– Ты, – сказала она, и теперь он завилял хвостом уже по-настоящему, – хороший мальчик, мы с тобой подружимся.
Она поцеловала его в нос, а он в ответ вежливо лизнул ей подбородок. Спустив его на пол, Бекки открыла дверь во двор. Все молодые собаки рванули туда, стали бегать кругами и знакомиться. Люди смотрели, завидуя тому, как легко им это дается.
Бекки села и погладила по голове одну из старых собак, которая, положив тяжелый подбородок ей на колено, смотрела на нее снизу вверх.
– Проблема с отцом была в том, что он постоянно исчезал. Он то и дело давал обещания и в последний момент находил причину их нарушить. В конце концов мы уже перестали чего-либо от него ждать. Если слишком сильно что-то сгибаешь, оно ведь ломается, правильно? – она посмотрела на Нину, и взгляд ее добрых глаз от воспоминания сделался холоднее. – Мой первый муж, отец Питера с Дженнифер, был таким же.
Нина посмотрела на Питера с Джоном: те пили чай и слушали. У них явно были хорошие взаимоотношения.
– Сколько тебе было, когда твой отец ушел? – спросила она Питера.
Мама ответила за него:
– Ему был год, Дженни – три. Они его не помнят.
– Вы с ним не общаетесь?
– Нет, – Бекки немного помолчала, как будто подумывала что-то добавить, но не стала.
– К счастью для всех заинтересованных лиц, – сказал Джон, потягиваясь, потом взъерошил Питеру волосы, как будто ему все еще было три. – Я появился через двадцать минут после того, как он ушел, и все наладил.
– На самом деле это произошло через несколько лет, но сути дела не меняет, – сказала Бекки, все еще гладя собаку.
– Джон – мой отец, – пожал плечами Питер. – Лучше него никогда не было.
Джон скорчил рожу, но Нина видела, что он тронут.
– Гораздо проще взять на себя заботу о ребенке, который так мил, что старые леди при одном только взгляде на него падают в обморок, – ответил он ворчливо. Посмотрел на Нину. – Когда ты отчим, ты знаешь, во что ввязываешься. Я видел красивую женщину с двумя замечательными детьми и неимоверным количеством животных. Наверное, отцу Питера хотелось иной жизни, но для меня это был предел мечтаний, – он посмотрел на жену. – Я чувствую жалость к нему каждый день, – он помолчал. – Кроме тех моментов, когда на меня кого-то тошнит, и тогда я чувствую жалость к себе.
В дверь кто-то заскребся, и, повернувшись, они увидели за ней Бориса, новую собаку. Бекки впустила его, и пес подставил голову ей под руку, как будто они были созданы как две части одного целого. Он посмотрел на нее глазами цвета топленого шоколада, и она сказала, глядя на него, но обращаясь как будто к мужу:
– Требуется смелость, чтобы вступить в разрушенную семью, но иногда оказывается, что именно ты – тот клей, который был ей нужен, – потом она перевела взгляд на Нину. – Уверена, что не хочешь собаку? Этот пес – такой душка.
Питер засмеялся:
– Ты же знаешь, что оставишь его себе, мам.
Джон кивнул:
– У нее слабость к пастушьим собакам. Как только видит кого-нибудь черно-белого и смышленого, тут же становится пластилином у них в лапах.
Ухмыльнувшись, Бекки почесала пса за ухом.
– Ну, если уж на то пошло, в семье всегда найдется место для еще одного члена, – она посмотрела на Нину и улыбнулась ей. – Даже, если ты – не собака.
Глава 19в которой Нина идет на свадьбу
Как женщина, которой скоро исполнится тридцать, Нина побывала на многих свадьбах. Последние годы ей каждое лето приходилось иметь дело с унылой вереницей сухих куриных грудок, размокших канапе, натужных разговоров с относительными незнакомцами и неуклюжих танцев с людьми, которых она смутно помнила со студенческих времен. Однако сразу же по прибытии на свадьбу сестры Лили – Рэйчел – Нина поняла, что это торжество будет иным.
Первым, что навело ее на эту мысль, стал верблюд. Он стоял, привязанный длинной веревкой к дереву на краю большой поляны, в традиционной раджастанской попоне для верблюдов, с кистями, самоцветами и таким потрясающим орнаментом, что вокруг собралась толпа. Конечно, это была толпа детей, но все-таки.
Заметив в толпе Аннабель, Нина подошла к ней.
– Привет, – небрежно бросила она. – Твой верблюд?
Аннабель, в блестящем платье и с кошачьими ушами, удивленно посмотрела на Нину.
– Я думала, Клэр выдумывает, что ты придешь, – сказала она. – Но я очень рада, что ты здесь. Можем поговорить о книгах попозже. У меня есть вопросы.
– Отлично, – сказала Нина. – Так что с верблюдом?
Аннабель пожала плечами:
– Это не мой. Он пришел на свадьбу.
– Его пригласили?
– Нет, – ответил кто-то у нее за спиной, и, обернувшись, Нина увидела Лили, стоявшую позади со смеющимся, но смиренным лицом. – Кто-то из гостей послал его вместо себя, а я понятия не имею, чем его кормить. Человек, который его привез, просто вывел его из кузова для перевозки лошадей, вручил мне веревку и сказал, что вернется через три часа, – она посмотрела на Нину. – Ты же видела приглашения, там не указано, что можно прислать вместо себя верблюда.
Верблюд повернулся к ним, задумчиво осмотрел и снова отвернулся, решив, что они не представляют никакого интереса.
– Ну, – сказала Нина, оглядывая ковры и подушки, – он соответствует тематике мероприятия. По крайней мере, не привел с собой даму.
Подошел высокий человек с двумя ведрами воды и поставил их перед верблюдом. За ним следовала младшая сестра Аннабель, Клэр.
– Привет, Нина, – сказала она. – Ты уже познакомилась с верблюдом? Правда, он лапочка? Нам не сказали, как его зовут, но я называю его Горбунком. Ты знаешь, что на самом деле верблюды не хранят в горбах воду, там просто жир? Как в сиськах.
У нее за спиной Лили спрятала лицо в ладони, а высокий человек фыркнул.
Нина кивнула:
– А ты знаешь, что они могут одним глотком втянуть 150 литров воды?
Высокий человек нахмурился.
– Наверное, нужно было принести ведра побольше, – произнес он с акцентом и улыбнулся Нине. – Простите, нас не представили. Меня зовут Эдвард.
– Это Нина, – сказала Клэр. – Моя гостья. Я пригласила.
Эдвард кивнул:
– Отлично, спасибо, что пришли. Клэр, пожалуйста, найди, куда посадили Нину и покажи ей ее… э-э… ковер.
Клэр взяла Нину за руку:
– Пошли, посмотрим план рассадки. Представление скоро начнется.
Нина последовала за ней:
– Я так и не поняла, что это за верблюд.
– Я тоже. Но мама говорит, что тетя Рэйчел знает много странных людей по всему миру, потому что она контрабандистка и возит редкие красивые вещи, – сказала девочка. Последние слова она произнесла слитно, поэтому у нее получилось «редкиекрасивыевещи». Потом она подняла взгляд на Нину и скорчила рожу. – Но его дали не насовсем, только посмотреть.
– Вот незадача.
– Точно, – согласилась Клэр, помедлила, а потом добавила, понизив голос: – Но я думаю, что, может быть, верблюд останется.
Нина увидела, как завертелись у нее в мозгу шестеренки.
Они добрались до другого края поляны, и Клэр потянула Нину к большой доске с планом рассадки. На поляне было полно народу: все разглеглись в точности так, как планировала невеста. Пока все выглядело сносно.
Клэр стала разглядывать доску:
– Ты где?
Посмотрев поверх ее головы, Нина сразу заметила свое имя.
– Я на ковре номер четырнадцать. А вместе со мной… Майк и Энджи, Элоиза и Фрэнсис, Фрэнсис и Майкл, – прочитала она имена своих соседей и с улыбкой посмотрела на девочку. – Два человека по имени Фрэнсис?
Клэр кивнула:
– Их легко различить. Одна крупнее другой.
– Но я же не могу использовать одно имя для обеих?
– Можешь, – ответила девочка. – Потому что их легко различить.
Нина знала, что в разговоре с маленькими детьми иногда наступает момент, когда лучше просто согласиться.
– Это хороший ковер, – сказала Клэр тоном метрдотеля, подводящего гостя к особому столику. – Там все из садового клуба, кроме другой Фрэнсис, это мамина подруга.
Нина придала лицу дружелюбное выражение, готовясь к встрече с незнакомцами. Почему-то эта перспектива не вызвала в ней тревоги, как обычно. Наверное, на свежем воздухе ощущаешь себя более расслабленно. Возможно, ей стоит переехать в палатку.
– Привет, Клэр, – сказала крупная дама средних лет, сидевшая на ковре, к которому направлялись Клэр с Ниной. – Я думала, ты будешь подружкой невесты.
– Так и есть, – сказала Клэр.
– Разве тебе не пора идти наряжаться?
– Я уже нарядилась.
И дама, и Нина посмотрели на Клэр, которая, как только сейчас поняла Нина, была в пижаме со Свинкой Пеппой и длинной розовой комбинации поверх нее. Вроде той, что была у Элизабет Тейлор в «Кошке на раскаленной крыше», с кружевами и тонкими лямками.
– Прекрасно выглядишь, – сказала другая дама, показавшаяся Нине смутно знакомой. – Наверное, это твое любимое платье.
– Да! – просияла Клэр, радуясь, что нашла кого-то, кто понимает. Потом повернулась к Нине. – Это Фрэнсисы, – запнулась и попыталась снова. – То есть Фрэнсис. Две Фрэнсис, – она вздохнула. – В общем, у них одно и то же имя.
Обе дамы улыбнулись. Та, что постарше, протянула руку.
– Я Фрэнсис, из садового клуба, – сказала она. – А это моя жена, Элоиза.
Другая женщина, похожая на первую, лениво помахала Нине.
– А я – Фрэнсис, школьная подруга, – сказала вторая Фрэнсис. – Ты случайно не работаешь в магазине «У рыцаря» в Ларчмонте?
– Да, там. Меня зовут Нина Хилл, – ответила Нина и старательно пожала руки им обеим.
Школьная подруга Фрэнсис просияла:
– Конечно, я часто тебя там вижу. Я живу за углом, мы с детьми заходим не реже раза в неделю.
Теперь Нина ее узнала. В ее голове Фрэнсис была помечена как «нехудожественная литература и пособия по воспитанию детей», потому что именно такие книги она покупала, а ее дети (Нина с трудом, но вспомнила) были помечены как «подростковая литература», «детская литература» и «книжки с картинками». Фрэнсис была из тех женщин, в обществе которых чувствуешь, что тебе рады, даже если встреча происходит при странных обстоятельствах. Она была в джинсах и толстовке с капюшоном – нетипичный наряд для свадьбы, но в приглашении было сказано: «Стиль одежды на выбор гостя». Фрэнсис поймала взгляд Нины и улыбнулась.