Дмитрий и сам рад был бы помочь, да нечем. А еще он понимал, насколько отчаянная попытка Александра бесполезна.
Стенки пузыря из полупрозрачных становились белыми. Александр возводил Саркофаг Времен, куда намеревался заключить вместе с собой всех четверых Рыцарей.
Но Саркофаг – для Иных, а не для сумеречных тварей.
На глазах всех, кто находился в камере, стенки окончательно потеряли прозрачность, затем белая сфера начала исчезать – и тут же вновь проявилась, пошла трещинами и разлетелась на куски, будто яичная скорлупа.
Внутри шла драка. Александр, увидев, что Саркофаг не властен над выходцами Сумрака, вступил в рукопашную, тратя остатки сил на ускорение, потому бой походил на фейерверк из цветных ракет, бешено рикошетирующих в узком пространстве. Схватиться с креатурами одними голыми руками выглядело безумием… но все же меньшим, чем коротать с ними вечность.
Инквизиторы слишком полагались на волшебство. Зато, когда доходило дело до открытой схватки, себя не жалели.
Впрочем, не все…
Гигантским прыжком внутрь рассыпающегося Саркофага кинулся Хена и тут же выкатился обратно, сплетясь в клубок с Рыцарем-Весной. Выхватили армейские ножи гвардейцы Кармадона и скользнули в драку, тоже мгновенно ускоряясь. Кармадон остался на месте, скрючив пальцы, видимо, прикрывая своих Щитом.
А вот Морис раскрыл портал – у него таки получилось – и скрылся.
Из эпицентра драки вылетел неестественно изломанный гвардеец и, как кегельный мяч, сбил с ног Майлгуна. Рядом с ним тут же оказался Рыцарь-Лето, взъерошенный, помятый, с кровоточащей царапиной на щеке. И злой. Увидев Кармадона, щелкнул пальцами, над которыми зажегся огонь.
Майлгун с пола махнул рукой – и вокруг шеи подростка обвился «кот Шрёдингера». Дмитрий и не думал, что этот зооморфный артефакт умеет так шипеть. Валлиец стиснул руку в кулак, заставляя «кота» сжать объятия. Скорее всего, если бы Рыцарь-Лето был человеком, его голова просто-напросто отделилась бы от тела. Но тот вцепился в свой мохнатый когтистый ошейник докрасна раскаленными руками.
Шипение усилилось, и к нему добавился запах паленой шерсти.
К подростку бросился Стригаль. Нет, вовсе не помочь сорвать самую эффективную удавку в мире. Он схватил с пыточного стола нечто вроде скальпеля и прыгнул к воплощению Гнева. Обращаться с холодным оружием Стригаль умел, как всякий Инквизитор. Жаль, что пистолеты в здании имела только охрана…
Он метил явно в висок. Но Стригаля остановило вошедшее ему в грудь лезвие изо льда. Сначала было именно лезвие, и только потом в воздухе между Инквизитором и его неудавшейся жертвой обрисовался владелец кинжала – Рыцарь Страха.
Бывший глава Школьного Надзора обвис. Его «скальпель» звякнул об пол.
Дмитрий, не думая ни о чем, кинулся к старику, стараясь механической рукой схватить за горло или хотя бы пальцами угодить в глаза. Но не успел сделать и шага. Старик оказался уже за его собственной спиной, а холодный, как сто могил, клинок – у горла. Словесник был нужен живым.
Бой начался и закончился почти сразу же. Убитый наповал Стригаль был последним, кто оказался на полу. Гвардейцы Кармадона лежали все, кое-кто еще подавал признаки жизни. Рычащего Хену удерживали, обвившись вокруг лап и корпуса, вышедшие из стены корни. Рыцаря-Весну он успел потрепать, вырвав часть волос и располосовав лицо и плечи. От красоты не осталось и следа.
Разъяренный Рыцарь-Лето сумел разорвать свой «ошейник» на несколько мелких обугленных клочков. Теперь они подергивались у его ног. Парень тяжело дышал, и от него по-настоящему шел пар.
А в центре лежали рядом друг с другом Александр и Рыцарь-Осень. Инквизитор чуть завалился набок. Рыцарь не шевелился. Он и лежал как-то странно, будто на алтаре. Мертвая рука Александра сжимала острый и ослепительно-белый обломок, похожий на каменный, которым он раскроил череп креатуры Сумрака. На обломке не было ни капли крови, и он таял. Будто растворялся во лбу поверженного.
Александр ухитрился поразить воплощение Печали осколком Саркофага. Рыцаря по-настоящему убило Время. Или часть плоти Сумрака. Подобное подобным.
Жаль, догадался об этом только мнимый царь Македонии, обыкновенно не сильный в распутывании логических узлов. Других обломков Саркофага в подвале уже не осталось.
Заунывная мелодия проникла в камеру, ставшую вдруг подобием склепа. Скоро сюда вошла мрачно-карнавальная процессия из нескольких дудочников, оборванных воинов и полупрозрачных колышащихся фигур. Они подняли тело своего Печального господина и церемонно вынесли.
Мелодия стихла. В Бюро, казалось, воцарилась тишина.
– Я вас отведу. – Дреер посмотрел на трупы Александра и Стригаля. В метре от него Майлгун Люэллин закрывал глаза мертвому гвардейцу.
В руках Рыцаря Гнева снова появился «Справочник Шиллера».
Дмитрий встретился взглядом с Кармадоном – Совиной Головой и прочитал вопрос в немигающих глазах.
– Оставьте себе, – сказал Дреер. – Пока.
Глава 4
Шаг…
Фраза…
Шаг…
Фраза…
Дмитрий открывал одно «зеркало» за другим. Он мог бы избрать более короткий путь. В конце концов, Стефан, подаривший ему часть своего «Я», не стал бы так делать. Но Дреер не хотел иначе. Стоило хоть немного оттянуть время, чтобы подумать.
– Земля помогает нам понять самих себя, как не помогут никакие книги.
Было странно – Сумрак путешествовал в глубь собственного «Я». В реальность между слоями, куда не проникал ранее. Впрочем, и человек не осознает того, что творится, скажем, в подкорке его головного мозга.
Никто не встречался им на пути. Будто никто не хотел их видеть.
Пустыня «человека в черном» приняла их длинный караван. Дреер оглянулся: Рыцари здесь ехали верхом, каждый на коне своей масти, черный достался Гневу, белоснежный – Страху, рыжий – Радости. Свита растянулась, бредя пешком. Зимнего старика сопровождали не снежные эльфы, как можно было ожидать, а какие-то белесые призраки. В свиту женщины входили несколько дриад и парочка козлоногих сатиров с дудками. За Гневом следовали те, кого Дмитрий назвал про себя «блуждающими огоньками», почти невидимые при дневном свете.
– Дело было так. «Если через три дня королю не станет лучше, можно всего ожидать…»
Безлюдные королевские покои. Видимо, монарха в эту минуту хоронили.
Рыцари снова были пешими. А свита превратилась в людей, вся без исключения. Только бабочки остались как были, разве что крылья обрели черный цвет.
Дмитрий думал об Александре, о Стригале.
– В сентябре тысяча девятьсот двадцатого года заведующий губнаробразом вызвал меня к себе…
Еще теплая осенняя улица Полтавы. Людей нет. Сопровождающие Дреера, все как один, вдруг сменили одежду. Косоворотка Летнего, простое платье и косынка Весенней, шинель Зимнего. Даже круглые очки нацепил, позер.
– Есть ветхие опушки у старых провинциальных городов. Туда люди приходят жить прямо из природы.
Словесник подумал и об Осеннем. Конечно, он не умер так, как Инквизиторы. Но даже Сумраку, видимо, нужно время, чтобы найти новый прототип.
– Жечь было наслаждением.
Тянуло гарью и керосином. Огонь был далеко. Еще одна тихая улица с двухэтажными домами, перед каждым – непременные качели. И звездно-полосатый флаг. Дом горел в конце улицы. Летний оживился. Он даже поменял костюм на брезентовый, а картуз – на пожарный шлем с цифрой «451».
Книжная магия начинала действовать и на них.
– Вселенная – некоторые называют ее Библиотекой…
Процессия стояла в шестигранной галерее. К тому моменту, как упало последнее из двенадцати «зеркал», Дреер уже представлял себе, что собирается делать. Было даже странно, что такая идея не пришла в голову раньше… Но раньше он и не мог увидеть мертвого Александра, только что убившего одну из ипостасей Сумрака.
– За мной, читатели. – Дмитрий смело пошел к выходу из галереи. Ее теснота должна помочь.
Он не оглядывался. Сзади слышались шорохи, бормотание и хруст снега – так звучали шаги Рыцаря-Зимы, где бы тот ни ступал. Словесник прошел галерею, шагнул в сторону и съехал вниз по металлической лестнице.
– Не отставать! – крикнул он, а сам бегом припустил к ближайшему вентиляционному колодцу. И прыгнул.
Лететь было невысоко, один пролет. Дальше Дреер ухватился механической рукой – пожалуй, впервые в жизни она по-настоящему пригодилась. Живая, да еще вспотевшая, обязательно сорвалась бы со скользких перил. Но руку все же обожгло болью в том месте, где металл соединялся с культей. Дреер, цепляясь изо всех сил левой и помогая себе ногами, выбрался из шахты и свалился на пол. Хорошо, что этот трюк не видели интернатовцы. Авторитет младшего надзирателя был бы потерян в два счета.
Впереди за такой же шестигранной галереей уже шли «обычные» коридоры.
Когда словесник почти пробежал галерею, из вентиляционной шахты вылетел файербол полуметрового диаметра. Раздумывать было некогда. У книжных дозорных это заклинание называлось «буквоед». Большой том вырвался из ряда себе подобных и полетел файерболу наперехват.
В середине галереи они встретились. Полыхнуло, зашипело, полетели в стороны горящие страницы. Том рухнул на пол, как сбитый истребитель. От файербола не осталось ничего.
– Жечь было наслаждением, – повторил Дреер уже единожды сказанное сегодня. А потом добавил к цитате от себя: – Я тебе припомню, пожарный.
Он побежал вдвое быстрее. Каждая секунда теперь была дорога. Хорошо, благодаря Стефану Дмитрий прекрасно ориентировался в топографии Библиотеки. А эти их высочества пусть поплутают. Жалко, тут нет каких-нибудь книжных болот…
Над головой пронеслась фигура, затем вторая, и вложенное Обменом Судьбы чутье подсказало – свои. Перед Дмитрием спустились на ховербуках Питер и Стефан.
– Соберите всех, быстро! – скомандовал Дреер.
– Ты их привел! – сказал Питер, словно не верил.
– Да, – кивнул Дреер. – Привел. Хватит прятаться.