И тем не менее, печатные книги подделывают. Каждый собиратель старинных и редких изданий сталкивался с реставрированными раритетами. Реставрируется обычно книга дефектная, лишенная страниц, своего первоначального «родного» переплета и т. д. При этом недостающая страница может быть перенесена в реставрируемую книгу из другого экземпляра или искусно скопирована при помощи пера и туши.
В Британском музее, крупнейшей библиотеке Англии, с некоторых пор даже стали специальным значком метить отреставрированные страницы, так как работавший там реставратор сам не мог отличить своей работы от подлинных страниц книги. В парижской Национальной библиотеке много лет работал реставратор Адам Пилинский, до мельчайших деталей воспроизводивший особенности любого копируемого им шрифта.
Иногда отреставрированный экземпляр выдается продавцом за полноценный. Поэтому, покупая редкую книгу, опытные антиквары тщательно проверяют ее от первой страницы до последней, обращая внимание на самые мельчайшие, казалось бы, совсем незначительные детали. Так один знаменитый парижский антиквар, просматривая предложенный ему редчайший экземпляр первопечатной книги, заметил, что весь большой том был насквозь источен книжным червем, и только одна страница не имела характерных дырочек. Эта страница и оказалась замененной реставратором.
При всей сложности подделка печатных книг уже давно была поставлена на поток. Еще в конце XVIII века в Лионе и Руане было налажено производство «первых изданий» французских классиков, пользующихся особым спросом у коллекционеров. В Лионе печатали произведения великого трагика Расина, в Руане — не менее великого комедиографа Мольера. В подделках в соответствии с оригинальными изданиями точно выдерживались страницы, соблюдались шрифты, титульные листы, заставки и виньетки[101]. Для того чтобы книги постарели (ведь прошло сто лет со дня их «издания»), их держали над дымом, после чего бумага приобретала нужную желтизну.
В XIX веке мошенники столкнулись с существенными сложностями. Техника развивалась семимильными шагами — бумагу стали делать не из старого тряпья, а из древесины. Но и здесь был найден выход. В Голландии, Германии и Австрии вплоть до Первой мировой войны (1914) сохранилось несколько древних бумажных мельниц, старинным способом производивших «тряпичную» бумагу. Она имела такую же фактуру и окраску, как и бумага прошлых столетий, и напечатанные на ней книги легко вводили в заблуждение библиофилов.
Почтенный жулик и сонеты
Книжные подделки в основном заурядны, за ними стоит обычно коммерческий интерес, стремление обмануть покупателя-библиофила. Но известен один случай очень тонкой и неожиданной по своим последствиям книжной мистификации, о которой поведал миру известный американский библиограф и библиофил Э. Э. Уиллоуби в своей книге «О пользе библиографии для изучающих литературу и историю».
Где-то в начале 1930-х годов Уиллоуби впервые приехал в Лондон. Ему захотелось посетить Библиографическое общество, в журнале которого неоднократно печатались его статьи. Здесь он познакомился с пожилым респектабельным джентльменом по имени Томас Дж. Уайз. Это был знаменитый библиограф и библиофил, владелец уникальной коллекции так называемых пробных изданий замечательных английских писателей и поэтов середины и конца XIX века: А. Теннисона, Р. Киплинга, Р. Стивенсона, Ч. Диккенса, У. Теккерея, У. Вордсворта и др.
Пробными изданиями в западной библиографии называются книги, выпускаемые автором для друзей очень маленьким тиражом до выхода основного тиража. Цель таких изданий — вызвать критические замечания, позволяющие автору внести в текст необходимые исправления. И вот Уайзу постоянно везло, ему все время попадались в руки такие уникальные экземпляры. Он был очень состоятельным человеком. В прошлом владел парфюмерной фабрикой, а теперь, разбогатев, мог тратить большие деньги на пополнение своей замечательной коллекции. За заслуги в деле пополнения списка книг, изданных авторами викторианской эпохи[102], Уайз был выбран президентом Библиографического общества и награжден золотой медалью этой организации.
Среди его собрания наиболее интересной книгой был сборник под названием «Сонеты Э. Б. Б.», изданный в Рединге в 1847 году. Считалось, что это первый, пробный вариант сборника «Сонетов, переведенных с португальского» Элизабет Браунинг[103]. Это издание, имевшееся у Уайза в нескольких экземплярах, продавалось за очень большую сумму — 1250 долларов.
История книги любопытна. В 1847 году поэт Р. Браунинг совершал со своей женой Элизабет свадебное путешествие по Италии. Как-то утром за завтраком Элизабет сунула мужу в карман какую-то рукопись и, засмущавшись, выскочила из комнаты. Когда Браунинг прочитал ее, то пришел в восторг: это были сонеты, в которых Элизабет рассказывала свою историю любви к супругу. И хотя Элизабет не считала возможным эти стихи опубликовать — они были, по ее мнению, слишком личными, — Браунинг настоял, чтобы рукопись была переслана в Англию подруге Элизабет для дальнейшей публикации. Так и было сделано: подруга напечатала «Сонеты» небольшим тиражом и отправила тираж Браунингам в Италию, чтобы те могли дарить сборники своим друзьям.
«Сонеты Э. Б. Б.» заинтересовали книгопродавцев и библиофилов, хотя некоторые мелкие детали истории, сопровождавшей «Сонеты», несколько смущали. Из сохранившихся писем Р. Браунинга и его друзей было известно, что описанная сцена происходила не в Пизе, а на Луккских горах, и не в 1847 году, а в 1849-м.
Если супружеская чета Браунингов указывала точную дату, то как же могло получиться, что «Сонеты» были напечатаны за два года до рассказанного события?
Этой нестыковкой фактов заинтересовались два молодых библиографа — Картер и Поллард. Они провели тщательное расследование и установили, что пробное издание 1847 года напечатано на бумаге, которую стали изготовлять только с 1874 года, и шрифтами, которые вошли в обращение после 1880 года. Текстологическое изучение пробного издания показало, что оно ничем не отличается от текста, помещенного в полное собрание сочинений Э. Б. Браунинг. Сразу возник закономерный вопрос: зачем надо было тратить деньги на пробное издание, если в основной текст не было внесено ни одной поправки?
Почтенный библиофил обманут, решили молодые исследователи. Более того, он еще и невольно обманул общественность, так как подарил несколько экземпляров «пробного издания» «Сонетов» Британскому музею и нескольким лондонским библиотекам, и теперь этим изданием пользуются исследователи и читатели.
Когда исследователи обратились со своими сомнениями к Уайзу, то почтенный библиофил сообщил им, что экземпляры «Сонетов Э. Б. Б.» он купил у одного из знакомых той самой подруги Элизабет, которая печатала «пробное издание». Этот знакомый умер в 1895 году, так что отвечать за обман некому. Потом Уайз стал утверждать, что «Сонеты» достались ему от другого лица, тоже уже почившего.
Тогда исследователи решили найти место, где были напечатаны «Сонеты Э. Б. Б.» и другие пробные издания Уайза с аналогичной бумагой и шрифтами. В конце концов обнаружилось, где изготовлялись книжные фальсификаты. Это оказалась типография, в которой почтенный Томас Дж. Уайз, секретарь Общества по изучению Р. Браунинга и Общества по изучению П. Б. Шелли, печатал отчеты этих организаций!
Стало ясно, что подделки изготовлял сам Уайз. А пожертвование дубликатов «пробных изданий» крупным библиотекам (что влекло за собой обязательное их включение в библиотечные каталоги) придавало подделкам достоверность.
Но когда молодые библиографы рассказали о результатах своих исследований некоторым крупным библиофилам, те с негодованием отвергли сообщение как оскорбительный навет на безупречного джентльмена. Тогда Картер и Поллард решили опубликовать историю своего расследования. Книгу они назвали неброско — «Исследование о природе некоторых брошюр XIX века». В ней авторы подробно написали о подделках. Они охарактеризовали аферу с пробными изданиями как «жульничество, по своим размерам и по ловкости замысла и выполнения не имеющее себе равных в истории библиографии и библиофильства».
Имя Уайза не прозвучало, но оно уже не было ни для кого секретом.
Уайз скупил все находившиеся в продаже пробные издания и уничтожил их. Но ситуация вышла из-под его контроля, и как он ни пытался обелить себя, ссылаясь на некоего умершего библиофила, репутация его рухнула.
Однако некоторое время спустя библиофилы оценили «подлинные уайзовские подделки», и коллекционеры начали гоняться за ними.
Глава VIКНИЖНЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
У книг, как и у людей, своя судьба. Порой книги «болеют». Едва заметный книжный червь может источить фолиант от корки до корки. Кстати, существует тридцать девять видов таких «книгоедов», и бороться с ними — дело почти безнадежное. Если в доме водятся мыши, то следы их зубов обязательно появятся на книжных переплетах. Из-за солнечных лучей может выгореть обложка, а от избытка влаги на старых изданиях появляется плесень. И все же главный враг книг — сам человек.
Загубленные книги
Книгами порой топили печи, страницами древних изданий и драгоценных рукописей вместо обоев оклеивали стены, заклеивали на зиму окна. Вспомним, как у Пушкина издатель «Повестей покойного Ивана Петровича Белкина» сокрушался, что Иван Петрович «оставил множество рукописей», которые «частию употреблены его ключницею на разные домашние потребы. Таким образом прошлою зимою все окна ее флигеля заклеены были первою частию романа, которого он не кончил».
В XIV веке один ученый-библиофил, играя в волан[104], обратил внимание на то, что его ракетка оклеена древним пергаментом, покрытым латинскими письменами. Вглядевшись в текст, он обнаружил, что перед ним фрагмент несохранившегося сочинения древнеримского историка Тита Ливия. Библиофил побежал к человеку, изготовившему ракетку. В его мастерской он узнал, что остальные части рукописи также были употреблены на изготовление ракеток и к тому времени бесследно исчезли.