– Возможно, это обычные сантименты, – задумался он, – но, когда мой отец вернул дом, у него возникло ощущение, что он нашел свою мать.
Эндрю попытался разглядеть сквозь туман своих давно ушедших родителей. Он аккуратно сложил выцветшую зеленую ленту и положил ее обратно в бумажник. – Здание «Санрайз» – мои плоть и кровь. Это хранилище сокровищ, видимых и невидимых. Мне нужно остаться, чтобы не потерять рассудок. Это единственный способ, сохранить мир в целостности. Он посмотрел на Блайз – нет, на Натали, чьи глаза были затуманены печалью. И поэтому вы должны понять, я никогда не покину его.
Когда Натали вернулась на работу утром следующего понедельника, ни один человек на фирме не беспокоился о том, что мир безвозвратно изменился.
Несколько ее коллег сочувственно хмыкнули. Но по большей части они избегали ее. Наверное, им было неловко находиться рядом. Когда кто-то переживает большую потерю, невозможно найти слова поддержки.
Коллегам казалось рискованным что-либо говорить. Они боялись вызвать бурю истерических слез, ведь тогда им пришлось бы думать, как справиться с ее срывом. В конце концов, не было таких слов, которые бы ей помогли.
Ей не нравилось, что на нее смотрят, как на раненную птицу. Теперь, когда она знала, как к ней относится большинство сотрудников, Натали в полной мере ощутила двуличность коллектива. На протяжении всего дня печаль усугубляли раздражающие ежеминутные звонки, собрания, распределение документов в папки, проекты, работа со счетами. Выходные показались слишком короткими, так как ей приходилось регулярно ездить в город, чтобы присматривать за дедушкой. Она представляла его одиноким, читающим, скучающим по дочери, погруженным в воспоминания об отце и его таинственном прошлом.
Ее привычная концентрация на работе ослабла. Она часто ловила себя на мысли о том, что делать с магазином. И с дедушкой. И с долгами матери. И со старым ветхим зданием. Клео и Берти согласились присматривать за дедушкой, но это было временно.
В такие моменты она ужасно злилась на мать за то, что та оставила ее в такой разрухе. Возможно, старый Джулиус чувствовал то же самое, потеряв в вихре землетрясения собственную мать.
Она связалась с рекрутинговым агентством, чтобы нанять менеджера для управления магазином. Единственные два кандидата не подошли. Первый не прошел дальше второй страницы отчета о прибыли и убытках. – Вы не только не сможете нанять меня, – ответил он. – Вы не сможете вообще никого нанять.
Второй кандидат разработал тщательно продуманный план с участием инвесторов и займов под высокие проценты. Натали это показалось настолько рискованным, что у нее перехватило дыхание.
Она обдумывала разные варианты, когда на экране появилось срочное сообщение.
Еще одна катастрофа с Мэнди. Она испортила отчет, и теперь его нужно было переделать.
Зная, что о ней думает Мэнди, Натали не хотела снова ее выручать, но это вошло в привычку. Делай работу правильно и вовремя. Неужели это так сложно?
Натали вздохнула. Она уже собиралась сама исправить все ошибки в отчете, когда вспомнила, о чем говорила Тесс. Если ты продолжишь спасать людей от ошибок, они никогда ничему не научаться.
Но что, если именно из-за этой ошибки Мэнди уволят?
Натали медленно повернулась в своем дорогом эргономичном кресле. Она смотрела на пейзаж Сономы, прекрасный и недосягаемый.
Затем она повернулась назад и посмотрела на свой стол с аккуратными, стопками папок, и на электронную таблицу, отображавшуюся на экране компьютера. Рядом стояли фотографии Рика, мамы и дедушки в рамках.
– Боже, как же я ненавижу эту работу, – подумала она.
Один-единственный день в обанкротившемся книжном магазине сделал ее счастливее, чем год в этой рутине.
Ее пальцы летали по клавиатуре, выделяя ошибки Мэнди и предлагая исправления. Страницы электронной таблицы шурша выползли из принтера. Она схватила сумку и ключи и забрала все еще теплые страницы из принтера. Потом спустилась в отдел, чтобы найти Мэнди.
Ее коллеги тусовались в квадратной пристройке, болтая и потягивая полуденную комбучу, айс-кофе или какой-нибудь еще напиток дня. Мэнди уговаривала своих друзей попробовать заняться воздушной йогой. Когда подошла Натали, Мэнди напряглась.
– О, привет, Натали. – Выражение ее лица тут же изменилось, и приняло озабоченный вид. – Как ты?
Часть Натали желала, чтобы вопрос был искренним. Ей хотелось признаться, что она чувствует себя ужасно. Ей все время было грустно. Она не могла уснуть. Она постоянно переживала за дедушку. Но было неудобно искать утешения у того, кому все равно. Она просто пожала плечами.
– Могу я чем-то помочь? – спросила Мэнди.
В этот момент Натали была готова вновь выручить ее. Она хотела притвориться, что это не входит в обязанности Мэнди. Она была готова исправить ошибки и скрыть ее некомпетентность. Как делала это месяц за месяцем.
– Ты делала итоговую сверку цифр? – поинтересовалась она.
– Конечно, – беззаботно ответила Мэнди. – Я бы не отправила без этого отчет.
Натали колебалась еще несколько секунд. Она собиралась вручить ей страницы со своими исправлениями. И Мэнди снова будет спасена.
С другой стороны, можно поверить на слово женщине, что проверка окончательная, и Мэнди спалится. Раз и навсегда.
Она уже собиралась указать на ошибки, но снова заколебалась. Нет, черт с ним.
В итоге, она сказала:
– Хорошо. – И ушла.
По какой-то непонятной причине она глубоко вздохнула и почувствовала себя лучше. Она вспомнила, как искала, что прочитать на поминальной службе, и наткнулась на мамину любимую книгу. Писательница Мэри Оливер писала следующее. Послушай, ты едва дышишь, и ты называешь это жизнью?
Натали знала, что слишком боится жить собственной жизнью. Она осознала, что продала ее фирме за большую зарплату. Но на самом деле она продала свое собственное счастье. Несмотря на свою потребность в постоянстве и предсказуемости, она больше не могла выносить это существование.
Она злилась на мать за то, что та оставила ее ни с чем – ни слов мудрости, ни напутствий, которые помогли бы ей на жизненном пути. Она наконец поняла, что урок был в том, как сама Блайз Харпер прожила свою жизнь.
Натали направилась прямо в кабинет Руперта. Он стоял, наклонившись над клюшкой для гольфа, и целился в чашку на полу.
– Привет, Руперт.
Удар прошел мимо чашки.
– Черт возьми, – сказал он, выпрямившись и повернувшись лицом к ней. – Я промазал из-за тебя.
– Извини… – Не извиняйся. – Я решила уйти, – сообщила она. – Прямо сейчас.
Он посмотрел на часы.
– Время только три тридцать, а мне все еще нужны складские отчеты твоей команды.
– Понимаю, что нужны.
– Но ладно. – Он снисходительно махнул рукой. – Мы можем освободить тебя после обеда.
– Нет, я имею в виду, что ухожу. Сегодня. Навсегда.
Он нахмурил брови.
– Ты имеешь в виду, что увольняешься?
– Да. – Она почти почувствовала облегчение, когда выпалила это.
– Какого черта? Ты не можешь уволиться. Почему ты хочешь угробить меня прямо сейчас?
Она могла предъявить ему сотни причин. Все неуважительное отношение коллег. Постоянные исправления за лентяями, не только за Мэнди, но и за всем отделом. За самим Рупертом. Список можно было продолжать бесконечно.
– Я не вернусь ни завтра, ни послезавтра, никогда, – сказала она просто.
– Что? У нас сейчас самый большой проект года. Главная свадьба штата через две недели, и мне нужно, чтобы ты управляла поставками Каст Айрон, и…
– Вам придется обойтись без меня, – спокойно ответила она.
– Ради бога, Натали. Почему?
– Потому что… да пошел ты, – бросила она и вышла из комнаты. Она пошла прямо в свой новый прекрасно организованный кабинет. Она даже не потрудилась в последний раз оглядеться. Ее отъезд наверняка спровоцирует сплетни – она потеряла мать и рассудок.
Она собрала свои немногочисленные вещи, их было так мало, что они уместились в сумке, – и ушла не оглядываясь. Натали, в которой не было ни капли импульсивности, ушла от стабильности, безопасности, от всего, ради чего она работала последние десять лет.
Ее охватила странная легкость, когда она ехала в свою квартиру, мимо тенистой деревенской зелени, модных магазинов и кафе, и галерей, и дегустационных залов. Ее любимым местом в городе был книжный магазин «Белый Кролик» с надписью над дверью – «Накорми свой мозг».
Несмотря на очарование города, она так и не смогла пустить корни в Архангеле, в городе, привлекающем туристов со всего мира. Это был не ее город. Квартира Натали находилась в западной части, в розовом оштукатуренном доме. Маленькая и милая, она напоминала кекс, в ней стояла любимая мебель – удобные кресла и полки, забитые книгами, мягкая кровать, на которой можно свернуться калачиком и читать. Это был дом, который она создала для себя, абсолютно безопасное место.
Рик однажды намекнул, что они могли бы жить вместе. У него была деревенская хорошо оборудованная хижина на берегу Энджел Крик, место, которое люди представляют себе, когда хотят убежать от всего. В доме был второй этаж с гидромассажной ванной, массивной кроватью из обдирной древесины, заваленной подушками и одеялами. Из окон открывался вид на душистый можжевельник и бурлящие воды.
Но не было книг. Рик не был читающим человеком. И хотя это казалось неубедительным обоснованием для нерешительности Натали, она никак не могла представить себя в этой романтической картинке. Это ее проблема, а не Рика. Она жаждала безопасности, и это было как раз то, что он мог предложить, – тем не менее, она не могла этого принять. Почему?
Теперь она прощалась со своей жизнью в Архангеле несколькими телефонными звонками: в компанию по переезду, которая могла упаковать все за считанные часы, и в управляющую компанию, чтобы закрыть договор аренды.
Можно ли сказать, что она скинула эту жизнь, как кожу, которая ей никогда не подходила?