– Мне просто кофе, пожалуйста, – Арчи все еще не мог отвести взгляд от Нины.
– Мне тоже, – сказала Нина.
Арчи откашлялся:
– Знаешь, если бы все сложилось по-другому, мы могли бы вырасти вместе. Ты всего на несколько месяцев младше меня. Почему твоя мама не хотела, чтобы мы знали друг друга?
Нину этот вопрос удивил.
– Честно говоря, мне кажется, она не думала об этом в таком ключе, – начала она и пожала плечами. – Она не любит объяснять свою мотивацию, так что нельзя знать наверняка. Когда я задала примерно тот же вопрос, она сказала, что думала, что твой папа будет плохим отцом.
– Он и твой папа тоже.
– Ты все время мне это говоришь. Но я сомневаюсь, что биологического родства достаточно, чтобы сделать человека отцом. А как же участие в жизни ребенка? Да, он дал сперму, но на этом все. Я всегда считала, что в родительские обязанности входит много чего еще.
Арчи помолчал, дожидаясь, когда Энди закончит разливать кофе.
– Ты говорила, что в детстве твоей мамы часто не было рядом.
– И сейчас нет.
– Но ты все равно считаешь ее матерью, хотя не она тебя воспитывала.
– Да, правда, – согласилась Нина и пожала плечами. – Наверное, есть столько же способов быть матерью, сколько и матерей. Моей не было рядом физически, но она присылала крутые открытки.
Открытки были неотъемлемой частью ее детства, о которой она совсем позабыла. Они приходили раз иди два в месяц с коротким посланием («Тебе бы здесь не понравилось», «Повсюду пахнет сыром» или «Тошнит уже несколько дней, но погода хорошая») и крупной, с завитушками подписью «Мама». Они с Луизой разглядывали фотографию, изучали марки и вешали открытки на холодильник. Нина задумалась, куда же они делись, но потом вспомнила, что срезала марки и отдала их пятнадцатилетнему мальчику, в которого была влюблена. В плане подката это был полный провал: он посмотрел на нее странно, поблагодарил и больше никогда с ней не разговаривал. А теперь она даже не могла вспомнить, куда делись сами открытки. Она переключила внимание обратно на Арчи.
– Но о твоем… нашем… отце я только две недели назад впервые услышала. Для серийного изменщика он на удивление хорошо сдержал слово, – озвучила она свое мнение и горестно улыбнулась.
Арчи не стал улыбаться:
– У меня все еще в голове не укладывается, хотя мне сложно понять, почему, если ты улавливаешь мою мысль. Он изменял первой жене… Почему я верил, что он не изменял моей матери?
Нина скорчила гримасу:
– Потому что любил ее?
Арчи пожал плечами:
– Не думаю, что его измены были связаны с женами и с тем, как он к ним относился. Мне кажется, ему просто начинали нравиться другие женщины и он эгоистично следовал своим желаниям. Мы как-то говорили об этом, когда я вырос и сам собрался жениться. Моя жена… – внезапно он зарделся. – Настоящая красавица, как ты могла заметить. Когда мы только поженились, я был по уши в нее влюблен, да и сейчас тоже. Но папа как-то сводил меня поужинать и сказал, что однажды я ей изменю.
– Откуда ему было это знать?
Губы Арчи искривились.
– Он и не знал. Просто искренне полагал, что каждый муж изменяет, может быть, и каждая жена. Сказал, что зов плоти слишком силен. Типа бессмысленно ему сопротивляться.
– По-моему, это преувеличение. Откуда взялась такая уверенность?
– Не знаю. Мне кажется, основой его убеждений служила вера в важность секса. Он думал, что секс – движущая сила каждой истории, каждого значительного события.
– Ты не согласен.
– Не знаю. Думаю, это было движущей силой для него, – подчеркнул Арчи и посмотрел на Нину. – Заметь, он ни в чем не знал недостатка: ни в сексе, ни в женщинах, ни в сигаретах, ни в деньгах, ни в выпивке. Он много пил – ты же знаешь? Он был алкоголиком. В детстве я этого не понимал, но теперь, когда оглядываюсь назад, это кажется очевидным. Он всегда плохо себя чувствовал по утрам: дрожал, когда просыпался, и подолгу сидел в ванной. Мама говорила, что у него низкий уровень глюкозы, и обращалась с ним как с младенцем, приносила апельсиновый сок.
Сделав небольшую паузу, Арчи отпил кофе и задумчиво произнес:
– Но самом-то деле у него было похмелье, и он не мог дождаться, когда доберется до работы и снова выпьет.
– Интересно, – вставила Нина. – Хорошо, что я не так много пью.
В голове внезапно всплыло воспоминание о поцелуе с Томом.
Арчи кивнул.
– Думаю, Бекки с Кэтрин перестали пить еще в юности, насчет остальных не уверен, – он допил кофе и оглянулся в поисках Энди. – Это же передается по наследству, знаешь?
Нина согласно кивнула.
– Так ты это сделал?
Арчи нахмурился:
– Что?
– Изменил жене?
Он отрицательно покачал головой.
– Пока нет. Но теперь, когда я знаю о тебе, меня тревожит, что это может быть заложено в генах, как пьянство. Если он не владел собой, то, возможно, и со мной случится то же самое. Я так раньше не считал, но ты перевернула мои представления, – он поймал взгляд Энди и жестом попросил налить им еще кофе. – Прости, я знаю, ты не виновата.
Пожав плечами, Нина продолжила:
– Но ты думал, что он не изменял твоей матери. Ты думал, что могут быть исключения.
– Да, потому что она умерла молодой. Я думал, может, он все же как-то умудрился продержать свои причиндалы в штанах достаточно долго. Но нет. Он изменил ей с твоей мамой и кто знает, с кем еще, задолго до ее болезни.
– Да, но посмотри на меня. Моя мама не может оставаться в одном месте дольше месяца, а я практически не выезжала из штата. То, что он был козлом, еще не означает, что и ты будешь.
– Может быть.
Нина попыталась сменить тему:
– Когда у вас пополнение?
– В следующем месяце, – без промедления ответил он, достал телефон и принялся листать фотографии. – Это мой сын Генри, а это Бекка.
На фото были изображены очаровательный малыш в крошечных очках и красавица-блондинка, с которой Нина познакомилась в кабинете у поверенного. Оба улыбались в объектив, как придурочные.
– Они выглядят счастливыми, – сказала Нина.
– Это так. Надеюсь, они останутся счастливыми еще долгие годы, – ответил Арчи, отложил телефон и потер лицо. – Ты когда-нибудь боялась, что все испортишь?
– Что, например? То есть, да, конечно, все время боюсь, но что именно ты имеешь в виду?
– Я боюсь, что потеряю контроль над своей жизнью, допущу какую-нибудь ужасную ошибку и все разрушу. Не знаю, почему, но последнее время все так тяжело. Бекка беременна, Генри всего два года, а тут еще работа… – он положил руки на стол, но недостаточно быстро, чтобы Нина не заметила, как они трясутся.
– У тебя бывает тревожность? – спросила она.
Он кивнул.
– Да. Раньше было хуже, но теперь я принимаю успокоительное. А у тебя?
Она кивнула.
– Тоже. На случай, если станет совсем плохо, у меня есть «Ксанакс», и иногда до этого доходит. Я справляюсь, когда удается держать жизнь под контролем, но не очень хорошо переношу сюрпризы, – призналась она и перевела дыхание. – Можно сказать, меня легко выбить из колеи. У меня нет колодца спокойствия. Скорее, у меня мелкая лужица спокойствия, и она, чуть что, испаряется. Не уверена, что метафора удачная.
Арчи улыбнулся в ответ на проскользнувшую у нее ухмылку.
– В моей семье колодец спокойствия у жены. Настоящее озеро спокойствия. Я, скорее, как ты, – сказал он и слегка пожал плечами. – Папу никак нельзя было назвать спокойным, наоборот, он легко приходил в возбуждение. И его кровь, смешавшись с цианидом, что содержится в жилах Элис, произвела на свет и Кэтрин, просто ходячий кошмар, и Бекки, маму Питера, добрейшую женщину на Земле. А в следующем поколении идут совершенно замечательные Питер с Дженнифер и психопатка Лидия. Забавная штука – генетика, правда?
Нина положила ладони на стол напротив него:
– Смотри, у нас одинаковые руки.
– Мои больше.
Она подняла на него взгляд:
– Да ладно, Шерлок.
Он засмеялся:
– Я даже не знаю, зачем тебе все это рассказываю.
– Потому что я твоя сестра?
– Да, наверное. И ты не перестанешь быть моей сестрой, даже если узнаешь про мою тревожность. Я… мне показалось, что, может быть, ты поймешь.
Он уткнулся взглядом в столешницу.
Энди принесла кофе. Нина сделала глоток и вытерла рукавом пенку с губ.
– Пойму, почему ты был в шоке, когда узнал что-то неприятное о человеке, который, признаемся честно, и раньше доставлял кучу хлопот…
Арчи кивнул.
– Любой поймет, разве нет? Неделю назад я никак не могла взять в толк, почему я, ребенок смелой талантливой путешественницы, уродилась такой нервной, стеснительной, боящейся хотя бы на шаг выйти из зоны своего почтового индекса. Теперь я понимаю, откуда взялись эти качества, но еще я унаследовала потенциальный алкоголизм и неспособность хранить верность, так что нельзя сказать, что мне повезло.
Арчи внезапно ухмыльнулся, и любой, кто увидел бы их в это мгновение, сразу бы понял, что они родственники.
– Да, примерно так обстоят дела. А еще ты унаследовала деньги.
– Пока неизвестно. И вряд ли Лидия даст мне их получить.
Арчи закатил глаза:
– Лидия злится постоянно, просто сегодня объектом ее гнева оказалась ты. Жаль, конечно, ведь она такая умная. Мозг как капкан, но, к сожалению, она использует его лишь для того, чтобы копить воображаемые обиды.
– Класс! Какая у тебя чудесная семья, – неспеша и с выражением произнесла Нина, строя из пакетиков сахара башню.
– У нас, – с ухмылкой поправил Арчи. – Ты тоже член семьи.
Он ткнул пальцем в башню из пакетиков и все разрушил.
– Нет, если я этого не хочу, – Нина хлопнула его по руке и принялась строить заново.
Арчи попросил счет.
– Удачи с тем, чтобы запихнуть этого кота обратно в мешок, – он посмотрел на ее руки. – Ты не замужем?
– Нет. У меня сейчас нет времени на парня.
– Печально.
– Правда? – Нина подумала о Томе. – Я встречаю разных людей, но пока не нашла человека, ради которого была бы готова все бросить.