– Я подарила ее ему, когда мне было лет десять, – она подняла браслет дружбы из красной и желтой нитей. – А это – гораздо позже, – наконец она взяла свернутый лист бумаги и развернула его.
– «Дорогая Лидия, – прочитала она. – Если ты это читаешь, боюсь, что я уже умер».
– Хм, – сказала Нина. – В моем письме говорилось то же самое.
Лидия посмотрела на нее поверх листка.
– Ну, в обоих случаях это правда, – прокомментировала она и продолжила читать: – «Ты всегда была самой умной из моих внучек и внуков и больше всех меня нервировала. Мне казалось, ты видишь меня насквозь, видишь, какой ничтожный я человек, и осуждаешь за это. Теперь мне кажется, что я ошибался, и я не могу выразить, как сожалею, что не узнал тебя получше. Ты особенный человек, Лидия, и надеюсь, ты сможешь меня простить. Понимаю, наверное, ты скажешь, что хороша ложка к обеду, и будешь права. Но это единственное, что я могу сделать, потому что никому не под силу вернуться назад во времени. Конечно, кроме Гермионы».
Лидия посмотрела на Нину и почувствовала, что у нее дернулся рот.
– Жутковато.
Нина пожала плечами:
– Люди постоянно приводят примеры из книг. Что тут такого?
Лидия продолжила читать:
– «Кстати, вы с Ниной наверняка поладите. Вам нужно поужинать вместе. Я положил в конверт подарочный сертификат в «А.О.С.». Надеюсь, этот ресторан еще существует и вы с Ниной сможете стать друзьями».
Лидия, нахмурившись, посмотрела на Нину.
– Даже после смерти остается чертовым манипулятором. Удивительно, что люди всю свою жизнь ведут себя, как сволочи, а потом думают, что стоит попросить прощения и все плохое исчезнет. Хотя, конечно, «А.О.С.» – очень даже хороший ресторан, – Евклид оставил Нину и перебрался на колени к Лидии. – Он бросил маму с ее сестрой, когда они были совсем маленькими, и маму это совершенно уничтожило. Моя бабушка просто ведьма, ты заметила?
Нина кивнула:
– Не то чтобы это так бросалось в глаза, но да, я заметила.
– Она испортила жизнь маме, мама испортила жизнь мне, а теперь я порчу жизнь другим людям, и, возможно, пора этому порочному кругу прерваться, – она вздохнула. – Просто люди кажутся мне такими…
– Страшными? – с сочувствием спросила Нина.
Лидия окинула ее долгим взглядом.
– Нет, – ответила она. – Ужасно раздражающими и очень забавными, когда их мучаешь.
– А, – ответила Нина.
Внезапно Лидия порвала письмо Уильяма в клочья и подбросила их в воздух.
– Ну хватит о дедушке, – ухмыльнулась она. – Чаю?
Позади дома Лидии был широкий полукруглый сад. Сидя там с чашкой превосходного чая, Нина осторожно улыбнулась.
– Чем ты занимаешься? – она махнула на дом со всеми его книгами. – Ты учительница?
Лидия покачала головой.
– Нет, я работаю на корпорацию «РЭНД». Знаешь такую?
Нина кивнула.
– Основанный компанией «Дуглас Эйркрафт» международный исследовательский центр новых вооружений, из которого вышло более тридцати нобелевских лауреатов, – она помолчала. – Название «РЭНД» на самом деле означает «исследования и разработки», – она снова помолчала, колеблясь. – Вообще я немножко одержима «РЭНД», потому что у них все так секретно и наверняка есть комната с большой картой на полу, а на ней – огоньки и крошечные модели.
Лидия снова рассмеялась:
– Могу тебя сводить, если хочешь.
– Правда? Там есть комната с картой и крошечными моделями?
– Нет, но там вполне пристойный кафетерий.
Евклид вышел на середину лужайки и разлегся, чтобы все могли им восхититься.
Нина спросила:
– Чем ты занимаешься в «РЭНДе»?
– О, это очень интересно, – сказала Лидия. – Изучаю статистику мирового дорожного движения.
– Вау, – сказала Нина. – Вообще-то звучит ужасно скучно.
Лидия засмеялась.
– Не для меня, поэтому я этим и занимаюсь. Я не вижу машины, я вижу рисунок. И собираю информацию не только о машинах, а о том, как люди движутся в целом, – она отпила чаю и потянулась за печеньем. – Обожаю свое дело. Тебе нравится твоя работа?
Нина подумала над вопросом.
– Думаю, да. Не то чтобы я сознательно ее выбрала, скорее случайно, но мне подходит. Живу тихо, хожу на работу пешком, много читаю, у меня есть команда по квизам и кот, – она подняла ладони. – В целом все хорошо.
– А парень есть? Или девушка?
Нина покачала головой:
– Нет. Был один, но я все испортила.
– Как?
Нина глубоко вдохнула и выдохнула:
– У меня тревожное расстройство.
– Как у Арчи? – спросила Лидия.
Нина согласно кивнула.
– Я порвала с ним еще до того, как мы успели перейти к серьезным отношениям. Запаниковала и выбросила из лодки, – внезапно в глазах защипало. – Так глупо.
– Ничего не глупо. Тревожное расстройство – самое распространенное психическое расстройство в Америке, им страдают больше сорока миллионов человек.
Нина вытаращилась на нее. Лидия пожала плечами:
– Я делю кабинет с исследователем психического здоровья. В «РЭНДе» полно людей вроде нас, задротов, одержимых хорошими воспоминаниями, – она взяла еще одно печенье и стала его есть. – Почему ты ему все не объяснишь и не попробуешь начать сначала? Ты сама-то хочешь?
Нина кивнула, потом покачала головой.
– Не знаю. Мне он действительно нравится, и мне с ним хорошо, но слишком много всего навалилось. Мне казалось, что я одна, и меня это устраивало. Даже радовало. А теперь мне приходится иметь дело со всеми вами, и парень – это уже слишком.
Лидия посмотрела на нее:
– Ты дурочка. Мы семья, ты можешь вообще на нас забить. Мы как суккуленты: можно изредка нас поливать и забывать. Ты обязательно должна его вернуть.
– Он не отвечает на мои сообщения.
– А ты не думала о том, чтобы воспользоваться старомодным подходом и поговорить вживую? – Лидия поставила чашку.
– Нет, – ответила Нина. – К тому же у него сегодня квиз, финал Южнокалифорнийского турнира. Я не хочу его отвлекать.
– Вау, – сказала Лидия. – Это самая нелепая и задротная отмазка, которую я когда-либо слышала. Не могу понять, дать тебе оплеуху или разразиться аплодисментами.
Нина открыла рот, чтобы ответить, но в этот миг зазвонил телефон.
– Можешь подойди сейчас же? – это была Лиз, и ее голос звучал измученно. Нина расслышала крики на заднем плане.
– Что случилось?
– Ну, Меффо повесил объявление, что наш магазин закрывается и на его месте будет магазин косметики с марихуаной под названием «Дуй и надувай губки».
– Ты шутишь? Там будут раздавать травку?
– Нет, это магазин косметики ручной работы, ее будут делать на заказ из натуральных минералов и пигментов с добавлением каннабидиола и органической марихуаны местного производства.
– Ты все это запомнила?
– Нет, я читаю объявление. Их слоган – «Выгляди на все сто, чувствуй себя еще лучше».
– Вау.
– Люди стали читать объявление, и внезапно вокруг собралась толпа с плакатами, а теперь появилась полиция и начался хаос.
Послышался звон бьющегося стекла.
– Боже. Мне пора.
– Это была наша витрина? – Нина представила, как магазин штурмует армия зомби, что было нелепо, но такая уж картинка вспыхнула у нее в голове.
– Нет, лобовое стекло Меффо. Я спрятала его у нас в подсобке ради его безопасности, но ничего не могу поделать с машиной.
После этого она повесила трубку.
Нина повернулась к Лидии:
– Как думаешь, долго ехать до бульвара Ларчмонт?
Лидия ухмыльнулась:
– В КИТТе? Со мной за рулем? За двадцать минут.
Нина покачала головой:
– Нет, в обычном «Транс Аме», потому что КИТТ – это вымышленный персонаж, в час пик, и поведу я.
Лидия скорчила гримасу:
– Сорок минут.
– Хорошо, веди ты.
Глава 28в которой ситуация выходит из-под контроля
Кое-что, о чем следует помнить: езда по Лос-Анджелесу в скоростной машине с гениальным исследователем за рулем – сомнительное удовольствие, если только вы не из тех, кто выпивает пять банок «Ред Булла» и нюхает кокаин, прежде чем сесть на передний ряд американской горки и вытянуть руки над головой. Нина мысленно декламировала «Любовную песнь Дж. Альфреда Пруфрока», пока они неслись по Беверли-Хиллз. И к тому моменту, как они добрались до Ларчмонта, дошла до строчки, в которой лирический герой собирается поскорее засучить брюки, – вот как быстро они ехали. Более того, чтобы не стоять в пробках, следовало с негодованием отвергать прямые дороги и передвигаться зигзагом по боковым улочкам. Не улучшало положение и то, что Лидия все время называла улицы, которые они проезжали, как будто они с Ниной играли в бильярд, и она пыталась нарушить ее концентрацию, называя лузы.
Когда они повернули на бульвар Ларчмонт, сразу стало ясно, что что-то не так. Пешеходы по обеим сторонам смотрели на юг, в направлении магазина, и у Нины появилось, по выражению Хана Соло, «плохое предчувствие». Ее все еще мутило от езды, но к этому ощущению добавилось и другое, более тревожное.
Перед магазином собралась толпа из двадцати зевак и двух полицейских: все наблюдали за спором между дамой средних лет, в которой Нина узнала постоянную покупательницу (исторические романы), и молодой женщиной в длинной юбке с бахромой, топе на косточках с птичьими перьями и огромной фетровой шляпе с полями размером с город Покипси. На этой шляпе могли бы преспокойно свить гнезда сразу несколько птиц, если бы нашли в себе силы простить корсет из птичьих перьев.
– Я не согласна с вашим утверждением, что косметика представляет меньшую культурную ценность, чем литература, – говорила молодая женщина, когда Нина с Лидией приблизились. Ага, подумала Нина, начинается либеральная уличная драка в духе Ларчмонта.
Дама средних лет нахмурилась.
– Я никоим образом не ставлю под сомнение ценность вашей продукции, культурную или какую еще, и никак не могу порицать карьерные амбиции такой же женщины, как и я, но этот магазин стоит здесь почти восемьдесят лет и служит краеугольным камнем местного сообщества.