Том поглощал свой рожок молча, что не могло не радовать Нину. Во-первых, ее собственное мороженое заслуживало внимания, а во-вторых, ее любимым звуком была тишина. Но, к сожалению, так не могло продолжаться долго, и в какой-то момент Том заговорил.
– Мне очень нравится твое имя, – сказал он. – Тебя назвали в честь кого-то из родных?
Нина засмеялась:
– Ну, еще месяц назад моими родными были только мама и няня, которая меня воспитала, так что нет, меня назвали в честь девушки с фотографии.
– Фотографии? – он вопросительно посмотрел на нее, и Нина решила объяснить.
– Моя мама – фотограф. У Рут Оркин есть знаменитая фотография «Американка в Италии». Девушку на ней звали Нинали, и маме всегда нравилось это имя, – сказала Нина и пожала плечами. – А еще ей нравятся рисунки Гиршфельда, знаешь, где он прячет имя «Нина»… – она запнулась. Ее мороженое текло, Том смотрел на нее во все глаза, и, возможно, она казалась ему занудой.
А Том не мог отвести от нее взгляда. Ее голос звучал, как колокол, гораздо ниже, чем у большинства женщин. И он представлял, как акустические волны отскакивают от его кожи, вспоминал, как она произносит его имя, и в этот момент сильнее всего на свете ему хотелось вернуться обратно в ее квартиру.
Он покраснел и даже кашлянул.
– Ты что-то спросила? – кашлянул. – Прости, я прослушал, что ты говорила.
Рот Нины искривился.
– Вау, наверное, было не так уж интересно.
Он забормотал:
– Нет, неправда. Ты рассказывала о фотографии, о своем имени… Меня отвлек твой голос… – он взял ее за руку. – Честно говоря, глядя на тебя, я теряю голову. Можно, мы вернемся к тебе? – он понизил голос. – Пожалуйста…
Засмеявшись, Нина встала.
– Хорошо, – сказала она. – Думаю, на сегодня мы вдоволь нагулялись.
– От чего умер твой отец?
Вечерело, Том лежал, глядя в потолок, а голова Нины покоилась у него на плече. Последние несколько часов они почти не разговаривали, но теперь устали и были готовы к беседе.
Нина пожала плечами, прижимаясь к нему, щекоча волосами его шею.
– От сердечного приступа.
– И ты действительно ничего о нем не знала?
– Да. Теперь это кажется странным, но тогда я как-то не задумывалась.
– То есть ты в каком-то смысле сирота.
– Не совсем. Мама много путешествовала по работе, но она часто звонила и иногда навещала. Отца у меня не было, но моя няня была ничуть не хуже – даже лучше – любой биологической матери, которая у меня могла бы быть. Меня вырастили не в коробке.
– Правда?
– Нет, неправда, – ответила Нина. – На самом деле мне повезло. Первые несколько лет у меня была коробка из-под банок со сгущенкой, но потом, когда я так выросла, что больше не могла в ней выпрямиться, мне дали коробку из-под холодильника.
– Они крепкие, коробки из-под холодильников, – Том знал, что она просто пытается отшутиться, но не хотел давить. – И это объясняет, почему тебе удобно спать на такой узкой кровати.
Ему самому места было недостаточно, но он приспособился.
Нина кивнула, ей нравилась готовность Том поддерживать легкомысленную беседу. Легкомысленность – крайне недооцененное качество.
– Мой холодильник был сделан в Европе, так что к нему прилагалась особо крепкая коробка, чтобы он не повредился при перевозке.
– Круто.
Она покачала головой.
– Ничего крутого, это был мой дом, понимаешь? – она помолчала. – На самом деле я выросла здесь, в этом районе. Я почти ни разу в жизни не выезжала из Лос-Анджелеса.
Он засмеялся:
– Может, тебе все-таки нужна особо крепкая коробка, чтобы не повредиться при перевозке.
Нина улыбнулась и спросила:
– Ты много путешествуешь?
Он отрицательно покачал головой:
– Нет. Я вырос в Пасадине, там же поступил в колледж, потом перебрался за двадцать пять километров в Лос-Анджелес. В честь окончания колледжа я, как и все, проехал с друзьями на машине через всю страну. Потом вернулся домой на самолете.
– Я такого не делала.
– Можешь сделать теперь.
– У меня нет машины. И есть кот, – засмеялась она. – Свирепый ревнивый кот. Да, мне и не хочется никуда ехать, – она слегка проголодалась и рассеянно подумала, что, возможно, им стоит встать и пойти поужинать. – А у тебя какой папа?
Том ответил:
– Вполне обычный. Как я уже говорил, он спокойнее мамы.
– Да, но каким он был отцом? Когда ты был ребенком.
Том нахмурился, задумавшись:
– Наверное, хорошим. У меня ведь он один. Трудно его с кем-то сравнивать. Однажды он спас моей сестре жизнь.
Нина вздернула брови:
– Высосал змеиный яд?
Том ухмыльнулся:
– Нет, воспользовался приемом Геймлиха в «Макдональдсе». По рассказам, она подавилась куриным наггетсом, и он спас ее с помощью этого приема, а вылетевший кусок курицы с такой силой ударил моего брата в глаз, что пришлось срочно вести его к врачу. Ему поцарапало панировкой роговицу. Потом ходил в школу с повязкой на глазу.
– Отличная история.
Том согласно кивнул:
– Да, и довольно типичная для нас. У нас в доме всегда что-нибудь приключалось. В целом у меня было счастливое детство. Родители часто ругались, но всегда мирились и никогда не переставали любить друг друга, ну, ты понимаешь. Они были… преданы друг другу и нам.
– А твои брат с сестрой?
– Замечательные. Ричард женился, как ты сама знаешь, ведь ты была там.
– Точно, – сказала Нина.
– Эй! – внезапно воскликнул Том. – Это значит, что их годовщина будет и нашей!
Повисла пауза.
– Если мы продержимся год, – сказала Нина.
– Да, – ответил Том. – Может, ты от меня устанешь.
Нина посмотрела на свою руку, лежавшую у него на груди. Поджала пальцы.
– Или ты от меня. Я не занимаюсь ничем интересным.
Том уставился в потолок, пытаясь придумать, как уйти от темы.
– Может, нам выпало только одно восхитительное воскресенье, а потом на нас упадет пианино.
– На обоих одновременно?
– Нет, два разных пианино, в разных местах, чистое совпадение.
Нина подумала над этим, чувствуя, как грозившая ее поглотить тревога постепенно сходит на нет.
– Мне всегда хотелось так умереть. Или от упавшего сейфа. Как в «Хитром койоте и Дорожном бегуне».
– Мне подошла бы любая смерть из «Дорожного бегуна». Бежать так быстро, что не заметить края утеса, потом на секунду застыть в воздухе с табличкой «Упс» и упасть вниз…
– Забежать в нарисованную на скале дыру и быть сбитым поездом, которого вообще не должно было там быть.
– Увидеть, как птица съедает взрывающиеся семена и с ней ничего не происходит, а потом самому попробовать одно и взорваться.
– Да, любая из этих смертей хороша.
– Достойный конец нашему великому роману, – Том чувствовал, как она расслабляется у него под рукой. С этой женщиной приходилось вести себя осторожно. Чуть что, и она напрягалась, хотя в постели им было так легко друг с другом, словно они были на одной волне. А вот после секса земля была усеяна минами.
Он сжал ее за плечо:
– Хочешь есть?
Она кивнула, дивясь тому, что его присутствие каким-то непонятным образом рассеивало ее тревогу. Каждый раз, как она начинала паниковать, негативные эмоции словно разбивались о высокую прочную стену, которой был он. Конечно, он делал это неосознанно, по крайней мере, так она думала, но суть в том, что он казался настоящим, а ее тревожность рядом с ним – всего лишь иллюзией.
– Мне нужно еще поупражняться, чтобы нагулять аппетит, – ответила она, скользнув рукой под одеяло.
Улыбнувшись, он поймал ее руку до того, как она достигла цели.
– Нет. Давай оставим место для десерта, – ответил он и спустил ноги с кровати. – Мне не хочется, чтобы ты пришла в плохое настроение из-за недостатка сахара в крови и мы поругались в первый же день, – он потянул ее вверх. – Позволь мне о тебе позаботиться.
Вздохнув, она кивнула и встала.
Глава 21в которой Нина приносит пользу
Полли пришла в восторг, хотя, по правде говоря, это было ее обычное состояние.
– Как романтично, – сказала она. – Сначала вы были врагами, потом поцеловались, но ты все испортила…
– Эй! – возмутилась Нина.
– Потом снова встретились на свадьбе, и ваши судьбы сошлись.
Нина поморщилась:
– Сходятся звезды, а не судьбы.
Полли поморщилась в ответ:
– Какая разница?
– Да никакой.
– Вы собираетесь увидеться снова?
Нина кивнула. Потом покачала головой. Потом снова кивнула.
– Наверное. Все было слишком хорошо, чтобы не увидеться, – она подумала над этим. – Хотя он парень, так что кто знает. Может, он никогда мне больше не позвонит и не напишет. Или, наоборот, в любую минуту пришлет фотку пениса.
– Ну, – сказала Полли, – значит, почаще проверяй телефон.
И телефон Нины тут же завибрировал. Она посмотрела и покачала головой.
– Это не он, это Арчи.
– О, а вот на его пенис я бы с удовольствием взглянула, – Полли наклонилась к экрану, но Нина отвела телефон подальше.
– Хватит пускать слюни на моего женатого брата, – сказала она, читая сообщение. – И было бы странно, если бы он прислал сестре фотку своего члена.
– Логично.
– Он спрашивает, не пообедаю ли я с ним. Говорит, хочет меня с кем-то познакомить. Может, присоединишься? Вдруг он приведет с собой неженатого друга.
– Как ты себе это представляешь? Лиз сегодня нет. Предлагаешь закрыть магазин?
– И правда, – засмеялась Нина. – Кто бы мог подумать, что ты станешь такой ответственной?
– Я точно не могла, – сказала Полли, отходя. – Думаю, ты плохо на меня влияешь. Раньше я была неорганизованной и безалаберной, а ты меня испортила. Недавно мне удалось моментально найти то, что я искала. Это выбило меня из колеи на весь оставшийся день.
– Прости, – сказала Нина.
– А вот и не прощу, – сказала Полли и ушла в кабинет за документами, которые нужно было заполнить.