Это из песни в мультике, а не из книг.
– Уверена? – откликнулся Говард. – Нет, ты не уверена, так что держи свое мнение при себе. Следующий вопрос: какой немецкий философ написал онтологический трактат «Бытие и время»?
Повисла долгая тишина.
– Подождите, мы перешли от «Большого красного пса Клиффорда» к этому? Разве философия считается за литературу? – спросила Нина. Она пришла в боевое настроение. Возможно, действительно не стоило пить.
Говард пожал плечами.
– Во-первых, это философский вопрос, а во-вторых, категория называется «Книги». Зря стараетесь, «Оформляй его», – он посмотрел на обоих. – Не знаете? – Те покачали головами. – Кто-нибудь из остальных участников команд знает ответ? – Тишина. – Кто-нибудь из зрителей? – Снова тишина. Говард снисходительно вздохнул, потому что держал в руке все ответы. – Мартин Хайдеггер.
– Буду знать, – сказала Нина. – Думаешь, и на него как-то повлияла любовь Эмили?
Говард не обратил внимания.
– Как называются четыре факультета в школе чародейства и волшебства Хогвартс?
Гудок! Кряк!
Нина и парень из «Угрозы» прожгли друг друга взглядом. Гудок! Кряк! Гудок! Кряк!
Говард поднял руку:
– Давайте решим с помощью камень-ножницы-бумага.
Нина выбросила камень. «Угроза» выбросил бумагу. После чего, ликуя, воскликнул:
– Пуффендуй! Слизерин! Когтевран! Гриффиндор!
– Из штанов не выпрыгни, – пробормотала Нина, злясь на себя за то, что выбросила камень. Всегда лучше выбирать ножницы.
– Итак, счет 5:4 в пользу «Угрозы». Последний вопрос: кто написал повесть «Превращение», опубликованную в 1915 году?
Нина уверенно прогудела.
– Кафка.
Говард не спешил кивать.
– Франц Кафка, – раздраженно добавила она. Он все еще колебался.
– Франц Фердинанд Кафка.
Второе имя она бросила совершенно наобум, но готова была поспорить, что Говард знает о Кафке еще меньше, чем она.
Он кивнул, затем добавил:
– И за дополнительное очко назовите жутковатый фильм, где Джефф Голдблюм превращается в муху.
– «Муха»! – выкрикнул парень из «Угрозы».
– Правильно. Счет сравнялся, по шесть очков у каждого.
Поднялся гвалт.
– Погодите! – запротестовала Нина. – Это же нечестно! Фильм даже не основан на книге Кафки. Во-первых, герой превращается в таракана, а не в муху, потом там фильм, а здесь книга, и к тому же…
– Простите, но мое решение окончательно, – твердо сказал Говард, но при этом слегка попятился от тычущего в него пальца Нины. Затем снова попятился от прибежавших на подмогу Ли с Лорен и внезапно оказался на коленях у какой-то женщины, не успевшей вовремя встать. По полу разлились напитки. Захрустели рассыпавшиеся фисташки. Люди вскакивали и поскальзывались. Кто-то упал. Послышались ругательства. Подбежали остальные члены «Угрозы трезвенникам», а через двадцать секунд – охранники.
Полминуты спустя, стоя на улице, Картер вздохнул:
– Нина, почему из-за тебя нас все время выкидывают?
Нина, все еще злая, посмотрела на него.
– Этот вопрос был никак не связан с книгой! – она отряхнула рукав от пива, и оттуда вылетело несколько фисташек. – Тут дело принципа! Если я не постою за свои убеждения…
– То упадешь за них?
Она обернулась. Позади, натягивая куртку, стоял Том.
– Я подумал, что нужно подвезти тебя домой, – улыбнулся он. – Ты выглядишь такой… разгоряченной.
– Я собиралась ехать с Ли… – ответила Нина и оглянулась. Ли с остальными как раз сворачивали за угол. – Ну ладно.
Глава 13в которой мы чуть больше узнаем о Томе
Сидя рядом с Томом, везущим ее домой, Нина снова чувствовала запах древесной стружки.
– Ты столяр? – спросила она, под влиянием алкоголя перестав следить за языком. – От тебя пахнет древесиной.
Она наклонилась к нему и театрально принюхалась.
Он засмеялся:
– Типа того.
Нина нахмурилась:
– Так ты столяришь или нет?
– Мне кажется, нет такого глагола.
– Должен быть. Почему нет? – она снова откинулась на сиденье. – Я столярю, ты столяришь, он/она столярит…
Он стрельнул в нее взглядом, потом снова стал смотреть на дорогу.
– Ты много пьешь?
Она покачала головой:
– Нет. Мне вообще противопоказано пить, я совсем не умею этого делать. Моментально напиваюсь, а через два часа наступает похмелье. Я безнадежна.
Он засмеялся:
– То есть ты не алкашка, это хочешь сказать?
Она покачала головой.
– Обычно, когда напьюсь, я начинаю рыдать.
– Вау. Тогда да, тебе стоит придерживаться газировки.
Он включил поворотник, и Нина забарабанила по полу ногами одновременно со щелчком.
– От газировки меня пучит.
После этого она плотно закрыла рот и пообещала себе, что больше ничего не скажет. Никогда.
– Ну, тогда просто вода, – он искоса посмотрел на нее. – Хотя в пуканье нет ничего плохого.
Нина сдержала обещание и ничего не ответила. Вместо этого стала смотреть в окно, наблюдая за уличной рутиной. Бездомные просыпались после дневного сна, чтобы быть начеку в более опасное время, ночью. Хипстеры, одетые, как бездомные, только в более приличной обуви, толпились возле подъездов или ждали попутки, поглядывая в приложение на телефоне и внимательнее, чем когда-либо в жизни, читая номера на машинах. Винные магазинчики сверкали, как в Рождество; их свет лился на влажный липкий тротуар перед входом. Они въехали в ту часть Ларчмонта, где находились жилые дома: фонари здесь были старинными и красивыми, но редкими, стоящими далеко друг от друга.
Они остановились возле ее флигеля. Нина не выключила лампу возле кресла, и теперь в окне горел уютный огонек. Отчасти она жалела, что не осталась дома, потому что теперь у нее болела голова, и она даже не победила в сегодняшнем состязании. Нина вздохнула.
– Милое гнездышко, – сказал Том.
– Спасибо.
Нина никак не могла открыть дверь машины, чего обычно с ней не случалось. Том перегнулся через нее, потянул за ручку и толкнул дверь, распахивая.
– Помочь тебе найти ключи? – поддразнил он.
Она подняла на него глаза и покачала головой.
– Да нет, – внезапно до нее кое-что дошло. – Погоди, ты что, бросил команду? Разве вы не должны были играть в следующем раунде?
– Должны, – Том пожал плечами. – Но без вас слишком легко победить.
Она нахмурилась:
– И твои товарищи по команде согласны?
Он кивнул:
– Они не слишком серьезно относятся к игре.
Вообще-то это Лиза вытолкнула его за дверь, чтобы он спросил Нину, не нужно ли ее подвезти, но он решил, что об этом не стоит упоминать, и просто добавил: – К тому же я уверен, квизовый хрен ее перенесет.
– Ну ладно.
Она велела ногам шевелиться и вылезать из машины, но они не послушались. Тогда она нахмурилась и заставила их – боже, кто вообще рулит этим автобусом? Оказавшись снаружи, она слегка пошатнулась, и Том тут же вылез сам, подошел к ней и поддержал ее за руку.
– Да тебе, и правда, нельзя пить, – сказал он, улыбаясь.
Она посмотрела на него:
– Ты читаешь книги?
Он нахмурился:
– Конечно. Иногда.
– Хорошие?
– Ну, да, как мне кажется.
– Ты читал Джейн Остин?
– Нет.
– Курта Воннегута?
– Нет.
– Трумана Капоте?
– Нет, – выражение его лица оставалось невозмутимым, но она видела, что его начинает раздражать этот допрос.
– «Гарри Поттера»? – в отчаянии спросила она.
– Конечно, в детстве.
– На какой факультет ты бы попал?
– Не думал. Я же не полный задрот.
Она снова пошатнулась и внезапно прислонилась к нему, подняв голову, так что ему ничего не оставалось, как поцеловать ее.
Что он и сделал. Легонько, но как следует.
– Хочешь зайти? – спросила она, как только их губы разъединились.
– Уверена, что мне можно? Я недостаточно читал.
Она кивнула и снова встала на цыпочки, притягивая его вниз. Он поцеловал ее глубоким поцелуем, крепко обхватив рукой за талию, но потом отодвинулся и покачал головой.
– Нет. Я не пользуюсь опьяненным состоянием винных снобов. Таково правило.
– Правило? – удивилась Нина. – Кто сказал?
– Я, – он мягко повернул ее и указал на дом. – Иди, а я посмотрю, чтобы ты дошла невредимой.
Нина вошла в дом, даже не споткнувшись на ступеньках, после чего сразу же открыла окно и высунулась наружу. Том все еще стоял во дворе.