– Да уж, на них все подряд заживает.
– Сейчас здоровье стало человеческим. Но, думаю, он познакомится с болезнями только в глубокой старости, если ничем не злоупотребит.
– Как вы, кстати, это провели по документам?
– Как спонтанную ремиссию. У него была наложена блокирующая печать. Но поскольку эмоциональная сфера ребенка всегда в динамике, реакция на длительную изоляцию от Сумрака вылилась в замыкание ауры. – Она чуть улыбнулась. – Видите, мы не все можем исцелить, но зато все можем обосновать.
– Этот паренек контактировал с Маугли?
– Другие дети его вообще-то сторонятся, но совсем их не изолируешь. Да, контактировал, видимо, пытался оттолкнуть или еще что. Маугли схватил его за руку.
– Укусил? – вырвалось у Дмитрия.
– Нет, подержал и засмеялся. Медбрат их немедленно разнял. Мы даже не сразу поняли, что случилось. Только на следующий день, при обходе. Мальчик к тому же плохо спал по ночам, а тут всю ночь сопел, не вставал.
Дрееру не надо было переспрашивать, какой из мальчиков имелся в виду.
– А к Маугли дети, надо полагать, вообще с тех пор не подходят?
– Стараются держаться подальше.
– Где он сейчас?
– В игровой комнате.
– Вы нас проводите?
Пока шли в игровую, Дмитрий еще раз посмотрел на хитрую яровскую вязь заклинаний в коридорах и на лестнице. И вспомнил про вопрос, который его волновал еще до выезда, но за всеми событиями как-то пропал из виду.
– Скажите, Варвара Владимировна, печати наложены всем детям?
– Всем, кроме Маугли. У меня есть предписание российского офиса Бюро, если вы об этом.
– Нет, о другом. Часто ли у вас другие… выписываются?
– Практически никогда. Тот случай – единственный. Как правило, таким детям нельзя помочь. Возможно лишь некоторое улучшение. А идти им некуда.
– Но почему их не могут вылечить целители?
Дмитрий подумал о Майлгуне. Кроме самого наставника Дреера, в Инквизиции не держали слабых волшебников. Слабых целителей – тоже.
– А вы знаете, насколько до сих пор изучен человеческий мозг?
– Нет. – Словесник даже остановился.
– На два процента. Даже во взрослой психиатрии еще очень много непонятного, а в детской мы имеем только крупицы. Чтобы излечить что-то – это нужно знать.
– На Востоке, я слышал, была практика, когда сильный Иной мог сделать из местного дурачка своего ученика – дэвону…
– В Европе такие процедуры запрещены специальным циркуляром. Не мне вам об этом говорить.
Дреер устыдился собственной некомпетентности.
– Сейчас, если Иному выставляется психиатрический диагноз, это автоматически влечет наложение печати.
– Что, и даже разрешения коллегии не требуется? – Дмитрий опять чувствовал себя дилетантом, безнадежно отставшим в договорных вопросах. С другой стороны, все, что касалось их школы, он отслеживал и помнил, а про эту узнал только недавно.
– Стандарт от две тысячи второго года. Тогда еще не было нашего интерната. В девяносто девятом случилась одна неприятная история. Не то чтобы катастрофическая, но нервы всем тогда потрепала изрядно. Кстати, это было в Москве под Новый год. Один слабоумный Иной, уже взрослый, вошел в Сумрак и сбежал из дома. Он был тихий, с вялотекущей шизофренией. Возомнил себя Дедом Морозом. А когда ловили, к нему случайно применили боевое заклинание. Обычного Иного оно бы убило…
Варвара Викторовна сделала паузу, словно не могла подобрать слова.
– А этот что, выжил? – спросил Дреер.
– Не совсем. Физическое тело разрушилось, но в Сумраке остался эмоциональный образ… Тот, кем он себя считал.
– Сумеречный Дед Мороз?
– Да. К счастью, он безобиден[4]. Но к нашему контингенту нельзя применять летальные заклинания в Сумраке. Дозорные, которые ловили, этого или не знали, или их не успели предупредить. Этот, наверное, до сих пор приносит подарки детям-Иным. А если бы он был Темным, а не Светлым? И посчитал бы себя каким-нибудь воплощением Носферату?
Дреер восстановил в памяти образ дорожного рыцаря.
– Значит, это после того инцидента печать накладывают всем без разбора?
– Предложение три года ходило по Дозорам и Инквизиции, пока не согласовали. Теперь печати накладывают в органах по месту жительства, по заключению целителя. Если наш пациент вдруг умрет, то человеком.
– Хотя бы этого права у них не отнять… – произнес Дмитрий и переглянулся с Анной.
Из-за массивной двери с табличкой «Игровая комната» раздавались веселые детские голоса.
Шагнув в проем, Дмитрий и Анна как будто перенеслись из интерната в некий развлекательный центр. Контраст по сравнению с уютными, но строгими коридорами бросался в глаза. Большая комната наискось делилась на две части – «тихую» и «подвижную». На «тихой» две девочки и мальчик собирали большой, крупнее их самих, конструктор из деталей, похожих на «Лего». В другой половине еще одна рыженькая, коротко остриженная девочка с визгом резвилась в надувном бассейне, вместо воды наполненном разноцветными мячиками. За детьми присматривала полная воспитательница – Светлая шестого уровня.
А потом Дмитрий увидел Маугли. И сразу понял, за что тот получил свое прозвище.
В углу располагался гимнастический уголок. Над выложенными в несколько слоев матами располагалась шведская стенка, кольца и несколько веревок, укрепленных так, что в них почти невозможно было запутаться, но зато крайне увлекательно карабкаться. На одной веревке, тянущейся от шведской стенки, как толстая лиана, уселся мальчик в джинсовом комбинезоне, цепко придерживаясь ручонкой за другой канатик.
– Вот он наш… человеческий детеныш. – С мягкой улыбкой заведующая показала на малыша.
Тот мимолетно взглянул на них, не задержал взгляд и уставился в пространство. Дмитрию показалось, что мальчик чему-то улыбается, но если это и было на самом деле, то сразу же прошло. Малыш снова сделался серьезным.
– Анна Сергеевна, – Дмитрий посмотрел на спутницу, – прошу вас!
Честно говоря, он напрягся. Все-таки девушка была Иной, хотя бы и потенциальной на сегодняшний день. Да, уже многие Иные прикасались к этому ребенку без всяких последствий для себя. И тем не менее…
А потом Дмитрий увидел чудо. Он не слышал, о чем девушка заговорила с мальчиком. Он даже не был уверен, что она именно заговорила, хотя специально посмотрел своим опытным инквизиторским зрением – никакой магии в игровой комнате сейчас не творилось. Лишь мерцали положенные по нормативам охранные заклинания на окнах.
Маугли посмотрел на Анну, улыбнулся. Потянулся к ней и спокойно перелез на руки со своей лианы.
– Интересно, – задумчиво сказала Варвара Владимировна. – Он, конечно, мальчик спокойный, но отстраненный. Чтобы он тут сам к кому-то потянулся…
«Фирма веников не вяжет!» – хотел гордо сказать наставник Дреер, но не стал из чистого суеверия. Один из его бывших учеников по милости этого «человеческого детеныша» уже перешел из Тьмы в Свет. Хорошо еще, не на тот свет.
Анна держала Маугли на руках и что-то ему все же шептала. Тот не смотрел на нее, но, кажется, все-таки слушал.
Играющие в комнате дети, в свою очередь, сначала с любопытством смотрели на Дреера, потом снова вернулись к своим занятиям.
Внезапно он почувствовал, как кто-то весьма сильно тянет его за мизинец. Опустив глаза, словесник увидел черноволосую девочку лет четырех. Разрез глаз и несколько других характерных черт лица красноречиво говорили о болезни Дауна. Под носом засохла полупрозрачная корочка.
– Это наша Ника, – пояснила Варвара Владимировна.
Хватка у девочки была очень мощной. Дмитрий моргнул, на миг взглянув на ауру, хотя и так было ясно, что там есть разрывы. Сполохи наложенной печати, будто потеки еще не засохшей краски, замазывали их, но не могли замазать Тьмы. Кем была бы девочка, войдя в Сумрак, Дмитрий не мог понять, но мог поспорить, что оборотнем.
Еще в Праге он видел статистику: психофизиологических отклонений, в том числе врожденных, не бывает только у вампиров. Впрочем, мертвые не болеют. Оборотни тоже могли победить многие болезни, в том числе пока не излечимые у людей. Но не все.
– Иди сюда, моя дорогая. – Заведующая потянула девочку за свободную руку и привлекла к себе. – Дяде надо работать.
Дмитрий спохватился и направился к Анне с Маугли.
С каждым шагом ему становилось немного не по себе. Хотя чего бы ему пугаться? На долю наставника Дреера выпадали трансформации, которые не снились подавляющему большинству Иных, не то что людей. Что мог ему сделать этот малыш? Поменять сторону? Дреер не боялся стать Темным. Отправить к ушедшим? Словесник там уже был. Поместить в Саркофаг Времен? Вдвоем с аутистом коротать вечность, конечно, то еще развлечение, но вряд ли ребенок владел этим заклинанием. Он владел чем-то другим, больше не доступным никому из Иных.
Дмитрий остановился напротив Анны.
– Привет! – не нашел сказать ничего лучшего наставник Дреер.
Маугли посмотрел на него, потом в сторону. Он держался за плечо девушки так же цепко, как еще несколько минут назад – за свой канат-«лиану».
Дмитрий повернулся к заведующей:
– Обед уже был?
– И тихий час был у малышей, и полдник.
– То есть мы могли бы забрать мальчика прямо сейчас?
– Да, конечно. Все документы у меня. Вещей у него нет, только нужно одеть.
Словесник подумал, что уже завтра вещи у мальчика будут европейские. Хотя всем здешним и так грех жаловаться по сравнению с «обычными» российскими интернатовцами.
– Подождите. Сначала нам необходимо его осмотреть… более тщательно. Мы не ставим под сомнение заключение ваших специалистов. Но требуется независимое, от Бюро. – Дреер обратился к девушке: – Анна Сергеевна, сколько вам потребуется времени?
– На первичное обследование? Минут двадцать. Больше он вряд ли выдержит.
– Вы можете предоставить нам кабинет? – Дмитрий посмотрел на заведующую.
– Кабинет дефектолога на первом этаже. Я вас провожу.