На самочувствие Анны, судя по всему, сотворенное Маугли никак не повлияло. Для инициированных Иных глубокое возмущение Сумрака – все равно что резкий перепад давления для метеозависимых. Но только для инициированных.
Дмитрий шагнул к скорчившемуся Александру. Тот внезапно разогнулся, перевалился на спину, выгнулся, будто мышцы сводило. У Дмитрия перед глазами вдруг проплыли кадры и картины, изображавшие Александра Великого, уже пораженного смертельной болезнью. Чтобы отогнать наваждение, он включил фонарь, поднял тень и посмотрел через нее на Инквизитора.
С аурой происходило что-то непонятное – но этого и следовало ожидать. Дмитрий сначала испугался, что мальчишка и Александру поменял сторону. При всех своих недостатках тот все же был инициирован как Светлый. Однако нет, в ауре продолжали пульсировать сполохи Света. И только сейчас Дреер понял главное, что поменялось, – исчезла серость. Аура вновь сияла, не прикрытая никакой инквизиторской мантией, можно было рассмотреть все сплетения, все токи, все переливы. В этих переливах пряталось новое и удивительное. Аура была молодой. Во всех смыслах. В ней чувствовалась некая сила, но потенциальная. Как в девочке-подростке может угадываться будущая прекрасная женщина. Как в молодом побеге видно будущее дерево. Аура была очень глубокой, насыщенной, что говорило о реально мощном волшебнике с объемным «резервуаром Силы», как любил выражаться Стригаль. Дреер с годами тоже научился приблизительно определять этот потенциал в учениках. И в то же время он сейчас отчетливо видел, что уровень лежащего на обочине Иного ниже его собственного.
Как такое могло случиться?
А еще… Дмитрий умел различить и признаки возрастной консервации. Эдакие силовые узелки, по толщине которых можно даже в общих чертах определить, как часто Иной прибегал к задержке естественного увядания. В ауре Александра такие узелки имелись, но они были… слишком маленькими. Хотя и побольше, чем, скажем, у Майлгуна Люэллина. Примерно как у воспитателя Надежды Храмцовой в дрееровском интернате, родившейся при тезке Инквизитора, царе Александре III.
Никаких тысяч лет не было и в помине.
Но яснее всего в ауре пульсировала боль. Дмитрий поспешно наклонился, приложил руки к вискам Александра и, как умел, занялся целительством. Потом спохватился, сбросил пиджак, свернул, подложил Инквизитору под голову, а сам полез в машину – в аптечке помимо стандартного набора хранилась и пара лечебных амулетов, замаскированных под упаковки с таблетками.
Анна тоже не теряла время даром. Она спокойно усадила Маугли обратно в кресло, пристегнула, дала игрушку и вернулась к распростертому на земле Александру. Тот уже обмяк после Дрееровых манипуляций и задышал ровно.
– Держи ему голову! – Дмитрий рылся в багажном отсеке, подсвечивая фонарем и страстно желая, чтобы сейчас на дороге не появился какой-нибудь автомобилизированный доброхот и не бросился им на помощь. Силы у самого ощутимо упали, и прочищать-промывать мозги одному или нескольким ни в чем не повинным людям было бы перебором.
О том, что могут прискакать «ряженые», как называл их Александр, словесник и думать себе не позволял.
Темнота навалилась на округу незаметно и быстро, а небо усеяли звезды, словно Светлые с изнанки мира наделали дырок в своде, чтобы помочь товарищам на другой стороне.
Наконец Дмитрий нашел.
– Свети! – передал он фонарь девушке, а сам надел кулон на шею Инквизитору, активировал. В луче фонаря Дреер увидел, что и лицо Александра изменилось. Творившееся в ауре было похоже на то, что происходит с водой, когда в нее бросают кристаллики марганцовки.
– Что это было? – лишь теперь позволила себе задать вопрос Анна.
– Нужно выяснить. – Дреер забрал у девушки фонарь. – А сейчас грузим его в машину и двигаем отсюда как можно быстрее. Старик Державин, он же Сумрак, нас наверняка заметил. А значит, скоро мы услышим стук копыт.
Словесник понимал, что, по уму, следовало бы уложить Александра на заднее сиденье, но куда девать Маугли в его креслице? Поэтому они с Анной запихнули Инквизитора на переднее – то, что еще недавно занимал сам Дреер. Спинку пришлось опустить насколько можно. Маугли, который расположился позади, никак на это не отреагировал, занятый игрушкой.
Дмитрий пристегнул Инквизитора и занял место водителя. Анна теперь оказалась у него за спиной.
– Куда мы поедем? – спросила девушка.
– Все туда же, – сказал Дреер. – Хотя…
Сколько Александр пробудет без сознания? Каков был его план переправки Маугли в Европу – и в Европу ли? Сделать это без применения магии вряд ли возможно: документы мальчика так и остались в интернате, и есть ли у Анны загранпаспорт – тоже не ясно. Решить все это человеческими средствами, конечно, можно, но время, время…
Дреер вытащил телефон. Сеть, по счастью, тут ловилась.
Он уже готовился соединиться с Прагой и запросить Стригаля, когда его правое, железное запястье мгновенно и очень сильно перехватила мускулистая рука Александра.
– Óхи, – сказал Инквизитор.
Все произошло настолько неожиданно, что Дмитрий не сразу осознал, на каком языке было сказано. Однако, еще не вполне переключившись с сумеречного восприятия на простое чувственное, словесник очень хорошо понял смысл – «нет». И лишь затем сообразил, что язык – греческий. Новогреческий, если быть совсем педантом.
– Хорошо. – Дмитрий сказал это по-русски. Демонстративно вытащил левой рукой телефон из правой, схваченной Инквизитором, и погасил экран.
Александр разжал пальцы. Слабым голосом, но внятно приказал, тоже на русском:
– Поехали.
Дмитрий не задавал вопросов. Время от времени он косился на Александра. Тот уже не полулежал, а сидел, напружинившись, и внимательно смотрел перед собой. Вряд ли он следил за дорогой. Лишь когда навигатор приятным женским голосом сообщил: «Через сто метров поверните направо», – Александр снова заговорил:
– Сейчас нельзя… в Москву.
– А куда? – спросил Дреер.
– Проложи новый маршрут. В Иваново.
В Иваново они прибыли уже далеко за полночь. Дмитрий смутно помнил этот город, он как-то сопровождал интернатовскую экскурсию по Золотому кольцу, которая заезжала и сюда.
Маугли уснул в своем кресле, не выпуская из рук игрушки. «Сделал свое черное дело и на боковую», – невесело подумал Дреер, увидев сопящего малыша в зеркале. Александр почти не говорил, только иногда выдавал короткие реплики. Было видно без всякого волшебства, что ему плохо.
– Где здесь офис Инквизиции?
– Нет никакого офиса. Давай в Ночной. – Александр назвал адрес. – Возьмешь ключи от служебной квартиры. Пункт восемь параграфа тридцать три…
Дмитрий помнил это уложение: всемерная помощь сотрудникам Инквизиции в чрезвычайных обстоятельствах.
Дозоры в городах с населением меньше миллиона, как правило, очень невелики по составу, а в районах и вовсе могут состоять из одного человека на несколько населенных пунктов. Офис нашли без труда в самом центре, вызвали дежурного, уладили все за десять минут. А вот квартира оказалась у леса, где-то даже за городской чертой, в местечке под названием Кохма. Зато большая, новая, с евроремонтом и на последнем этаже футуристической высотки.
Александр заявил, что ему нужно выспаться. Анна еле уложила в отдельной комнате Маугли, которого вынуждены были разбудить, извлечь из машины и поднять на лифте. Сама она прилегла там же и, видимо, провалилась в сон.
Дреер еще при входе сразу же проверил защитные чары – к удивлению, их не оказалось, даже от воров. Он не стал ничего трогать, чтобы лишний раз не касаться Сумрака. Просто как следует запер дверь и улегся, не раздеваясь, на диване в большой-большой гостиной, где даже имелась барная стойка с окном, ведущим на кухню.
Сон навалился сразу.
Утром Дреера разбудили возня и звон за раскрытым кухонным окошком. Он торопливо откинул плед, сунул руку под подушку, вытянул короткий эбонитовый жезл.
Но звуки раздавались явно бытового свойства. А еще Дмитрий услышал голос Анны.
Словесник прошел на кухню и застал идиллическую картину: девушка кормила малыша. Тот чинно сидел за столом на взрослом табурете и поглощал овсяную кашу. На шее у Маугли была даже повязана салфетка, но ел тот вполне аккуратно. Разве что периодически отвлекался, и девушка мягко и терпеливо обращала его внимание на тарелку.
Она была в каком-то плюшевом халате, волосы мокрые. Осеннее солнце через большое кухонное окно придавало их рыжеватому цвету особенный оттенок.
– Доброе утро! – улыбнулась девушка, и эта ее улыбка вдруг ослепила еще не вполне отошедшего от сна Дреера.
– Доброе… – Дмитрий плюхнулся на табурет напротив Анны и поджал босые ноги.
– Овсянки? Чаю? Молока? Тут полный холодильник свежих продуктов. Даже варенье есть домашнее.
Дмитрий мысленно похвалил запасливых ночных дозорных. Наверное, тут было заведено держать все в порядке для возможных гостей. Или оракул подсказал их скорое прибытие.
Дмитрий осушил кружку воды, налив из кулера, увенчанного перевернутой бутылью. Затем придвинул к себе хлебницу, вазочку с вареньем, положил овсянки.
– Приятного нам аппетита. – Он покосился на Маугли.
Малыш не посмотрел в его сторону.
Дреер успел отправить в рот несколько ложек, когда из глубины квартиры послышался грохот мебели и ругательство на незнакомом языке.
– Герой, но зачем стулья-то ломать? – Дмитрий посмотрел на Анну.
– Когда-то я уже это слышала, – улыбнулась девушка.
– Согласен, второй раз шутка – уже не шутка, – признал словесник.
Зашумела вода в ванной. Очевидно, проснувшийся Александр таки сориентировался на местности.
Скоро он возник в дверях кухни: с брызгами на лице, всклокоченными волосами и явной щетиной. Дмитрий инстинктивно потрогал и свой подбородок, затем успокоился: если дозорные наполнили холодильник, то парочка безопасных бритв у них в квартире точно найдется.
– Хайре! – Александр спохватился, наверное, осознал, на каком языке разговаривает.