[53], выдав их за найденные им произведения неизвестных латинских поэтов Аттиуса и Трабеаса. Доверчивый Скалигер так и опубликовал стихи под этими именами.
Подобными «розыгрышами» грешил и французский просветитель Ш. Монтескьё[54]. В 1729 году он опубликовал «перевод греческой поэмы», которую тут же стали переводить на другие европейские языки. Ее авторство он приписал неизвестному поэту и сообщил, что нашел текст в библиотеке некоего греческого епископа. И только спустя много лет Монтескьё признался, что это его литературная шутка.
Загадочная поэтесса
Пожалуй, самой удачной мистификацией следует признать сборник стихов «Песни Билитис» французского поэта Пьера Луиса[55], вышедший в 1894 году. В предисловии к книге Луис сообщил о найденных им «песнях» неизвестной греческой поэтессы VI века до н. э. и даже упомянул о том, что известно место ее захоронения.
Европейские ученые начали всерьез изучать эти стихи. Посвященная Билитис статья была даже включена во французский «Словарь писателей». В мистификации поучаствовал и скульптор Лоран[56]. Он сделал копию одной из статуэток, хранящихся в Лувре, и поместил ее изображение в следующем издании «Песен» как портрет античной поэтессы.
Через четырнадцать лет после первого издания «Песен» французский «переводчик» получил от одного греческого профессора письмо с просьбой указать, где хранятся оригиналы стихов. Профессор все это время безуспешно пытался найти их в библиотеке Афинского университета.
Новый «Дон Кихот»
Подделывались не только античные тексты. Эпоха Ренессанса насчитывает множество разных литературных розыгрышей.
К ярким литературным мистификациям этого времени можно отнести подложный второй том «Хитроумного идальго дон Кихота Ламанчского» (1514). Сочинитель скрылся под именем Алонсо Фернандеса де Авельянеды. Эта книга была пасквилем[57], в котором автор откровенно издевался над Сервантесом и его героями — Дон Кихотом и Санчо Пансой. И хотя появление «Лжекихота» стало большим ударом для Сервантеса, подделка сыграла неожиданно важную роль в судьбе подлинного «Дон Кихота». Во-первых, Сервантес поспешил завершить свой второй том (и успел за год до своей смерти). Во-вторых, полемизируя с оскорбителем, Сервантес в своем тексте подчеркнул гуманистические идеи. В результате роман, особенно вторая его часть, приобрел глубокое философское звучание.
Письма из монастыря
Писатели XVII века, в отличие от своих предшественников, не имели особой склонности к мистифицированию читателей и своих собратьев по перу, но часто творили, не афишируя своего имени.
Светскому человеку того времени заниматься литературным трудом было неприлично, поэтому кое-кто выпускал свои сочинения под псевдонимом или анонимно. Начинающие авторы, опасающиеся провала, поступали точно так же.
Вот почему «Португальские письма» молодой монахини (1669), вышедшие без указания имени автора, никого не удивили. Правда, на титульном листе книги указывалось имя переводчика, некоего Гийерага.
Надо сказать, что в XVII веке письма часто публиковались, ими зачитывались не меньше, чем художественной литературой. В то время во Франции были так называемые почтовые бюро, позволявшие осуществлять регулярную связь провинций со столицей.
Письма заменяли газеты (последние еще не получили широкого распространения), а знать, что делается при дворе, хотели и в Провансе, и в Гаскони. В Париже тоже интересовались провинциальными новостями, они порой влияли на решения короля или министров. Существовала еще родственная и дружеская переписка. Порой частное послание становилось предметом чтения и обсуждения целого сообщества.
К письмам предъявляли почти такие же требования, как к художественной литературе, поскольку они были заранее рассчитаны и на публичное чтение. Возник новый литературный жанр — «письма». Порой предприимчивые издатели выпускали без указания имени автора (что было чревато всяческими неприятностями) целые подборки писем, и они находили спрос.
Но вернемся к «Португальским письмам». Пять посланий юной монахини, которую соблазнил и покинул бесчестный офицер, сразу же получили читательское признание, поскольку подкупали искренностью и простотой. Читатели также не сомневались в подлинности этих писем.
Многие захотели узнать имя автора этих посланий и их адресата.
Молва гласила, что источником бед, постигших «португальскую монахиню», был граф де Сэн Леже. Факты его биографии совпадали с тем, что можно было вычитать в посланиях неизвестной девушки. А вот имя монахини установить не удавалось. «Письма…» же продолжали переиздаваться и пользоваться успехом.
Но во второй половине XVIII столетия нашелся скептик, который счел, что «Письма португальской монахини» написал мужчина. Доказательства? Помилуйте, разве женщина может обладать столь значительным литературным дарованием? Однако его мнение, не подкрепленное доказательствами, не получило признания. Автором этой гипотезы был Жан-Жак Руссо[58].
Тайна неизвестной монахини
Прошло еще полвека. И вот в 1810 году в прессе появилось сообщение о том, что на одном из экземпляров «Писем португальской монахини» обнаружена надпись, из которой следует, что монахиню эту звали «Марианна Алькофорадо из монастыря Бежа, расположенного между Эстрамадуре и Андалузией», а виновник ее бедствий — действительно граф де Сэн Леже.
Библиофилы принялись за поиски. Вскоре выяснилось, что монахиня с таким именем и вправду существовала. Когда вышли в свет «Письма», ей было 29 лет.
Правда, внимательных читателей настораживали некоторые мелкие детали и хронологические ошибки. Не станем перечислять их все, остановимся лишь на наиболее существенных. В письмах упоминалась здравствующая мать монахини. Однако, согласно реальной хронологии, ее прах уже давно покоился на кладбище.
Далее, автор «Писем…» упоминал, что с балкона девушке был виден город Мертола. Вот это уже очевидный «ляп». От монастыря этот город был расположен почти в пятидесяти километрах, так что даже с помощью подзорной трубы увидеть его было невозможно. И написать так мог только человек, никогда не бывавший в тех местах. Обаяние писем от этого не уменьшилось, а имя их автора стало литературной загадкой.
И вот спустя более ста лет на основе сопоставления стилевых особенностей «Писем» и других обнаруженных к XX столетию произведений Гийерага выяснилось, что он был не переводчиком, а автором «Писем».
Руссо в своей догадке оказался прав. «Письма» действительно написал мужчина, причем далеко не последний в литературной жизни Франции XVII века.
Он накоротке общался с Мольером, Лафонтеном, Расином и Буало[59]. «Скажи мне, кто твои друзья…» В этой компании его принимали на равных. А главное — Гийераг обладал веселым и покладистым нравом и был прекрасно образован.
Но он колебался между светской карьерой и литературным призванием. Гийераг стал государственным чиновником и женился. Однако степенная жизнь преуспевающего буржуа ему быстро наскучила. Он оставил должность и начал писать. Правда, Гийераг еще не был уверен в своих творческих способностях и «Португальские письма» издал анонимно, прикрываясь статусом переводчика.
Только благодаря разысканиям литературоведов XX века имя Гийерага было заслуженно вписано в историю литературы Франции.
Интервью перед казнью
Богатыми на литературные подделки оказались XVIII и XIX века, когда в Англии и Франции возникла мода на мистификации. Одним из самых ярких и последовательных мистификаторов был Даниель Дефо[60].
Даниель Дефо
Его называют отцом английской журналистики, хотя первая английская газета появилась еще до его рождения. Предприимчивый Дефо умел существенно поднимать тиражи изданий, с которыми сотрудничал. С 1704 года он стал издавать собственную газету «Обозрение», популярную среди мелких торговцев и ремесленников.
Как газетчик, он проявлял редкую изобретательность и настойчивость в погоне за сенсацией. Дефо взял за правило посещать в Ньюгейтской тюрьме известных преступников, беседовать с ними, после чего в занимательном виде подавать этот материал в газете.
Стремясь привлечь читателя, Дефо не чурался и откровенных мистификаций. Однажды он воспользовался предстоящей казнью известного грабителя Джека Шеппарда, превратив ее в рекламную акцию. Сначала он подогревал интерес публики газетными публикациями стихов, якобы написанных преступником. Затем договорился с Шеппардом, что в день казни, стоя с петлей на шее, тот подзовет некоего «друга» и отдаст ему свою предсмертную исповедь (написанную самим Дефо).
Отчет о казни вместе с исповедью Дефо затем опубликовал в своей газете.
Умение сочинить занимательную историю, в которой необычные обстоятельства сочетаются с правдивостью деталей, подать эту историю как правду Дефо использовал позже в своих романах.
Всемирно известный «Робинзон Крузо» был издан им в 1719 году под видом мемуаров без указания имени автора. Назвав записки Робинзона подлинными воспоминаниями «моряка из Йорка», автор в предисловии от имени издателя сообщил, что считает книгу «описанием фактических происшествий», ибо «в самом деле в ней не видно ни малейшего вымысла».
Далее из-под пера романиста вышла целая серия мистификаций. Год спустя после «Робинзона» свет увидели анонимные «Мемуары кавалера, или Военный дневник 1632–1648» — воспоминания английского дворянина-офицера о своем пребывании в Германии и участии в гражданской войне в Англии.