[201]. «Ошибки» обернулись гибелью для сотен караимов с Украины.
Помимо составления библиографии и надзора за процессом перевода трудов о караимах с иврита и идиша, Калманович написал обзор научных работ, в котором отметил, что существует консенсус касательно того, что караимы происходят от евреев и практикуют особую форму иудаизма. Это было строго противоположно тому, что хотел слышать Вундер, глава аналитического отдела в Берлине[202].
Чтобы составить противовес мнению Калмановича, Готхард попросил караимского хахама Вильны, Сераю Шапшала, написать работу о расовом происхождении, религии и культуре его народа. Калмановичу он приказал перевести этот труд с русского на немецкий. Работали они в паре: Калманович переводил по мере того, как Шапшал писал. В приватной беседе со своим дневником еврейский ученый посмеивался над автором-караимом и его magnum opus: «Какой узкий кругозор! Самое гениальное – обозначить свое тюркско-татарское происхождение. Но о том, как обходиться с лошадями и с оружием, он знает больше, чем об основах собственной религии»[203].
По ходу работы произошло личное знакомство. Шапшал несколько раз приходил в здание ИВО, чтобы ознакомиться с материалами по караимам, а Калманович посещал Шапшала на дому – туда его отводил немецкий конвоир – с целью обсудить некоторые подробности.
Совершенно очевидно, что двое ученых обладали разными статусами. Шапшала немцы называли профессором, ему был выплачен гонорар в тысячу рейхсмарок и дано обещание, что работа его будет использоваться в немецких правительственных кругах. Калманович, его ученый-переводчик, ни разу не назван в документах ОШР по имени; он был просто Judenkraefte – еврейская рабочая сила. Платили ему стандартный невольничий оклад: тридцать рейхсмарок в месяц. В лучшем случае он мог за хорошую работу получить от своих хозяев из ОШР буханку хлеба[204].
Кульминацией караимского проекта стали инсценированные дебаты между Шапшалом и Калмановичем о происхождении караимов – они прошли в присутствии представителей ОШР и других официальных лиц. Калманович изменил точку зрения и признал, что в расовом смысле караимы никак не связаны с евреями. Сделал он это не по убеждению, а из сострадания, чтобы спасти караимов от преследования[205]. Поступок Калмановича стал проявлением нравственного великодушия. Шапшал никогда не помогал евреям, более того, содействовал немцам в их поимке.
В первые месяцы немецкой оккупации несколько сот евреев жили за пределами гетто по поддельным документам, в которых они значились караимами. Поскольку мужчины-караимы проходили обряд обрезания, у мужчин-евреев тем самым появлялся шанс избежать разоблачения. А темноволосые кареглазые еврейки тоже могли с большей легкостью сойти за караимок, чем за полек или литовок. Считается, что Шапшал предоставил немцам список имен и адресов настоящих караимов из Вильны, дабы облегчить процесс ареста «мошенников»: их изловили и отправили в Понары на расстрел.
Через несколько месяцев, после завершения массового вывоза в Понары, Шапшал написал немцам письмо, где сообщал, что ему приходят просьбы выдать справки о караимском происхождении людям, которые на самом деле являются евреями. Он предложил свои услуги по разбору всех сомнительных притязаний на караимское происхождение, на что немцы с благодарностью согласились. Управление по вопросам генеалогии (Reichstelle fun Sipenforschung), ответственное за расследование случаев сомнительного расового происхождения, задействовало Шапшала в качестве консультанта[206].
Однако в ходе дебатов Калманович не отплатил той же монетой ни Шапшалу, ни его соплеменникам.
В августе 1942 года аналитический отдел ОШР выпустил новое распоряжение: рабочие группы в Остланде (Риге, Вильне и Минске) должны представить исследования еврейских гетто в соответствующих регионах как в прошлом, так и в настоящем. Поскольку в немецком языке слово «гетто» также обозначает и еврейскую общину, приказ из Берлина выглядел весьма расплывчатым и невнятным. Предоставлять можно было почти любую информацию о местных евреях.
Готхард передал это задание Калмановичу и попросил подготовить материалы. Калмановича поразила горькая ирония: сперва немцы истребили евреев, а теперь желают их изучать. «Хотят узнать высоту горы, которую сровняли с землей», – язвительно высказался он в дневнике[207].
Научная группа Калмановича подготовила пять докладов. Три из них Калманович написал лично: обзор истории литовских евреев, начиная со Средних веков, и исследование еврейской общины в независимой Литве между 1918 и 1940 годами. Еще два доклада были по темам, которые Калмановичу были интереснее, чем немцам: каталог 114 виленских синагог, подготовленный раввином Авраамом Нисаном Иоффе, и анализ истории и художественного оформления еврейского кладбища в Заречье, включая транскрипцию надписей со множества исторических надгробий. Калманович решил воспользоваться честолюбивым проектом ОШР в собственных целях и подготовить эти исследования виленских еврейских достопримечательностей – из опасений, что существовать им осталось недолго (он оказался прав). Пятым – и последним – стал доклад о нынешнем, устроенном немцами Виленском гетто, написанный доктором Моше Геллером[208].
Для Готхарда, «специалиста» по иудаике из ОШР, исследования Калмановича и его научных сотрудников служили сырым материалом, который он редактировал, переиначивал или попросту игнорировал в зависимости от собственных целей. По большей части он все же пользовался предоставленными ему сведениями, однако вставлял в текст антисемитские комментарии и наблюдения.
Например, он приводит статистическую таблицу Калмановича, где дана разбивка литовских евреев по роду занятий, и добавляет собственное толкование: евреи не трудились в тяжелой промышленности, поскольку были тщедушны, ленивы и недисциплинированны. Они предпочитали работать портными, сапожниками и прочими ремесленниками – эти занятия позволяли отвлечься в любой момент, если подворачивалась возможность быстренько заработать спекуляциями или ростовщичеством[209].
Готхард выбросил из текста обзор виленских еврейских политических движений, составленный Калмановичем, и написал этот раздел заново, добавив собственный вывод: евреи – большевики и враги рейха. «Все население Вильны придерживается мнения, что еврейские массы с энтузиазмом приветствовали большевиков. Христианское же население, напротив, возражало против прихода русско-советской армии. <…> Коммунистическая молодежная лига полностью состояла из евреев»[210].
Готхард в совершенстве освоил искусство подгонки еврейских исследований под нужды нацистского юденфоршунга и передал это искусство своему младшему коллеге Вилли Шеферу. Шефер переписал доклад «Еврейские кладбища и надгробия Вильны», превратив его в откровенно антисемитский текст. «В еврейском искусстве украшения надгробных памятников почти отсутствует творческая составляющая, как и в еврейском изобразительном искусстве в целом». Декор и архитектура синагог не имеют никакой эстетической ценности, они «примитивны», «однообразны», «обеднены» и «лишены стиля». Что касается еврейских кладбищ, «когда стоишь перед ним, видишь выморочный хаос души еврейской расы»[211].
Сочетание подробных исследований и антисемитских толкований впечатлило берлинских чиновников из ОШР. Виленская группа удостоилась их особой похвалы: «Представленная доктором Готхардом работа выполнена прекрасно. Она пространна и обоснованна. Особенно исследования гетто»[212].
К концу 1942 года Калманович приступил к работе над темами классической еврейской литературы и культуры: рождение Моисея в еврейской традиции и история звезды Давида. Шефер, учившийся в докторантуре на теологическом факультете Берлинского университета, даже предложил коллегам из Берлина, что он напишет диссертацию по образу Моисея в раввинистических легендах с помощью «еврейской рабочей силы». Однако предложение его отклонили на том основании, что «диссертация должна основываться на оригинальных исследованиях, а не на трудах других, в особенности – евреев»[213].
Немцы постепенно осознали, что в руках у них оказалась настоящая золотая жила: когорта ученых и исследователей, способных по первому требованию создавать высококачественные работы почти на любую тему, да еще и бесплатно. К началу 1942 года сотрудники ОШР начали использовать научную группу для подготовки исследований на нееврейские темы: «Масонские ложи в Литве» и «Очерки учреждений культуры в Вильне (музеи, театры, крепости, церкви)». Последней занимался Крук, поскольку исследование учреждений культуры Вильны давало ему очередной повод для «экскурсий» за пределы гетто. Он встречался с католическими священниками, музейными работниками – собирал у них данные для исследования; некоторые согласились предоставить тайники для вынесенных из ИВО книг и документов[214].
Калмановичу труд невольника-ученого казался глубоко оскорбительным. Он шел вразрез со всеми идеалами и упованиями его юности. В молодости он учился в Германии, в университетах Берлина и Кенигсберга, освоил тамошние методы критического подхода к исследованиям. Теперь же немцы искажали и предавали идею Wissenschaft (науки) с целью развития варварской расовой теории и оправдания массовых убийств. Раньше, будучи главой ИВО, Калманович верил, что современная наука послужит подъему и укреплению еврейского народа. Теперь же нацисты использовали собственные его научные познания для того, чтобы оправдать истребление евреев.