– Что заставило тебя чувствовать себя странно?
Натали вспомнила рисунки других детей. Большинство из них изображали маму, папу, брата, сестру или двух сестер, и всегда красивый дом на заднем плане. Было также несколько семей, которых миссис Блессинг назвала «смешанными», что звучало очень мило, как название напитка у фонтана Рейнбоу Сода внизу по улице. А еще был Кэлвин с двумя папами и Энсон с двумя мамами, что не было чем-то странным для такого города как Сан-Франциско. О таких семьях ничего плохого не говорили. И мама тоже. Мама объясняла, что у многих детей есть только мамы, и это тоже нормально. И все же, когда речь зашла о Натали, возникло много вопросов.
– Как так получилось, что у тебя есть дедушка, но нет папы? – спрашивали ее.
– Кто эта китайская леди? – требовала ответа Кайла.
– Она живет с нами, – объясняла Натали.
– Это ваша прислуга? Твоя няня?
У большинства детей в школе была прислуга и няни. Все потому, что это был дорогой район, и все они жили в домах или даже особняках, а не в квартире над книжным магазином.
– Ну? – не унималась Кайла.
Натали очень хотелось соврать, но она совершенно не умела этого делать.
– Это подруга дедушки.
– Она его девушка?
– Думаю, да, – по какой-то причине ее смущала эта беседа. Она взглянула на маму и решила не упоминать про этот разговор.
– Никто не может указывать тебе, как думать и что чувствовать, – сказала мама. – Это твой выбор.
– Тогда почему я чувствую себя фриком? Я бы точно этого не выбрала.
Мама посмотрела на нее. В ее глазах зажглась искра.
– Иди сюда, – позвала она, указывая на детский отдел.
О боже. В разговорах о книгах мама профессионал. Натали доела печенье, запив его последним глотком молока, и вымыла руки. Она очень любила книги и чтение, но иногда ей просто хотелось поговорить с мамой. Тем не менее, она послушалась, потому что маме всегда удавалось найти ту самую, правильную книгу, и она читала ее так, что хотелось делать это вечно.
Как всегда, мама оказалась права. Для любой ситуации находилась своя книга. Натали была уверена: в бескрайней Библиотеке Вселенной мама обязательно найдет книгу, которая ответит на вопрос, беспокоящий Натали.
И точно – они нашли историю «Майя убегает», про индийскую девочку, которой не подходила ее семья. Книга действительно помогла. Это означало, что Натали не была единственным в мире ребенком с необычной семьей. Мама любила повторять: «Читая книгу, ты никогда не будешь одинок».
Когда песня закончилась, Натали вернулась к трибуне с книгой, папкой заметок и коробкой салфеток. Она осторожно раскрыла книгу и опустила микрофон.
– Я Натали, – сказала она. – Дочь Блайз.
Почти сразу ее горло обожгло болью, а дыхание перехватило от слез. Она запаниковала, потому что отчаянно хотела, чтобы ее услышали. Сделала глубокий вдох. Сегодня она рано проснулась, чтобы отрепетировать свою речь. Чтобы держать себя в руках, Натали использовала специальный прием: нужно со всей силы сжать указательный и большой пальцы.
– Книги были миром моей мамы, а она стала моим миром. Когда мы жили в квартире над магазином, каждый день, проведенный с мамой, превращался в приключение. Из-за магазина мы не уезжали в отпуск.
Натали очень хотелось поездить по миру, как делали ее школьные друзья, – в Диснейлэнд, на Гавайи, в Лондон, в Японию. Но вместо этого мама отправляла ее в путешествия на страницах книг – на остров Принца Эдуарда, в Саттерс Милл, в Нарнию и на ферму Саннибрук, в открытый космос и в Хогвартс.
Она изо всех сил пыталась вернуть мать с помощью нескольких анекдотов и слезных воспоминаний. Потом достала книгу, которую читала много раз, когда росла – «Минпины» Роальда Даля.
– Впервые мама прочитала мне эту книгу после визита к Клеймору Арборетуму. Мне было пять лет, и я верила, что стрекозы – это феи, а маленькие эльфы летают на спинах певчих птиц. Она позволяла мне так думать столько, сколько я хотела. И я глубоко убеждена, что это был лучший родительский совет.
Она вдохнула, вспоминая приятный запах маминого банного халата, когда они прижимались друг к другу, чтобы вместе почитать на ночь. Сейчас она надеялась, что мама ее слышит.
– Прежде всего, наблюдай за миром вокруг тебя, потому что все величайшие тайны скрыты в самых неожиданных местах. Тот, кто не верит в волшебство, никогда его не найдет.
Натали закрыла книгу и прижала ее к груди, как делала в детстве. Когда она снова заговорила, ее голос был на удивление ровным.
– Я могу держать вас здесь весь день, рассказывая истории о моей матери, – сказала она. – Но маме бы это не понравилось. Она всегда верила, что у каждого из нас своя история, и ничто с ней не сравнится. Так что на этом я закончу. Спасибо.
Глава 5
После поминальной службы в помещении зазвучали голоса и зажурчала музыка. Вместе с толпой людей Натали вышла из зала. На фуршете она почувствовала невероятную энергию поддержки. Это ее вдохновило, несмотря на то, что источником этой энергии была глубокая печаль. Она позволила ей подхватить себя и увлечь, как лист, брошенный в течение резвой реки.
К концу дня энергия иссякла. Люди обещали непременно позвонить, но Натали в этом сомневалась. Они уверяли, что помогут ей, если это когда-нибудь будет нужно. Но каждый возвращался к своей жизни: к своей работе и заботам, к своим семьям и друзьям. Когда они входили в свои дома или офисы, садились в самолет или на поезд, они возвращались в тот же мир, который покинули.
Для Натали все было иначе. Для нее уже ничего не станет прежним. Теперь она познала боль внезапной потери, раньше эти чувства ей были незнакомы, как непрочитанная книга на полке. В тот вечер, войдя в магазин, она почувствовала такую огромную пустоту, что едва могла дышать. Силы ее покинули.
– Это утомительно, правда? – спросил дедушка. – Вот такая печаль. Она физически утомляет.
– Ты прав, – сказала она, наблюдая за ним сквозь тусклые лампы магазина. – Давай оба ляжем пораньше?
Когда он шел по коридору, ей показалось, что он стал меньше ростом. Они еще не говорили о том, что будет дальше, теперь, когда Блайз умерла. Натали знала, что им предстоит сложный разговор о решениях, которые они еще не готовы принять.
Через несколько минут она вошла к нему в комнату, постучавшись. Дедушка был в своей фланелевой пижаме и в старых кожаных тапках. На прикроватной тумбочке лежали таблетки и стопка книг. В углу стоял старый железный радиатор, который служил полкой для коллекции книг и сувениров со службы.
– Тебе принести что-нибудь? – спросила она.
Он сел на кровать.
– Нет, спасибо.
Ей хотелось найти слова утешения, но ничего не приходило в голову.
– Я буду наверху, – сказала она. – Крикни, если что-то понадобится.
Она поцеловала его в лоб и тихонько вышла. Вернувшись в магазин, она сняла плакат с объявлением о поминальной службе и выбросила его в корзину для мусора. С грудой цветов и подарков можно будет разобраться утром.
Она уже собиралась подняться наверх, но стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Кто-то еще пришел выразить соболезнования? Еще одна веганская запеканка из киноа или порция печенья?
Блики внутреннего освещения мешали рассмотреть посетителя.
Она открыла дверь и столкнулась лицом к лицу с человеком, которого с трудом узнала. Дин Фогарти постарел, но все еще высок и хорошо сложен, его светлые волосы поседели, но были хорошо пострижены и уложены. Должно быть, он был безумно красив в те далекие годы, когда мама закрутила с ним тайный роман.
– Натали, – сказал он. – Я прочитал про Блайз в газете. Я… какой шок. Мне очень жаль.
Ей хотелось остаться наедине со своим горем. Нет, ей нужна была мама. И от этого ей становилось еще печальнее. Едва уловимым жестом она пригласила отца войти.
Они не обнялись, не пожали руки и не коснулись друг друга, разве что взглядом. Их отношения были слишком неопределенными для чего-то еще. Когда она была маленькой, Дин изредка навещал ее, но даже тогда их сковывала неловкость, они чувствовали себя как два незнакомца, запертые в замкнутом пространстве.
– Хочешь сесть? – Она указала на кофейный уголок магазина.
– Спасибо.
Она сняла крышку с пластиковой тарелки.
– Угощайся печеньем. Люди уже несколько дней носят еду.
– Как ты? – спросил он.
Она была как в тумане с момента, как узнала про катастрофу. Но он не тот человек, с кем хотелось бы разделить это бремя.
– Все еще в шоке, – сказала она. – Стараюсь сейчас сосредоточиться на дедушке.
– Я рад, что вы есть друг у друга. Меня никогда не было рядом с тобой и с мамой. Мне жаль. Вы обе заслуживали лучшего.
– Мама заслуживала, – согласилась Натали.
– Я буду всегда жалеть, что вас не было в моей жизни, – проговорил он.
– Это сложно, когда у тебя дома жена и трое детей.
Он поморщился.
– Я был чертовски глуп. – Он помолчал, потом спросил: – Она… Блайз когда-нибудь вспоминала обо мне?
«За прошедшие десять лет мог бы спросить у нее самой», – подумала Натали.
– Честно? Нет. Во всяком случае, не со мной.
Вряд ли он это хотел услышать. Мужчины любят воображать, что бывшие тоскуют по ним. «Чувак, мы не тосковали», – подумала она.
– Верно… Натали, надеюсь, твоя мама была счастлива. Надеюсь, вы обе были счастливы.
Она рассматривала его лицо, он по-прежнему красив, как стареющая кинозвезда. Умоляет о прощении. Хочет верить, что он не причинил вреда. Но они оба знали, что причинил. Натали слишком устала, чтобы расстраиваться еще сильнее.
– Послушай, если ты здесь чтобы замаливать свои грехи, не мне тебя судить. Мама нашла свое счастье. Она любила магазин, и, судя по количеству людей, пришедших на поминки, она жила в окружении друзей.
– Она была фантастическим человеком, и я знаю, что она была прекрасной матерью.
Он оглядел магазин, полный безделушек и памятных подарков, оставленных людьми. Натали понимала, что он хочет поговорить еще, но ей этого не хотелось.