С одной стороны, меня раздражало, что теперь я нахожусь в этих комнатах одна, без присмотра мистера Рида, но, с другой, это позволило мне в какой-то мере вздохнуть с облегчением. Его невидящий взгляд, который всегда с трудом задерживался на мне, исчез, и я не чувствовала, что за мной так пристально наблюдали, хотя скептические взгляды студентов все еще преследовали меня повсюду.
Никто из них не чувствовал себя комфортно рядом с работающей женщиной, и они часто шептались обо мне. Но я уже привыкла к подобным нападкам. Дома на меня так смотрело большинство: как мужчины, так и женщины – они шептались о странной девочке, которая все время прячется за книгами.
Но что они знали?
Я пошла в кафетерий за чаем и куском слоеного пирога. Поскольку мистера Рида не было на месте, я не чувствовала угрызений совести по поводу того, что ушла посреди рабочего дня, тем более я пропустила обеденный перерыв.
Балансируя со своей чашкой по двору и неровной дороге до библиотеки, заботясь о том, чтобы при этом не обжечь себе тыльную сторону ладони, я подумала о том, как бы мне в будущем готовить себе чай в библиотеке, ибо нынешний метод был совершенно неудобен.
Когда я зашла в комнатку, через которую можно войти во внутреннюю часть машины, я села за стол и раскрыла пирог. Здесь было абсолютно неуютно, и я решила прибраться здесь, как только у меня будет на это время.
Мои мысли полетели дальше и снова вернулись к библиотекарю. «Чем он занят?» – спросила я себя и опять поразмышляла над этим, делая глоток чая. Теперь он был холодным.
Четверг начался так же, как и прошлый день. Я подошла к библиотеке за несколько минут до мистера Рида, и его утреннее приветствие снова оказалось немного более дружелюбным, чем накануне. Я рассортировала газеты, заплатила Филиппу Тамсу, с тем же страхом до кончиков пальцев спустилась в архив, а затем исчезла в своей каморке, чтобы напечатать карточки для машины.
Я достала из ящиков половину новых книг, включила их в каталог, подписала, скрепила и просмотрела ключевые слова, но все равно казалось невероятным, сколько я успела сделать за последние три дня. Хотя я и представить себе не могла, что мистер Рид когда-нибудь будет гордиться мной, но это все сделала я, и я не позволю кому-то это отнять.
Я лично загрузила новые книги в тележку и отвезла их в те места, где они потом будут храниться.
– Извините, мисс, вам нечего здесь делать, – внезапно в нескольких рядах от меня я услышала голос Оскара, прозвучавший слишком громко в тишине, что царила в библиотеке.
– Мне нужно только быстро кое-что выяснить, – ответил ему женский голос, резкое эхо которого мне сразу показалось знакомым.
– Нет, мисс. Эта библиотека предназначена исключительно для студентов и меценатов Королевского университета. Она… – отвечал ей Оскар, но был прерван.
– Которыми являются только мужчины! Я поняла. Но мне все равно! – бросила женщина, и теперь я была уверена.
Это была Элиза Хэммильтон.
Я положила книгу, для которой хотела найти место, обратно в тележку и торопливо пошла в их направлении.
– Мисс, верните мне книгу! – рассерженно прошипел Оскар, и я увидела, как он цепляется за один конец толстого фолианта. Элиза попала в поле моего зрения, лицо напряженно скривилось, пальцы сомкнулись вокруг кожаной обложки, за которую она отчаянно тянула.
Я стояла рядом со скандалистами, которые выглядели так забавно, что над ними стоило посмеяться. Элиза была на полголовы выше Оскара, но он определенно был вдвое шире худой девушки. Их рты были искажены от гнева, и они выглядели как карикатуры на самих себя.
Я громко прочистила горло.
Они испуганно обернулись, словно я дала им пощечины. Руки Оскара соскользнули с книги. Элиза отступила на шаг.
– Отдайте мне книгу, – строго сказала я, вытянув вперед руку. Элиза удивленно смотрела на меня, а я ответила ей взглядом, как если бы она была незнакомкой, а потом она, прищурившись, подозрительно посмотрела на меня. Без сопротивления она протянула мне книгу.
Было тяжело не взглянуть на название книги, но я не хотела упускать их из виду и тем самым потерять авторитет.
– Мисс Крамб, – начал объяснять Оскар, но я прервала его.
– Я позабочусь об этом, – твердо отозвалась я. – Спасибо, Оскар. Вы можете идти. – Мое лицо не дрогнуло ни на миллиметр от его взгляда.
Оскар смотрел на меня, выпучив глаза, пока румянец заливал его лицо, наконец, он кивнул и убежал.
Я подождала, пока его шаги не стихнут, и позволила скользнуть улыбке по моим губам, которая все это время таилась там.
– Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась я, и Элиза облегченно выдохнула.
– Черт, ты меня так напугала, – прошептала она, взмахивая темно-красной перчаткой. – Я могу спросить тебя о том же. Почему, черт возьми, этот недалекий мальчик на побегушках слушается тебя?
– Потому что я работаю здесь, – призналась я и вернула ей книгу. Это был манифест о гражданских правах рас Америки. – Я новая помощница библиотекаря.
Казалось, глаза Элизы в любую минуту вылезут из орбит, настолько потрясенно она уставилась на меня.
– Бог ты мой, – вырвалось у нее, и я решила, что нам, наверное, будет лучше побеседовать в таком месте, где нас не смогут увидеть.
– Пойдем, – сказала я ей, подошла к краю стеллажа и посмотрела в проход. В длинном коридоре никого не было, а студенты в читальном зале, которые могли нас видеть, были поглощены чтением.
Мы пересекли коридор, и я открыла Элизе дверь в комнату, где все еще было слишком много дел.
– Это просто немыслимо! – воскликнула Элиза, как только я закрыла за нами дверь. Я покачала головой, забавляясь ее восторженностью. – Если бы я знала! Немыслимо! – повторила она и начала бегать взад-вперед.
– Ты не спрашивала, – рассудительно отозвалась я, и она на мгновение остановилась, отложила книгу, а затем шагнула вперед.
– Ты совершенно права. Я думала это не так важно, а ты, оказывается, находишься у источника. С моей стороны было слишком высокомерно не спросить об этом. Я уберегла бы себя и не порвала бы чулки о кусты роз, когда лезла сюда через окно, – выпалила она, и я окинула ее сомневающимся взглядом. У нее была склонность к преувеличению и театральности.
– Элиза, зачем ты залезла в библиотеку? – Я прервала ее бессмысленный поток речи, и она удивленно посмотрела на меня.
– Чтобы взять книги! – сказала она, словно это было само собой разумеющимся. – Наша библиотека просто шутка по сравнению с этой. У нас есть сотни книг о ведении домашнего хозяйства и искусстве. Но по праву, политике, философии всегда у кого-то на руках, потому что их очень мало, либо их вообще нет, – пожаловалась Элиза, и я села на стул. Я взяла еще один и поставила его рядом со мной в надежде, что Элиза прекратит бегать и сядет рядом.
Но она, казалось, была слишком расстроена, чтобы последовать этому молчаливому призыву.
– Они дают нам знания в таком малом количестве, словно мы настолько глупы и не сможем понять больше. Я готова рвать на себе волосы, но тогда моя покровительница будет упрекать меня, что я выгляжу как проститутка.
Это не должно было быть смешным, и все же я не смогла удержаться. Именно эта оригинальная манера, с которой она объединяет важное и неважное в одном предложении, делает ее такой остроумной.
– Ах, не смейся, Анимант, – упрекнула она, но в ее голосе уже был слышен смех.
– Прости, – попыталась извиниться я и взять себя в руки. – Значит, ты вломилась сюда, чтобы прочитать книгу, – продолжила я, не в силах подавить улыбку. Я была без ума от книг, и все же мне не пришло бы в голову лезть за ними через окно здания, вход в которое мне был запрещен.
Наконец Элиза упала на стул, который я пододвинула ей, и громко вздохнула. Эта беготня меня сильно раздражала.
– Да, я сделала это, – призналась она и тоскливо взглянула на фолиант, лежащий на краю стола. – Я хотела прочитать пару предложений, хотя на самом деле мне, возможно, понадобилась бы все книга. И затем появился этот парень, – выругалась она, и, хотя она выглядела спокойно, я видела, в каком отчаянии она была за этой маской спокойствия. Должно быть очень неприятно, что ты не можешь прочитать то, что тебе хочется или что тебе нужно.
И во мне возникло желание помочь ей. Так несправедливо, что ей запрещено входить сюда, что я просто не могла допустить подобного.
– Я выдам ее тебе, – сказала я, и взгляд Элизы устремился в мою сторону.
– Ты не можешь, – резко возразила она, но в глазах затеплилась надежда.
– И? Кто узнает? Я дам тебе ее на неделю, и потом ты вернешь ее мне, – предложила я, и Элиза недолго думала, как на это возразить.
– А если кто-то заметит, что она исчезла? – спросила она, и я пожала плечами. Нет ничего проще, чем это.
– Я напишу в карте, что ее кто-нибудь взял, тогда никто не будет ее искать, – объяснила я, но она все еще не выглядела полностью уверенной.
– И под каким именем ты ее запишешь? – поинтересовалась она и потянулась за книгой, чтобы взять ее.
– Ты можешь его придумать, – ответила я, спросив себя, не разрушит ли все моя безрассудная смелость, заставляющая меня почувствовать воодушевление в этот момент.
Глава девятая, в которой произвол уничтожил книги
Эдвард Тич[3] – имя, которое мы написали на читательском билете Элизы, и я чувствовала себя обеспокоенной и хитрой, как пират.
Я не могла вспомнить, что когда-либо совершала столь запрещенное, и мое сердце бешено застучало от страха, что мистер Рид увидит следы злодеяния на моем лице, когда я столкнулась с ним.
Но сколько бы я ни думала об этом, с какой бы точки зрения ни смотрела на него, я не жалела о своем поступке и знала, что сделала бы это снова. Несправедливо, когда женщине препятствуют получить образование, доступное при этом мужчинам. Что бы ни предписывало общество, оно руководствовалось только мнением мужчин.