Том смотрел себе под ноги, чтобы не запнуться о ковер.
– Я больше похож на него. Он… нормальный. Ему нравится следить за мамой, подбадривать ее, но он не готов ломать себе ноги.
– А она часто ломает ноги?
Том отрицательно покачал головой:
– Последнее время нет.
Они пересекли поляну и теперь стояли, глядя на танцующих.
Том повернулся к Нине:
– Не хочешь потанцевать?
Нина отрицательно покачала головой:
– Я не очень хорошо танцую. Мне нравится музыка, но я начинаю нервничать и лажаю.
«Как будто мне нужно было подчеркнуть свою нелюбовь к приключениям», – подумала она.
Зазвучала медленная мелодия. «Girl Talk» певицы Джули Лондон.
Том улыбнулся:
– Невозможно налажать в медленном танце. Пойдем.
Нина покачала головой, но позволила затащить себя в круг танцующих.
– Это самая сексистская песня в мире.
– Да, – ответил Том, прижал ее к себе и начал танцевать. – Так и есть, но следуй за мной и не думай об этом.
– Я не могу не думать, – сказала Нина, но при этом стала двигаться в такт, наслаждаясь его руками у нее на талии. Ей тоже пришлось положить руки ему на талию, потому что он был слишком высоким, чтобы обнять его за шею. – «Мы болтаем о волосах и ссорах соседей»… ну серьезно.
– Зато какой у нее голос, – сказал Том, склонив голову, чтобы она услышала его сквозь звук музыки. – Ее голос – самое прекрасное, что есть на свете.
Улыбнувшись, Нина подняла на него взгляд:
– Это правда. У нее действительно…
И тут он ее поцеловал. Как следует. И хорошо, что в этот момент он держал ее в объятиях, потому что у нее подкосились ноги.
В стороне от танцующих Клэр повернулась к маме и протянула ладошку:
– Я же говорила!
Лили вздохнула и достала из кармана мармеладного червяка:
– Ладно, ты победила.
Клэр стала жевать, наблюдая за Ниной и Томом, которые все еще целовались.
– Я знала, что они сейчас поцелуются. Я это видела.
– Откуда тебе знать? Тебе всего шесть.
– Я видела тебя с Эдвардом. Когда люди собираются поцеловаться, они сначала делают это глазами, – пожала плечами Клэр. – За километр видно.
Том с Ниной разъединились и молча посмотрели друг на друга. Клэр снова протянула ладонь:
– Видишь, все еще целуются. Мармеладку мне.
Лили шлепнула мармеладного червяка в руку дочери.
Клэр сунула его в рот:
– А теперь снова в губы.
Глава 20в которой Нина чуть больше открывается
– Вау, – сказал Том, заходя в квартиру Нины. – Вот это я понимаю, стеллажи.
Нина держалась сзади, глядя, как он входит в ее пространство, как смотрится у нее дома. Она редко приводила домой парней. Обычно приходила к ним сама, чтобы в любой момент можно было уйти, если что. Нет ничего неприятнее, чем выставлять кого-то за дверь посреди ночи или притворяться до утра, что все хорошо, хотя свидание не удалось. В душе шевельнулась тревога, но Том повернулся, улыбнулся Нине и сразу стало спокойно.
– Наверное, им столько же лет, сколько флигелю. Таких больше не делают, – он провел руками по краю полки.
Нина улыбнулась:
– Не помню, чтобы кто-нибудь когда-нибудь хвалил стеллажи. Обычно люди обращают внимание на книги.
– Да, их много, – ответил он, все еще разглядывая полки.
– Хочешь выпить? – Нина проверила, есть ли у нее вино или пиво, но ничего такого не оказалось.
– Нет, спасибо, – ответил он и, подойдя к ней со спины, обнял руками за талию. Она была маленькой, эта женщина, но сильной. Он чувствовал, как движутся у него под ладонями мышцы, когда она повернулась, чтобы снова его поцеловать. В ее действиях не было нерешительности ни во время танца, ни на свадьбе, ни в машине по дороге сюда, ни сейчас. Он прижал ее к себе, усиливая объятия, и почти оторвал от пола. Внезапно в лодыжке вспыхнула острая боль, и он с возгласом отстранился.
Посмотрев вниз, Нина засмеялась, увидев на полу кухни маленького кота, прижимавшего уши к голове и дергавшего хвостом.
– Ой, прости. Это Фил. Есть хочет.
Том наклонился погладить кота, и тот зашипел на него.
– Думаю, дело не в голоде, он просто меня ненавидит.
Нина положила кошачий корм в маленькую металлическую миску и покачала головой.
– Нет, он любовник, а не боец, – она положила миску на пол, и Фил принялся есть. – Видишь? Просто голодный.
Том попытался обойти Фила, но тот резко обернулся и снова вонзил зубы ему в лодыжку.
– Ой, – сказала Нина. – Я ошиблась. Он тебя ненавидит.
Наконец Фил дал Тому пройти, и они переместились в гостиную зону. Том сел в гигантское кресло и притянул Нину к себе на колени.
– Здесь ты проводишь все свое время? – спросил он между поцелуями.
– Да, – ответила она, – это мое любимое место в мире.
Когда она, оседлав его колени, стянула платье через голову, до Тома снова донесся запах лимона с медом, и он прижался губами к ее животу.
– Вот только, – сказала она, расстегивая пуговицы у него на рубашке, – я никогда не занималась… этим… здесь.
Закончив с рубашкой, она принялась за ремень, расстегнула его и вытащила из брюк.
– Ты меня удивляешь, – сказал Том и поднялся, чтобы стряхнуть джинсы, удерживая ее на весу, в то время как она обхватила его ногами за пояс. Потом он повернулся и усадил ее в кресло, а сам опустился на ковер на колени перед ней. – Оно же идеально для этого подходит.
Склонил голову к ее животу, он стал спускаться вниз.
– О, – произнесла Нина, закрывая глаза и запрокидывая голову. – Ты прав… – ее голос на миг прервался. – Идеально.
Проснувшись на следующие утро, Нина сквозь высохшие линзы увидела орудующего на кухне Тома. Она улыбнулась, вспоминая, как все прошло. В кои-то веки ей не хотелось уйти или выпроводить его, а хотелось повторить все заново.
Обернувшись, он увидел, что она на него смотрит.
– Доброе утро, красотка, – сказал он. – Кофе?
Она кивнула.
– Я уже сходил на улицу и раздобыл нам завтрак, – сказал он. – И помирился с твоим безумно ленивым котом.
Нина заметила, что Фил что-то уплетает, стоя на кухонной стойке.
– Как ты это сделал?
– С помощью старой доброй взятки, – ответил Том, подходя к ней с двумя кружками кофе. – Выяснилось, что он совсем не против делиться тобой после подношения в виде органического копченого лосося, – он сел на пол рядом с кроватью и потянулся поцеловать ее. – Как ты?
Сделав глоток кофе, она улыбнулась ему:
– Хорошо. А ты?
– Очень хорошо, – улыбнулся он в ответ. – Прошлая ночь была потрясающей. Ты потрясающая.
Она отдала ему обратно кружку и приподняла одеяло.
– Возвращайся в кровать, – сказала она. – Я придумала, что еще потрясающего мы можем сделать.
Ухмыльнувшись, он скользнул к ней в постель.
Несколько часов спустя им удалось выбраться из квартиры, и теперь они гуляли, держась за руки, по бульвару Ларчмонт, облачившемуся в свой лучший воскресный наряд. По воскресеньям Нине ее район нравился больше всего, потому что полгорода съезжалось сюда на фермерский рынок. Все эти люди сражались за ограниченные парковочные места и наполняли свои экологически правильные авоськи чрезмерно дорогими продуктами.
Том повернулся к Нине:
– Ты голодна?
– Не особо, – ответила она. – Но я всегда готова съесть мороженое.
Он улыбнулся и легонько поцеловал ее в губы.
– Тебе не кажется, что ты и так уже достаточно сладкая?
Она скорчила рожу:
– Может, я и сладкая, но содержится ли во мне набор тщательно подобранных ингредиентов? Сомневаюсь.
– Весомый аргумент, – согласился он. – И потом, что делать, если ты потеряешь сознание от недостатка ванили?
– Вот именно, – ответила она. – Если я сейчас же не приму дозу мороженого, случится катастрофа.
Они свернули в один из двух, да, двух магазинчиков мороженого ручной работы на бульваре. Иногда Нина представляла, как по ночам работники магазинчиков выходят на улицы с черпаками наголо или выкатывают гигантские катапульты и мечут друг в друга огромные шары ледяной смерти, сражаясь за звание ларчмонтовского короля мороженого. Все это происходит под звуки мелодии фургончика с мороженым, написанной Эннио Морриконе. И в середине августа мороженое тает на раскаленном асфальте, а по сточным канавам бегут сливки.
Пока Нина с Томом стояли в невозможно длинной очереди, она рассказала ему эту свою фантазию. Он внимательно выслушал, кивнул, когда она упомянула катапульту, и поджал губы, представляя, каково придется после этой бойни дворникам. Потом вздохнул и так страстно поцеловал ее, что разговор в очереди застопорился, потому что люди стали восхищаться его техникой. Наконец он отпустил ее и сказал:
– Ты просто чокнутая, Нина Хилл, и я сомневаюсь, что когда-нибудь разберусь, что творится в твоей голове.
Нина кивнула, переведя дыхание.
– Ну и хорошо, – сказала она, хотя в тот момент все мысли у нее в голове были сосредоточены только на нем. Конечно, сообщать ему об этом было необязательно.
Потом она заказала шарик мороженого со вкусом соленого арахисового масла с шоколадной крошкой, а Том – ежевичного печенья. После они вышли на улицу, сели на лавочку и принялись лизать мороженое и разглядывать прохожих, наслаждаясь тем невероятным ощущением, которое появляется, когда переспишь с кем-то, с кем давно хотелось, и секс оказался еще лучше, чем ожидалось.
Проходившие мимо люди радовались жизни, что свойственно жителям Лос-Анджелеса, по крайней мере в этом районе. Они были здоровыми, подтянутыми, красивыми и воплощали мечту в жизнь или хотя бы пытались воплотить. Стояло воскресенье, и люди набирались энтузиазма на предстоящую неделю. Каждое утро их будут ждать потенциальные разочарования (никто не перезвонит, не позовет на собеседование, на кастинг), но они все так же бодро отправятся в обеденный перерыв на йогу, выпьют овощного сока и будут с нетерпением ждать следующей возможности совершить Прорыв и добиться Успеха. Может, именно на этой неделе они встретят Того Самого. Лос-Анджелес держался на юношеском оптимизме, эндорфинах и заглавных буквах.