Вчера, вернувшись из Флоренции, я обнаружила дом, сияющий безупречной чистотой. Алессандра превзошла себя. Совсем как маленькие девочки, которые, ожидая возвращения мамы, убирают и наводят порядок, чтобы показать, какие они молодцы. Я и сама тоже всегда так делала. Дом и все внутри него просто сверкают. Я рассказала об этом Пьерпаоло, оставшемуся во Флоренции из-за больной спины.
Маурицио (который с Барбарой) начал выкладывать каменную тропинку, ведущую через сад. Сегодня наконец придет садовник.
Мне пришла книга, о которой говорила Пиа Пера и без которой я не могу обойтись: «Сад» Дерека Джармена, последняя книга, написанная автором до того, как в пятьдесят два года он умер от СПИДа. Сад, о котором он говорит, был разбит им на бесплодном каменистом склоне перед атомной электростанцией на мысе Данджнесс, в графстве Кент.
Мне нравятся книги, побуждающие тебя читать другие книги. Цепь, которую нам никогда не следует прерывать. Единственная познаваемая нами на опыте форма вечности находится здесь, на земле, говорила Пиа. Сад – это форма вечности[46].
Сегодняшние заказы: Compulsion Мейера Левина, «Музей невинности» Орхана Памука, «Ты, пейзаж моего детства» Альбы Донати, «Путь через лес» Лонг Литт Вун, «Рассказы южных морей» Джека Лондона, «Мы» Паоло Ди Стефано.
Март
Вчера было солнечное воскресенье, и книжный магазин выглядел восхитительно, как на картинке. Сад ждет правильного садовника на следующих выходных.
Пандемия тем временем нас убивает – как физически, так и морально. Март будет очень непростым месяцем. Сейчас разрабатывают план карантинных мер с учетом уже отдельных провинций, не только областей. Мы здесь будем в белой зоне, но проблема в посетителях, которые обязаны безвылазно сидеть на своих местах, за пределами нашей коммуны. Ожидаем вакцины без особых надежд на спасение. Когда-нибудь мы узнаем – я имею в виду мы, люди, – действительно ли мы все это заслужили. Действительно ли мир слишком устал выносить наше с ним плохое обращение.
Я пригласила папу на обед, и мы оказались за столом втроем, как в старые добрые времена, когда были одной семьей. Он был очень рад, что видит людей. После обеда он спустился в книжный магазин, сел в саду на один из адирондаков и кучу времени проболтал с Грациано. Я из кожи вон лезу, чтобы найти ему здесь какой-нибудь домик, уютный и без лестниц, но надежды у меня мало.
Мама без конца целовала нас обоих, потому что каждый поцелуй мог оказаться последним. Я представляю себе папу, как он в тринадцать лет торчит у окна, за железной решеткой, а внутри красивая девушка кормит сынишку за столом, на котором лежат хлеб и сыр. У него дома практически не было еды. Их было слишком много – братьев и сестер, – и дедушка не мог их прокормить. Жалея его, красивая девушка приглашала его войти и давала ему поесть. Там, где есть еда для одного, хватит и на двоих. Но стоило Роландо разинуть рот, как в нем все исчезало, как в топке, да он бы мог съесть даже стол.
Девушке было двадцать пять лет, и она все ждала, когда ее муж вернется с войны из России. Надежда была слабой, но они с маленьким Джулиано продолжали его ждать.
Что касается Роландо, то он уехал в Лукку и нанялся в услужение в одну зажиточную семью, где учился писать и читать газету, которую ежедневно покупал хозяину. И этого контакта с другим миром было достаточно, чтобы в нем проснулось все то, что до поры до времени дремало. Стиль, тяга к знаниям, желание преуспеть.
Случилось так, что, достигнув подобающего возраста, примерно в двадцать семь лет, он попросил ту девушку из двора его детства выйти за него замуж. Муж так и не вернулся, и надежд больше не осталось. И случилось так, что моя мать вышла замуж за моего отца, который был моложе ее на двенадцать лет. Тетушки ужасно сердились, но потом родилась славная девочка, и все успокоились.
Когда папа снова поднялся в дом из сада у книжного магазина, он дрожал от холода. Он сел на диван, и мама укрыла ему руки пледом, положив их себе на колени. Как будто он снова был ребенком с разинутым, как топка, ртом. Кто я для этой чудесной картины, творец или просто статист? Не знаю, да это и неважно.
В наш книжный пришли две женщины, мама и дочка из Терельо. Они взяли такие прекрасные книги, что наполнили радостью весь мой день. Маму зовут Наталия, и у нее продуктовая лавочка в деревне.
Сегодняшние заказы: «Увиденное и услышанное» Элизабет Брандейдж, «Дом в Париже» Элизабет Боуэн, «С близкого расстояния: рассказы о Вайоминге» Энни Пру, «Тонкая материя» Франко Корделли.
Сегодня придет садовник. На прошлой неделе он приезжал, чтобы все осмотреть, и сегодня он нами займется. Я купила семена мелкого клевера, чтобы разбросать их между камнями дорожки, которую выложил Маурицио. Которая, кстати, вышла замечательно, даже там, где она в самом конце перед воротами делает резкий изгиб.
Натали написала мне из Израиля, что посылки с гольфами готовы к отправке. Все прекрасно, за исключением ковида, который продолжает сеять панику и нужду. Похоже, что март мы проведем в локдауне. Число заражений растет, школы закрываются.
Вчера я водила папу на первую вакцинацию. Он говорит, что прекрасно себя чувствует. И это он-то, с самой тяжелой группой инвалидности. Просто невероятно.
Он поддерживал меня финансово вплоть до окончания университета, а затем попался в сети, сплетенные его адвокатом.
В то время, чтобы иметь возможность жить и платить за съемное жилье, я хваталась за любую работу, даже ходила зимой по утрам из дома в дом, продавая продукты, у которых заканчивался срок годности. Какая-то довольно мутная контора собирала нас в микроавтобус в районе Рифреди: все мы были девчонки, которым требовалось заработать немного денег. Мы садились, и нас везли куда-то между Луккой и Пистоей, а затем высаживали по одной в начале какой-нибудь улицы. Я волокла огромную сумку, набитую дешевыми стиральными порошками, по льду, по бесконечным широким улицам, в конце которых нас ожидал наш «сутенер», чтобы отвезти обратно на базу. Руки у меня коченели, превращаясь в ледышки, как будто мы были в России.
Потом я нашла работу в одном модном магазине в центре. Это был магазин Сандро П[47]. – настоящий храм моды в восьмидесятые. Мне было двадцать восемь лет.
Сандро – очень приятный человек. Время от времени его навещала его подруга Вивьен Вествуд, которая вместе с мужем Малкольмом Маклареном изобрели английский панк, Sex Pistols и так далее. Она появлялась в своем пальто оверсайз и садилась в уголке магазина, чтобы немного согреться. Великая Вивьен Вествуд. Она напоминала одну из жительниц Лучиньяны.
Другим человеком, который тоже бывал у нас постоянно, но не напоминал жителя Лучиньяны, был Бой Джордж.
Но все же это был тяжелый для меня год. Работать продавщицей означает стоять восемь часов на ногах, и я просто не выдерживала. В обеденный перерыв я шла домой к одной моей польско-американской подруге и принималась плакать. И она, которая возможно, меня любила, неуклюже старалась приласкать меня, чтобы утешить.
Я снова видела себя девочкой в полях, когда все косили траву, наполняли ею плетеные корзины и несли в сарай, а потом возвращались обратно на поле, я же брала «Оливера Твиста» и устраивалась под деревом читать. Но там, в магазине, никакой Диккенс не мог прийти мне на выручку, потому что мы не имели права сидеть, только у Вивьен Вествуд было такое право.
К тому же по ночам я согласилась организовать несколько «мероприятий», то есть тематических вечеринок, на бывшей тогда очень популярной дискотеке, которая называлась «Манила» и находилась на окраине Флоренции. Я поставила на сцене «Алису в Стране чудес» Льюиса Кэрролла и «Владимира Ильича Ленина» Маяковского. Я отыскала девушек, напоминавших Алису Лидделл[48] и девочек Кэрролла, польско-американская подруга изготовила костюмы, а ее молодой человек сделал для декораций фотографии мест, очень похожих на настоящие места действия. Мы искали заброшенные фабрики, разобранные постели, рушащиеся стены, соломенные стулья. В результате получилось нечто совершенно фантастическое, что осталось там, на дискотеке конца восьмидесятых. Мне нужно найти те фотографии и использовать их для оформления нового книжного магазина. А девушкам, которым в те времена было около двадцати, сегодня всем уже около пятидесяти, и кто знает, куда их занесла жизнь. У меня остались связи только с двумя из них: Эленой и Вероникой.
Сегодняшние заказы: «Столь веселы без всякой причины» Россаны Кампо, «Колдовской апрель» Элизабет фон Арним, «Нечто» Кьяры Гамберале, «Жареные зеленые помидоры» Фэнни Флэгг.
Садовник привел в порядок лужайку, грозившую превратиться в заболоченную пустошь. Мы посеяли мелкий клевер вдоль каменного бордюра новой дорожки. Я уже представляю, как каждое утро буду спускаться, чтобы проконтролировать, не вырос ли он хотя бы на миллиметр. Лазая по «Фейсбуку»◊, я нашла десятки постов о нашем книжном, написанных разными посетителями или, правильнее было бы сказать, посетительницами. Несколько дней назад в мессенджере одна из наших клиенток по имени Джулия в своем сообщении выразилась таким образом: «Знайте, что вы дарите нам моменты истинной радости. Успехов!» Адам написал: «Рай находится на земле. И он называется Гарфаньяна». А Катерина без лишних слов попросила: «Оставьте меня здесь». Одна девушка, оказавшись уже на выходе, у каменной лестницы с шалфейно-зелеными перилами, фонариками и цветами, остановилась как вкопанная: «Дайте мне насладиться этим мгновением, об этой лестнице я мечтала даже во сне».
Полагаю, что сад играет во всем этом немаловажную роль. Старое персиковое дерево, на котором росли мелкие не