[136]. В этом приказе, помимо охраны государственных тайн, занимались проверкой всех изданий московского Печатного двора[137], основанного еще в XVI веке. Новые богослужебные книги сперва сравнивались с «образцовыми», а затем рассылались по всем церквям взамен устаревших изданий, которые из-за ветхости изымались из обращения.
В Москве Медведев познакомился и подружился с выдающимся писателем и педагогом Симеоном Полоцким[138], наставником царевичей Алексея и Федора, а также царевны Софьи[139]. Двадцатичетырехлетний Медведев также обучался у Полоцкого латыни и грамматике. Занимался он старательно. За три года выучил латинский, греческий, немецкий и польский языки, усвоил риторику и пиитику[140], познакомился с всемирной историей, философией и богословием.
Карьера Медведева шла в гору. А потом в его судьбе произошел неожиданный поворот. Встреча с настоятелем Молченской пустыни (небольшого удаленного монастыря) полностью изменила его жизнь. Медведев отошел от всех дел и стал жить в монастыре.
Слухи об удалившемся от мира библиографе распространились по всей округе, и к нему стали приезжать «алчущие мудрости и учености» посетители. Дороживший своим уединением Медведев перебрался в еще более удаленный монастырь, чтобы заниматься научными изысканиями и писать без помех. Так прошло пять лет.
Слух о «чернеце великого ума и остроты ученой» дошел и до царя Федора, который привечал умных людей. По его приказу Медведев возвратился в Москву и поселился рядом со старым знакомым — Симеоном Полоцким.
Он вновь занялся книгами и начал собирать собственную библиотеку, которая к концу его жизни составила около тысячи томов на русском, греческом, латинском и польском языках. Кроме богословских трудов в ней содержались работы по истории, географии, математике, медицине, юриспруденции. Многие книги хранили пометы владельца, свидетельствующие о его размышлениях над прочитанным.
Всю свою жизнь Медведев посвятил работе с книгой. Он готовил к изданию сочинения своего покровителя Полоцкого, редактируя их, а иногда и дополняя. В те годы существовала Верхняя (личная) типография царя Федора, в которой печатались исключительно светские книги. Там Медведев работал вместе с Симеоном Полоцким.
Официально должность Медведева называлась «справщик Печатного двора». Обязанности справщика были многообразны: научное редактирование, цензура и вместе с тем корректорская работа. Справщиками Печатного двора были самые просвещенные люди XVII столетия. Среди них в первую очередь можно назвать Кариона Истомина[141].
Медведев трудился не покладая рук, приобретал книги для библиотеки Печатного двора, вел активную общественную жизнь, отстаивал необходимость культурных и политических контактов с европейскими странами. Но он так и не забыл годы, проведенные в монастыре.
В 1675 году Медведев постригся в монахи и стал настоятелем Заиконоспасского монастыря в Москве. В 1682 году он основал при монастыре школу. Затем написал несколько богословских трактатов.
У Медведева был незаурядный поэтический дар, и, несмотря на духовный сан, он стал придворным поэтом. Сторонясь дворцовых интриг и не требуя наград и почестей, Сильвестр Медведев заслужил благосклонность царевны Софьи и ее фаворитов — князя В. В. Голицына[142] и окольничего Ф. В. Шакловитого[143].
Кроме того, за это время Медведев создал уникальный библиографический труд «Оглавление книг, кто их сложил». Благодаря ему на Руси появилась первая «книга о книгах», содержащая информацию о двухстах памятниках славяно-русской письменности. В «Оглавлении» излагались краткие содержания древних книг и давались основные сведения об их авторах или переводчиках. Эта научная работа позволяет нам считать Сильвестра отцом славяно-русской библиографии.
Когда Софья лишилась власти, ее приближенные попали в опалу. Опасаясь репрессий, Медведев сбежал в один из смоленских монастырей. Настоятелем там был некий Варфоломей, когда-то получивший это место с помощью Медведева. Здесь Сильвестр надеялся отсидеться и пережить тяжелые времена.
Однако именно Варфоломей донес в Москву, где укрывается его благодетель. И вот в начале осени 1689 года Сильвестра заковали в оковы и отправили в Москву. Суд над ним был скорым и неправым. После двухлетнего заточения его казнили.
Сочинения опального литератора были объявлены богопротивными, библиотека конфискована и растеряна. Но его «Оглавление книг…», на которое равнялось не одно поколение знатоков и любителей книги, пережило века.
Английский коллекционер
Из России XVII столетия перенесемся в Англию конца XVIII века.
В 1792 году у не слишком богатого землевладельца родился сын. Малыш был незаконнорожденным. Отец признал и взял мальчика к себе только потому, что других наследников у него не было. О детстве и юности Томаса Филипса (так звали нашего героя) ничего не известно. Мы знаем только, что рос он в благоустроенном доме, среди зеленых холмов Уэльса.
В 1811 году юный Томас по желанию отца поступил в знаменитый Оксфордский университет, чтобы стать юристом. Чем занимался юноша целых три года, история умалчивает, но страсть к коллекционированию книг появилась у Филипса именно в годы учебы.
Он посылал отцу купленные книги и рукописи в надежде, что тот оплатит его расходы. Но Филипс-старший не одобрял такой траты денег и возмущался расточительностью сына.
Томас был человеком не без способностей, но наука его не интересовала. Все силы и знания он отдавал любимому увлечению — поиску и приобретению книжных сокровищ.
Завершив образование, в 1820 году Филипс женился на дочери обедневшего баронета и сам получил дворянский титул. Другого приданого за невестой не было, так что с деньгами у новоиспеченного аристократа было туговато. Но это не помешало Филипсу вместе с молодой женой отправиться в путешествие по Европе. Перво-наперво они поехали в Париж, Мекку всех книжников тех лет.
Революция и Наполеоновские войны разрушили во Франции многие дворянские гнезда, в которых столетиями накапливались книжные и рукописные собрания. Обнищавшие потомки знатных родов за гроши распродавали старинные документы и фолианты. Лавочки парижских букинистов ломились от рукописей и книг, продававшихся чуть ли не на вес.
При виде этого у Филипса разгорелись глаза. Он покупал все, что ему предлагали, забывая о своих возможностях и не думая о будущем.
Его уютный некогда дом постепенно превратился в склад старых бумаг и книг. Жена, на которую сэр Филипс перестал обращать внимание, не выдержав одиночества и нужды (на все, что не относилось к книгам, он выдавал считанные шиллинги), скончалась, оставив трех дочерей.
Дочери подрастали, но книжное собрание Т. Филипса росло значительно быстрее и часто пополнялось уникальными экземплярами. Филипс скупал все подряд, но не успевал ни классифицировать, ни тем более исследовать приобретенное, как полагается настоящему коллекционеру. Новые тома и рукописи громоздились друг на друге, покрываясь пылью и плесенью. Но никто, кроме хозяина, не смел к ним прикасаться.
Возникает вопрос: зачем нужно столько рукописей и книг, если их владелец многие свои находки не мог даже прочесть, так как не знал языков? Вот что писал по этому поводу сам Филипс: «Моя цель состояла не только в том, чтобы добыть замечательные рукописи для себя самого, но поднять общественную их ценность, чтобы… больше рукописей сохранилось».
Коллекционер не лукавил: к началу 1830-х годов он завел полезные знакомства почти со всеми европейскими антикварами, книготорговцами, государственными библиотеками и аукционными фирмами. Он везде делал крупные заказы, не считаясь с ценами, и, разумеется, вскоре увяз в долгах.
Филипс постоянно сокращал хозяйственные расходы. Даже на воспитание и образование детей средств у него не находилось.
И тогда наш герой нашел простейшее решение своих финансовых проблем — вновь женился. Он выбрал жену с приличным приданым и небольшим годовым доходом.
Как и в первом браке, внимания жене с годами уделялось все меньше. Коллекция Филипса настолько разрослась, что даже в спальне супруги не осталось места, не заполненного коробками, ящиками, пакетами и связками рукописей. Вдобавок ко всему, коллекционер при каждом удобном случае отбирал у жены горничную, используя ее для составления каталогов. Немудрено, что однажды жена уехала на курорт и больше не вернулась.
Мужа это не особенно задело. Он наслаждался созерцанием своих сокровищ. К 1840 году у него скопилось более десяти тысяч рукописей и пять с половиной тысяч редких книг.
И все же Филипса нельзя назвать скупым рыцарем, в одиночестве созерцающим свое богатство. Он охотно предоставлял ученым разных стран возможность знакомиться со своим собранием, только почему-то не пускал католиков.
Филипс был почти счастлив. Он стал владельцем несметных сокровищ, общался с интересными для него людьми, рекламировал свое собрание, печатая каталоги и воспроизводя некоторые рукописи.
Беда пришла к коллекционеру с неожиданной стороны. По завещанию его отца родовое поместье со всем имуществом переходило, минуя Филипса, к наследнику мужского пола. У Филипса сыновей не было, владеть всем должен был сын одной из его дочерей.
Но сэр Томас нашел выход. Он влез в новые долги и купил дом в Лондоне, чтобы перевезти туда свою библиотеку. Летом 1864 года началось великое переселение, для чего понадобилось 230 лошадей и 160 носильщиков.
Томас Филипс оставил несколько завещаний, причем во всех вариантах присутствовало главное условие — библиотека не должна покидать своего места, ни один документ или книга не будут проданы наследниками.