Человек, с которым Арчи хотел ее познакомить, оказался вовсе не таким, как ожидала Нина. Для начала это была девочка ростом всего метр двадцать.
– Это Милли, – представил ее Арчи. – Твоя сестра, – продолжил он и добавил после небольшой паузы: – И моя тоже.
Милли была не рыжая, но в ней тоже проглядывались знакомые черты. Лицом она больше походила на свою маму, Элизу – женщину, пытавшуюся утихомирить Лидию на встрече, но в фигуре было многое от отца.
Она протянула ладонь:
– Привет, Нина. Приятно познакомиться.
Нина пожала ей руку. Какой формальный ребенок!
– Я не знала, что вы часто общаетесь, – сказала она.
Втроем они заняли столик в глубине кафе, и Ванесса подошла взять заказ.
– Еще один новый член семьи? – спросила она и, посмотрев на Милли, добавила: – Тебе детское меню?
Милли подняла на нее задумчивый взгляд:
– Там есть раскраска?
– Да, и еще кроссворд.
– Тогда да, пожалуй, – она посмотрела на Нину. – Обожаю кроссворды.
– Кто их не любит? – ответила Нина. – А еще придумывать слова и вставлять их в рассказ.
– Да! – воскликнула Милли, явно воодушевленная тем, что нашла родственную душу. Словесные задроты любят сталкиваться. Обнаруживать друг друга. Распознавать.
Арчи откашлялся.
– Честно говоря, мы не очень часто общаемся. Но пару недель назад, после встречи у поверенного, Элиза позвонила, и мы решили, что стоит попробовать, – он посмотрел на Милли, потом снова перевел взгляд на Нину. – Я привел ее пообедать с нами, потому что больше не могу говорить о книгах. Я выжат, как лимон. Подумал, ты подхватишь разговор вместо меня.
Милли, улыбнувшись, похлопала его по руке:
– Все в порядке, ты довольно много знаешь о «Гарри Поттере».
– Если бы ты читала «Голодные игры», мы могли бы обсудить и их, – ухмыльнулся он. – Но твоя мама – благоразумная женщина.
Нина сказала:
– «Голодные игры» классные, хотя, может, чересчур кровавые для…
– Десятилетней, – подсказала Милли и сделала глоток лимонада, который принесла Ванесса. – Но я хотела поговорить с тобой о папе.
Улыбка Нины чуть померкла.
– Ты же знаешь, что я никогда его не видела? Я ничего о нем не знаю.
Милли нахмурилась:
– Совсем?
Нина посмотрела на Арчи, тот пожал плечами.
– Никто даже не знал о моем существовании, до того как твой папа умер. Он никогда не был мне папой.
Милли помолчала, переваривая услышанное:
– Он совсем не был женат на твоей маме?
Нина покачала головой и тоже спросила:
– А ты знакома с другими семьями?
Милли медленно повернула на столе бокал с лимонадом.
– Немножко. Мы с Арчи встречались по праздникам, но я, честно говоря, не обращала на него внимания, – она посмотрела на Нину ясными глазами. – Я же ребенок, а это было Рождество.
– Я видел тебя в роддоме, – сказал Арчи.
Милли улыбнулась:
– Правда?
Арчи кивнул:
– Мне еще не было двадцати, так что я притворялся невозмутимым, но на самом деле ты была ужасно страшным младенцем.
Милли хихикнула:
– Твоя мама все время спрашивала, не хочу ли я тебя подержать, а я все время отказывался. Боялся, что ты вдруг нападешь на меня.
Милли еще пуще захихикала, потом остановилась.
– Я скучаю по папе, – сказала она.
Нина кивнула:
– Не сомневаюсь. Каким он был?
Милли улыбнулась.
– Потрясным. Все время со мной играл. Уже старый, но придумывал лучшие игры. Смотрел со мной мои любимые передачи по телеку. Каждый день мне читал. Сидел рядом со мной ночью, когда я ложилась спать, потому что иногда мне страшно в темноте, – она бросила на Нину быстрый взгляд, но не нашла в ней осуждения. – А еще он смешно расставлял мои игрушки. Заставлял животных маршировать по полу, одевал динозавров в платья для Барби. Типа того.
Нина улыбнулась:
– Наверное, это было непросто.
– Да, у динозавров руки короче, чем у Барби.
– У всех руки короче, чем у Барби.
Милли кивнула.
– Он закатывал им рукава. Мама много работает, но он был на пенсии, поэтому забирал меня после школы. Теперь это делает няня. Она неплохая, – на стол капнуло немного лимонада, и Милли нарисовала звезду. – Прошло уже больше месяца, но мне все равно грустно, когда я вижу ее машину.
Нина не знала, что ответить. Ее удивило то, как Милли описывала отца. Их отца. Впервые в жизни она пожалела, что никогда с ним не встречалась, и, машинально протянув руку через стол, сжала ладонь Милли.
– Похоже, он был отличным отцом. Жаль, я его не знала.
Милли подняла на нее повлажневшие глаза.
– Да, тебе бы он понравился, – она перевела дыхание. – Многим он нравился. Он был моим лучшим другом вне школы.
– А кто твой лучший друг в школе? – с любопытством спросила Нина.
– Ну, когда как, – Милли уткнулась взглядом в стол. В ее плечах неожиданно появилась напряженность, и Нина посмотрела на Арчи.
– Тебе нравится в школе?
Милли покачала головой и внезапно выпалила:
– Не особенно. Иногда у меня бывают друзья, но большую часть времени со мной никто не разговаривает. И я не против, честно, потому что мне нравится быть одной, так что все в порядке. Правда! И никто не хочет говорить о книгах, только иногда о «Гарри Поттере», потому что «Гарри Поттера» они читали. Но читали ли они еще что-нибудь, я не знаю. Когда я говорю об «Изготовителях сладостей»[26] или «Эволюции Кэлпурнии Тейт»[27], или «Пендервиках»[28], они спрашивают: «А что это?» – и мне становится неловко.
– Неловко за них, потому что они не читали эти суперские книги? Я, кстати, их обожаю, – Нина еще больше расслабилась теперь, когда они заговорили на ее любимую тему. Ей бы хотелось, однако, чтобы Милли не так сильно походила на нее саму: слишком уж ее слова напоминали о школьных годах самой Нины. Об обеденных перерывах, когда она пряталась в укромном уголке, втайне мечтая, чтобы ее кто-нибудь нашел.
– Неловко оттого, что я не знаю, о чем говорить, кроме книг, – ответила Милли с удрученным выражением лица. – Они хотят говорить о покемонах, и я люблю покемонов, но не так много о них знаю, как о книгах, – она посмотрела на Нину каким-то просящим взглядом. – Иногда так сложно найти, о чем поговорить. У меня от этого живот болит.
– Ну, мы можем говорить о книгах, когда пожелаешь, – сказала Нина. – Как думаешь, мама разрешит тебе вступить в книжный клуб нашего магазина? У меня целая группа девочек твоего возраста, которые без ума от этих книг и многих других, – но тут она вспомнила, что Милли с Элизой живут в Малибу. – Хотя это довольно далеко от вас.
На лице Милли вспыхнула надежда.
– Я могу спросить.
Арчи добавил:
– Еще ты можешь задавать другим детям вопросы, когда не знаешь, о чем поговорить. Так советовала мне мама, и мне кажется, это хороший совет. Спрашивай, есть ли у них собака или аллергия на что-нибудь, любят ли они птиц, верят ли в Санта-Клауса, да все что угодно, что придет на ум.
– Но единственное, что приходит мне в голову, это книги, – с беспокойством ответила Милли. – И если я начну задавать кучу вопросов, все подумают, что я еще большая чудачка, чем кажусь. На прошлой неделе мальчик из школы назвал меня фриком, и никто ему не возразил, – на последнем слове ее голос дрогнул, и внезапно Нину охватила ярость.
Стараясь говорить ровным голосом, она спросила:
– Что он имел в виду под фриком?
Посмотрев на Арчи, Нина увидела, что он испытывает те же эмоции, что и она.
Милли пожала плечами.
– Не знаю. То, что я фрик. Мы обсуждали Арагога… знаете, паука? – Арчи с Ниной одновременно кивнули. – И я заговорила о Шарлотте из «Паутины Шарлотты»[29], а потом обо всех насекомых из «Джеймса и чудо-персика»[30] и о той книге про мальчика, жука и музей Метрополитен…
– «Шедевр»[31], – подсказала Нина.
– Да, а еще о тараканах из книг про Грегора, и я сказала, что насекомые – это интересно, потому что они меньше детей – правильно? – и персонажи обращаются с ними так, как обычно взрослые обращаются с нами. Тогда он уставился на меня и сказал, что я фрик, – она опустила глаза. – А мне казалось, это логичная мысль.
Арчи отпил глоток воды.
– Буду честен, Милли. Я бы не назвал тебя фриком, я бы назвал тебя очень умной, но десятилетние мальчишки не славятся глубоким пониманием литературы, – он поставил стакан на стол. – И манерами.
Нина смотрела на младшую сестренку, захваченная врасплох чувством нежности к девочке, с которой она познакомилась всего полчаса назад. Она снова протянула к ней руку через стол.
– Слушай, я сама позвоню твоей маме. Ты должна ходить в мой книжный клуб, а после мы можем ужинать вместе и разговаривать обо всех этих вещах.
– И часто проходит этот книжный клуб?
– Раз в месяц.
– Не так уж часто, – сказала Милли.
– Но, может, твоя мама разрешит мне иногда забирать тебя после школы, чтобы мы могли позависать вместе. Я не против приезжать в Малибу – она чуть не поперхнулась на этом предложении, но почувствовала, что говорит искренне.
Выражение лица Милли стало более счастливым.
– Это было бы потрясно. Сейчас мне почти не с кем разговаривать.
– Ну, – сказала Нина. – Я все устрою. Мы можем делать это по четвергам, – добавила она под влиянием вдохновения. – По четвергам у меня ничего не запланировано.
– Правда? – спросила Милли, сжимая ее руку.
– Да, правда, – уверенно ответила Нина. – Четверг будет нашим днем.
Глава 22в которой Нину ждет потрясение
Весенний фестиваль в Ларчмонте, как вы можете догадаться, проходил каждый год. Повсюду продавались сладкая вата и колотый лед, бургеры и хот-доги, а запах жареного лука восхитительно сочетался с запахом денег и крема от солнца – коронного аромата Лос-Анджелеса. Можно было покататься на пони, хотя к ним сложно было пробиться через зоозащитников, протестующих против того, чтобы на пони катались.