Страх смерти прошелся по моим жилам, когда большая рука схватила меня и поставила на ноги.
Но потом я узнала его. Осунувшееся лицо, темные волосы и приятный запах. Это был Томас Рид, и облегчение от того, что на самом деле это был всего лишь он, охватило меня так сильно, что у меня на глаза навернулись слезы.
– Мисс Крамб, – удивленно произнес он, и я бы с удовольствием упала в его объятия, потому что я была так рада увидеть его здесь, внизу.
Но я не могла этого сделать, и поэтому мне пришлось выплеснуть свой эмоциональный хаос другим способом.
– Вы до смерти напугали меня! – накричала я на него, но не так сурово, как планировала, потому что мой голос сильно дрожал, и я слишком часто моргала, чтобы прогнать слезы.
– Я не знал, что вы здесь, – попытался оправдаться он, убирая от меня свои руки, и подлая улыбка медленно заиграла на его губах. – Вам же не страшно здесь, внизу? – лукаво спросил он, и от его скверного настроения сегодняшним утром не осталось и следа.
Я в самом деле не знала, что мне нужно было на это сказать. Моя гордость не вынесет признания. Но сейчас у меня не было сил отрицать.
Мое сердце все еще бешено колотилось, и, хотя мой страх снова ослаб, теперь, когда мистер Рид был со мной, я все еще чувствовала себя не в своей тарелке здесь, внизу.
– Что это?! – в ужасе внезапно крикнул он, и страх, как пружина, вернулся ко мне, когда он указал вытянутой рукой за мою спину. Завизжав от страха, я прыгнула вперед, едва понимая, где верх и низ, и отчаянно вцепилась в жилет мистера Рида.
Однако он только громко рассмеялся, и его смех отразился от стен, а я сразу почувствовала себя в необычно неловком положении.
Он дразнил меня, играл с моим страхом и смеялся надо мной. И я просто попалась на его удочку.
Гнев вытеснил страх, и я сжала руки в кулаки.
– Вы подлый мужчина! – озлобленно выругалась я и укоризненно ударила его кулаком в грудь. На самом деле я была слишком слаба и стояла слишком близко к нему, чтобы причинить ему боль, но я не знала другого способа избавиться от разочарования и досады.
Мистер Рид только еще сильнее рассмеялся, а затем убрал мои руки за спину, чтобы еще больше уменьшить расстояние между нами и не дать мне нанести удар во второй раз.
В любой другой ситуации это прикосновение наверняка совершенно выбило бы меня из колеи. Но внизу, в архиве, после того как только что я испытала такой страх, я просто разозлилась и не успела насладиться близостью, которая возникла так внезапно.
– Я сказал вам, моя месть будет страшна, – пошутил мистер Рид, весело приподняв бровь. Он, казалось, был доволен ситуацией, и я сердито сверкнула глазами.
– Я ненавижу вас, Томас Рид, – повинуясь порыву, крикнула я и тут же пожалела об этом. Ничего подобного не следовало говорить человеку, которого я на самом деле любила.
Однако мистер Рид, к счастью, казалось, не принял это всерьез, потому что его смех превратился в ехидную ухмылку, а его руки вокруг моей талии во что-то вроде объятия.
– Я знаю, – невозмутимо с оттенком иронии заявил он, медленно отпуская меня.
Растерянная и уже не такая раздраженная, я отступила на несколько шагов назад, едва зная, как переварить все эти новые впечатления.
– Я сейчас вернусь к своей работе, – строго сказала я, неуклюже повернулась и пошла обратно через проход, в котором оставила лежать на полу оставшиеся газеты.
Мистер Рид тихо засмеялся и пошел за мной. Он остался молча стоять в проходе, положив руки в карманы брюк, и вытащил оттуда серебряные карманные часы, которые повертел между пальцами, не открывая. Он смотрел, как я снова собираю бумаги и сортирую их по ящикам. Как будто ему нечего было делать, кроме как наблюдать за моими действиями.
– Прекратите таращиться на меня, – слегка упрямо выдавила я, и мистер Рид без возражений повернулся ко мне спиной. Но ухмылку на его лице я все же увидела.
Это было просто неслыханно, и я могла бы вечно возмущаться тем, что он вел себя так лукаво. Но под гневом я на самом деле совершенно ясно почувствовала, что он вел себя так только потому, что сделал из меня посмешище. Мне не хотелось проявлять перед ним такую очевидную слабость. Этого и без того уже было достаточно.
Мистер Рид терпеливо ждал, пока я закончу, и затем сопроводил меня наверх в библиотеку. Я задула в лампе свечу, мистер Рид окинул меня еще одним быстрым взглядом, который мог означать все, что угодно, а потом просто ушел.
Ошеломленная, я повесила лампу на крючок на стене, очень медленно отдышалась и оставила испуг позади. Мое сердце продолжало колотиться о ребра, как дикое, и постепенно румянец прилил к щекам.
Томас Рид обнимал меня, и, хотя в тот момент я не могла насладиться этим, это означало для меня целый мир.
Глава сороковая, в которой он смотрел на меня карими глазами
Быстрыми шагами я вернулась в читальный зал, все еще невероятно взбудораженная, и молча благодарила Бога, что уже почти половина двенадцатого. Обеденный перерыв мне сейчас был крайне необходим, и было очень кстати, что мне не придется провести его в одиночестве.
Я быстро взяла пальто, следя за тем, чтобы снова не столкнуться с мистером Ридом, и скрылась на улице, где уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу Филипп Тамс.
Руки он держал в глубоких карманах своей огромной куртки, а шарф, как всегда, закрывал половину лица.
– Добрый день, Филипп, – поздоровалась я и даже сделала небольшой реверанс, как если бы он действительно был серьезной компанией для обеда.
– Добрый день, мисс Крамб, – поспешил сказать он, и его глаза заблестели в ожидании торта.
Столь очевидное предвкушение заставило меня усмехнуться.
– Идем? – спросила я, на что Филипп сразу же двинулся в путь.
Воздух был уже не таким пронизывающим, как утром, но достаточно холодным, чтобы остудить мне голову. Я глубоко вздохнула, стараясь не вспоминать, как руки мистера Рида обвивались вокруг моей талии и как хорошо от него пахло.
Мы пошли в маленькую кондитерскую, у которой тогда встретились. Дверной колокольчик зазвонил, когда мы вошли в маленький магазинчик, и из подсобного помещения тут же вышла хорошо одетая женщина средних лет и доброжелательно улыбнулась мне.
– Добрый день. Могу я вам что-нибудь предложить? – услужливо спросила она, стараясь смотреть только на меня, и лишь крайне редко окидывала взглядом Филиппа, у которого едва глаза не вылезли из орбит при виде множества маленьких пирожных, тортов и булочек.
– Мы присядем, – отозвалась я, и женщина оставила, к счастью, при себе свое мнение о том, что такая молодая женщина, как я, будет есть пирожные вместе с таким рыжеволосым уличным мальчишкой, как Филипп Тамс.
Я грубо окинула взглядом ассортимент, все еще чувствуя внутри себя тревожное замешательство, от которого нельзя было избавиться так быстро, как мне бы хотелось. Я все время думала о Томасе Риде и его смехе, и это не помогло мне принять решение.
«Значит не судьба», – подумала я и громко вздохнула.
– Хорошо, – произнесла я, и продавщица внимательно на меня посмотрела. – Мы возьмем кусочек этого, – начала я, указывая на один из стоящих впереди пирогов, покрытый шоколадом и украшенный сахарной пудрой. – Этого, этого и этого… – продолжила я без разбора, проходя вдоль всей витрины.
Женщина едва поспевала, а Филипп рядом со мной затаил дыхание.
Я расплатилась, и мы, наконец, оказались за одним из дальних столиков с четырьмя кусочками торта, тремя маленькими кремовыми пирожными и творожным печеньем. Конечно, этого было много, слишком много, но я не позволила себе смутиться. Еда в стрессовых ситуациях всегда успокаивала меня.
Я сняла пальто, и Филипп повторил за мной, поспешно разматывая шарф. Он внимательно наблюдал за мной, стараясь во всем подражать мне. Было очень забавно наблюдать за тем, как мальчик старался сделать все правильно.
– Садись, – улыбаясь, обратилась я к нему, и он суетливо уселся на изящный резной стул. – Ешь все что хочешь. И если тебе не хватит, мы, конечно, можем еще раз потревожить эту даму, – сказала я, на что Филипп тут же покачал головой.
– Всего хватит. Всего даже слишком много, – только тихо прошептал он, и я испугалась, что для бедного мальчика я точно переборщила. Его глаза метались от одного сладкого кусочка к другому, и он, наверное, не мог решить, с чего начать.
Я взяла половину торта с ванильным кремом и сунула ему другую половину, чтобы он принял решение.
Мы начали есть, и с каждым укусом бисквита, каждой ложечкой сливок мое сердце немного успокаивалось. Я яснее смотрела в будущее и обдумывала следующие шаги своих действий, пока Филипп, громко чавкая, взял себе два с половиной куска торта, два кремовых пирожных и половину творожного печенья.
– Так хорошо, – пробормотал он с все еще полным ртом, слизывая с губ сливки.
Я просто позволила ему поесть, сама же осилила всего полтора куска торта, а потом заказала чай у потрясенной продавщицы.
Чтобы не думать о мистере Риде, я планировала затею, касающуюся моего брата. Я вытащила свой блокнот, написала короткую записку для матери, а более длинную – для Генри, чтобы подробно изложить ему план.
Я хотела попросить маму пройтись со мной по магазинам. Я сделаю вид, что у меня закончились блузки, на рукавах которых еще не было пятен от типографской краски, и вдобавок намекну, что моя подруга присоединится к этому мероприятию.
Это была приманка, которую моя мать не могла не проглотить. Я редко просила ее о таком одолжении, так что она с блаженными чувствами ожидала такой возможности.
Большей проблемой была Рейчел. Я могла только надеяться, что она готова стать той подругой, которая присоединится к нам. Она была довольно застенчива, и, хотя я не сомневалась, что мать сразу полюбит ее из-за ее очевидного обаяния, я могла представить, что Рейчел может быть этим напугана.
Я должна была сделать это и надеяться, что ее любовь к Генри была для нее достаточным стимулом.