Только там и тогда, наблюдая, как сотрясаются основы храма ИВО, я смог сполна оценить заслуги его архитектора Макса Вайнрайха.
Надеюсь, Вайнрайх простит меня за то, что посреди бумажного вихря в здании ИВО я читал документы из его личного домашнего архива, которые тоже перевезли туда. Это чтение воодушевляло меня на спасение все новых материалов. А спасать – означало попросту проносить их в гетто и закапывать в землю. Отрубленным веточкам ИВО было безопаснее и уютнее среди евреев, в земле гетто Литовского Иерусалима. Они ждали прихода Мессии в бункере на Шавельской улице, 6.
Многие свои стихи, помеченные словами «Виленское гетто», я написал во дни поругания в оседающем храме Вайнрайха. Возможно, прямо в его кабинете. Идиш не оставлял меня своим божественным присутствием. Он защищал и вдохновлял меня.
С кем можно сравнить меня тогдашнего?
Жители Вильны еще помнят городского сумасшедшего Изерсона. Однажды случилось следующее: маляр стоял на стремянке в синагоге, в шулхойфе, окунал кисть в ведро с известкой, подвешенное к карнизу, и водил ею по потолку. Внезапно вошел Изерсон и крикнул маляру: «Держись за кисть, потому что стремянку я забираю».
Меня можно сравнить с этим маляром из синагоги – по сути, им я и стал. У меня из-под ног действительно забрали стремянку, но я держался за кисть, и у меня даже карниза не было. Но надо же: никуда я не упал. Ведро осталось висеть между землей и небом[520].
После того как Рахела Крыньская-Мелезин приняла от имени Суцкевера награду, ее попросили сказать несколько слов, но она от волнения не смогла зачитать заранее подготовленные заметки. Она думала об одном – о Шмерке, хитроумном книжном контрабандисте, который пронес столько книг и бумаг через ворота гетто; о Шмерке, неисправимом оптимисте, душе любого праздника и собрания; о Шмерке, любовью к которому она пожертвовала ради дочери. Если бы Шмерке дожил до этого дня, он запел бы какую-нибудь бодрую песню, возможно, гимн, написанный им для молодежного клуба гетто: «Молод каждый, каждый, каждый…»
Когда официальная часть завершилась, молодой журналист задал Рахеле вопрос: зачем она рисковала головой ради книг и рукописей? Не моргнув глазом, Рахела ответила: «Я в те времена не считала, что голова моя принадлежит мне. Мы хотели что-то сделать для будущего»[521].
Благодарности
После семи лет напряженной работы над материалом и текстом книги очень хочется поблагодарить тех, кто помог тебе пройти этот замечательный путь.
Скотт Мендель из «Мендель-медиа» поверил в важность этого сюжета сразу же после того, когда я отправил ему по электронной почте короткий запрос. Скотт попросил меня рассказать истории людей – книжных контрабандистов, а не только книг, и благодаря ему мой замысел принял иную форму и направление. Стив Халл из «ФорЭйдж» принял у Скотта эстафету и помог мне понять, чем публицистика отличается от научного текста. Работать с ним было одно удовольствие.
Я многим обязан ИВО – Институту еврейских исследований, который сыграл неоценимую роль не только в сюжете этой книги, но и в процессе ее создания. Мне повезло: у меня был в ИВО уединенный кабинет, и над текстом я работал в обстановке, до сих пор пропитанной воспоминаниями о Максе Вайнрайхе и Авроме Суцкевере. По ходу семестра, в течение которого я находился в ИВО в качестве приглашенного преподавателя фонда Джейкоба Кронхилла, я проделал огромную работу. Хочу выразить особую признательность сотрудникам библиотеки и архива, откликавшимся на все мои просьбы и причуды, даже если ради их удовлетворения приходилось ехать на склад ИВО в Нью-Джерси: это Людмила Шолохова, Фрума Морер, Гуннар Берг, Виталь Зайка и раввин Шмуэль Клейн.
Исполнительный директор ИВО Джонатан Брент не только воодушевлял меня, но и многое сделал ради сохранения наследия «бумажной бригады»: запустил масштабный проект «Виленские коллекции», в рамках которого проводится оцифровка находящихся в Вильнюсе и Нью-Йорке книг и документов из собрания ИВО, которым и посвящена эта книга.
В работе мне помогали организации, научные сотрудники, библиографы и архивариусы шести стран.
В самом начале работы я в качестве приглашенного научного сотрудника провел крайне плодотворный семестр в Исследовательском центре российского и восточноевропейского еврейства имени Леонида Невзлина в Еврейском университете Иерусалима. Израильские архивы – настоящая золотая жила, да и работать там очень приятно. Хочу отдельно поблагодарить Рахель Мизрати и сотрудников архивного отдела Национальной библиотеки Израиля, а также Даниэлу Озаки из архива Морешет в Гиват-Хавиве. Когда самого меня не было в Иерусалиме, я всегда мог положиться на Элиезера Ниборского, редактора Указателя периодических изданий на идише, выходящего в Еврейском университете, – он разыскивал для меня статьи в редких газетах на идише. На мою назойливость Элиезер неизменно отвечал с присущей ему жизнерадостностью и суховатым чувством юмора.
Совершенно замечательные люди помогали мне в Литве. К написанию этой книги меня подтолкнула дружба с Эсфирь Брамсон, руководителем отдела иудаики Национальной библиотеки Литвы. Как хранительница уцелевших еврейских книг и документов из Вильнюса, она – подлинная наследница традиций Хайкла Лунского и «бумажной бригады». Очень жаль, что она не дожила до выхода книги в свет. Ее преемница доктор Лариса Лемпертене, мой дорогой друг, неустанно отвечала на мои просьбы и запросы. Рута Пуисите, заместитель директора Института идиша в Вильнюсе, стала моим преданным и очень толковым помощником, а Неринга Латвите из Государственного еврейского музея Виленского Гаона делилась со мной бесценными сведениями.
Вадим Альцкан, старший руководитель архивных проектов «Мандель Центра» в Американском мемориальном музее Холокоста – настоящий божий дар для любого ученого. Я так и не узнал бы часть истории книжных контрабандистов, если бы его руководство и советы не помогли мне выйти на определенные архивы.
Среди тех, кто поделился со мной своими замечаниями и тем самым спас от досадных ошибок, хочу особо отметить Аврома Новерштерна, преподавателя идиша в Еврейском университете, который прочитал и критически оценил черновой вариант рукописи. Грег Брэдшер из Национального архива и отдела документации Колледж-Парка в Мэриленде помог мне не утонуть в пучине этого гигантского хранилища. Брет Уэрб и Джастин Камми великодушно поделились сведениями и знаниями о Шмерке Качергинском. Кальман Вайзер предоставил документы из немецких и польских архивов касательно грабителя из Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга и юденфоршера (специалиста по евреям) Герберта Готхарда.
Многие исследователи и коллеги помогли мне своими замечаниями и соображениями: Мордехай Альтшулер, Джеффри Вейдлингер, Цви Гительман, Валерий Дымшиц, Аркадий Зельцер, Самуэль Кассов, Дов-Бер Керлер, Довид Роскис, Нэнси Синкофф, Дариус Сталюнас, Исмар Шорш и Иммануэль Эткес.
Мне выпала честь лично узнать некоторых героев этой истории и членов их семей. Майкл Менкин из Форт-Ли в Нью-Джерси, последний еще живущий член «бумажной бригады», – мой добрый друг и подлинное воплощение достоинства, душевной щедрости и скромности. Он поведал мне некоторые вещи, которых никогда не узнаешь из письменных источников. В 1999 году в Тель-Авиве у меня состоялось несколько очень познавательных бесед с Авромом Суцкевером – предметом разговоров стало Виленское гетто. Он так и остался гигантом литературы и культуры. И наконец, Александра Уолл доверила мне свои заметки, впечатления и воспоминания, связанные с ее бабушкой Рахелой Крыньской-Мелезин. Алекс – верная и гордая хранительница памяти о своей бабушке, а также о своей матери Саре Уолл.
Мне повезло работать в учреждении, где ценят то, чем я занимаюсь. Американская еврейская теологическая семинария – мой научный дом, именно здесь я возмужал как человек и как ученый. Ректор Арнольд Айзен и декан Алан Купер с самого начала оказывали поддержку и мне, и этому проекту.
Я от всей души признателен Библиотеке экономики и коммерции Университета Модены в Италии за возможность пожить там в летние месяцы: в этом тихом и приятном месте очень хорошо работать над текстом.
Мне повезло: у меня любящая семья, которая помогает мне не терять веры в себя; моя мама Гелла Фишман в свой девяносто один год по-прежнему энергична и прозорлива; братья Ави и Монеле деликатно напоминают мне о том, как важны семейные связи, а взрослые дети Арон, Несанель, Цивия и Якоб – мои источники радости и нахес.
Интерес к еврейской Вильне и, соответственно, желание написать эту книгу во мне пробудили два человека, которых уже с нами нет. Во-первых, это мой отец Джошуа (Шикл) Фишман, ученик Макса Вайнрайха, сотрудничавший с ним во многих начинаниях. Па был первым, кто рассказал мне, еще мальчишке, про волшебное место под названием Вильна и привил мне любовь к идишу. Я скорблю о его уходе и люблю его издалека. Вторым стал великий писатель на идише Хаим Граде, с которым мы крепко сдружились в последние годы его жизни. Благодаря творчеству Граде и нашим с ним разговорам довоенная Вильна для меня столь же жива и красочна, как была в 1930 году.
Мне никогда не выразить словами всю глубину признательности моей жене Элиссе Бемпорад. Она стала моим первым и последним читателем, ученым критиком и советчиком. Но не это главное – она принесла красоту, любовь и поэзию в мою жизнь. С ней и нашими детьми Элей и Соней вся жизнь – одно захватывающее и радостное приключение.
Глоссарий
Агада – текст, который зачитывают на праздник Пейсах в память об освобождении евреев из египетского плена.
Акция – операция по захвату, вывозу или уничтожению евреев, проводившаяся нацистами.
Американский еврейский объединенный распределительный комитет «Джойнт» – организация помощи евреям, основанная в США во время Первой мировой войны. Оказывала весомую поддержку в форме гуманитарной помощи и финансирования образовательных программ в межвоенной Польше, помогала выжившим в Холокосте после войны.